«Сострадание... это... ошибка...»

Однажды Клара спросила меня: — Доктор, почему ты никогда не заходишь в комнаты ТАРДИС? Я внимательно на неё посмотрел, а затем откинулся на спинку кресла. Ни одна мускула на моём лице не вздрогнула, но левое сердце будто бы пронзила ледяная игла. Клара не сводила с меня взгляда — наверняка пыталась увидеть мою душу, но она прочно заперта на десяток замков. — Воспоминания о старых спутниках и спутницах мучительны для меня, но в то же время я горжусь тем, что они причиняют мне боль. Я меняю интерьер ТАРДИС подобно тому, как регенерация моё лицо, но комнаты, принадлежавшие им когда-то остаются такими же, какими они и были в их последний визит сюда. Я никогда не отдам старую комнату спутника новому. Она, скрестив руки на груди, задала ещё один вопрос: — Но почему ты просто не приберёшься в них? Каждый раз, когда ты будешь проходить мимо них, это не будет причинять тебе боль… — Так же, как и вы. Вы не можете просто взять и выбросить альбомы с фотографиями, ведь на них запечатлена большая часть вашей жизни: младенчество, дни рождения, Рождество, первый день в детском садике, первый день в школе и так далее, и так далее, — спокойно произнёс я, после чего добавил: — Тебе когда-нибудь приходилось замечать, как старики, в поисках какой-нибудь вещи случайно натыкаются на альбомы? Их взгляд задерживается, глаза загораются ярким блеском, как у малышей, которые ещё не подозревают о существовании миллиона проблем мира, в котором они родились. Но это длится всего лишь мгновение — блеск потухает, и они убирают альбом обратно в коробку, потому что если один застрянет в прошлом, то это причинит неудобство всем, кто его окружает. Тоже и обо мне. Комнаты пустуют, но воспоминания об жильцах воспроизводятся каждую секунду. — Неправда, — весёлым голосом ответила Клара. — Неправда что? Я отвёл взгляд в сторону, потому что её жизнерадостность была абсолютно не к месту. — Комнаты не пустуют, не все. Я ведь здесь и не собираюсь покидать тебя. Её лучезарная улыбка почему-то заразила меня; я сразу же позабыл о Роуз, Марте, Донне, о Пондах, о Ривер и о множество других, тех, что были до них; об их комнатах, в которых было что-то, что непременно ассоциировалось у меня с ними. Они все ушли. Каждый уход оставил шрам в моих сердцах. Клара… невозможная девушка ещё и потому, что когда она была рядом, я был убеждён, что с ней не могло случиться плохого, был убеждён, что она исключение, и ничто не станет причиной её ухода. Я не вспоминал о прошлых спутниках, как и об этом разговоре с Кларой ровно до этой секунды, когда её жизнь висела на волоске. — Прошу! Я прошу тебя, я умоляю, пожалуйста! Спаси Клару! Мысленно я кричал, чтобы она не двигалась с места, ведь далекам это только и нужно, но человеческий инстинкт сильнее — Клара сорвалась с места и… далеки выстрелили ей в спину. — Нет, нет, нет, нет… Крик отчаяния невольно хотел вырваться из моих уст, но свинцовая тяжесть, завладевшая каждой косточкой моего тела, помешала этому произойти. Когда ты теряешь всё, что делало тебя счастливым, остаётся лишь ненависть. — Почему я пощадил тебя? — Сострадание, Доктор. Оно всегда было твоей величайшей слабостью. Подари мне эту последнюю победу. Позволь мне услышать это из твоих уст всего лишь раз: Сострадание… это… ошибка. Голосом, лишённым каких-либо эмоций, я повторяю: — Сострадание — это ошибка. Я сожалел о том, что не стёр себе память обо всех, кто был в моей жизни. — Уничтожить ТАРДИС! Лазерный луч далеков проник внутрь ТАРДИС, и я думал, что за этим последует облегчение, воспоминания, накопленные внутри неё, расколотются на тысячи осколков, которые невозможно будет собрать, а вместе с этим и я перестану существовать, но я ошибся — облегчение не последовало, а Клара... моя Клара... та, что пробыла со мной так долго, была уничтожена далеками так просто, что только мысль об этом заставила меня рассмеяться истеричным, сумасшедшим хохотом. ...Но я найду способ исправить свою ошибку...