Сметая границы

Проснувшись, Кенсу долго лежал, переваривая у себя в голове все события несколькочасовой давности. Чонин тихо посапывал в его плечо, тепло улыбаясь во сне. От его вида сжималось сердце и хотелось безгранично нежно касаться бархатной кожи, доставляя удовольствие. Рядом с этим плюшевым мишкой Кенсу терял себя, медленно, но верно, часть за частью. Он отдавал себя без остатка, в ответ получая тепло и свет, что наполняли его до краев. Чонин стал его персональным солнцем, которое порой могло и обжечь. А еще Кенсу ужасно страдал от нехватки адреналина в это время. Быть с Чонином прекрасно, но… В гонщике живет и другая сущность, которой этого недостаточно. Сформировавшееся решение нарастало в его голове, словно снежный ком, катящийся по скале, сметая перед собой любые преграды. Парень с силой закусил кожу на руке, чтобы не разрыдаться от разрывающих его ощущений. Он должен был найти себя, и мог это сделать только одним способом, и он был ужасен. Кенсу откинул челку со лба и достал телефон. Он ломал себя по частям, отваживаясь на это. Он рвал и проклинал свою душу. *** Чанель снова с силой толкнулся в Бэкхена, выбивая из него надцатый стон за сегодняшний день. Ушастому нравилось слушать и наслаждаться громкими звуками, что издавал мальчишка под ним. Ему нравилось наращивать темп толчков до невозможности, чтобы через секунду замедлить их до предела. Бэк скулил, выл и часто опускался до грязных ругательств, что так мило звучали из его маленького рта. По спине Чанеля пробежали острые коготки эйфории, накрывая всепоглощающим торнадо оргазма. Словно покачиваясь на волнах, парень находился где-то между сном и явью, после секса с мягким податливым Бэком, что иногда становился противным и царапучим, словно дикий котенок. Выйдя из расслабленного разгоряченного тела, Чанёль откинулся на подушки. Бэкхен всегда был рядом, что бы ни случилось. Он поддерживал Чанеля, когда тот проигрывал гонку или в очередной раз ссорился с Кенсу, он приходил к нему по первому же зову, прекрасно понимая, кем является для него. Всего лишь обыкновенной шлюшкой по вызову. Но пусть даже ценой такого постыдного прозвища, он мог быть рядом с парнем, о котором всегда мечтал. Пусть даже такой никчемный шанс, но он его никогда не упустит. Тонкое тело прильнуло к крепкой груди, слегка царапая кожу изящными пальчиками. Наслаждаясь редкими моментами такой уютной атмосферы, Бэк прикрыл глаза, воображая себе, что они влюбленная парочка, у которой царит идиллия в отношениях. На тумбочке у кровати завибрировал телефон, разгоняя полутьму комнаты неприятным жужжанием. Сжавшись в комочек, Бэк, выдрессированный крепкой рукой, отползает на край кровати. Дела важнее какого-то там никчемного существа, которое Пак всего лишь потрахивал время от времени. - Да? – резко хватает трубку Чанель, сразу же отворачиваясь от Бэкхена. – Да, я буду, Кенсу. Скоро, жди, - он бросает устройство на кровать, стремительно поднимаясь с развороченной кровати. Бросает взгляд на жалкого Бэкхена, в глазах которого едва заметно заблестели слезы обиды. Но какое он имеет право возмущаться? Сам ведь согласился на такую роль. - Я пойду, - коротко бросает высокий парень, набрасывая на себя верхнюю одежду. – Выйдешь и запрешь дверь ключом, оставишь под ковриком. Бэк собирался сказать что-то, но в ответ ему доносится лишь стук закрывшейся двери. *** По дороге несутся двое. Пара черных хромированных монстров рычит и огрызается друг на друга, отфыркиваясь и плюясь черным выхлопным дымом, оставляя за собой серую пелену из пыли и песка. Их двое, но иногда по бокам мелькают неясные зыбкие тени, что напоминают очертания яркой рыжеволосой девушки и таинственного мужчины в темном плаще и капюшоне. Но они исчезают так же быстро, не успев и появиться. На мотоциклах восседает пара парней. Один из них высокий и крупный, на нем надета темная толстовка с надписью «World champion» на спине, и узкие обтягивающие джинсы. Его темные короткие волосы развиваются на диком хлещущем ветру. С губ срываются какие-то слова, но под шквальными порывами воздуха, уносятся вдаль. Парень тесно прижимается к корпусу своего мотоцикла и всё больше увеличивает скорость. Он победоносно оглядывается на второго человека, что не желает отставать от него. Этот невысокого роста и с красными волосами, выбритыми на висках, они спутались и растрепались, отданные на волю хаотичным завихрениям ветра. От небольшой фигуры веет каким-то отчаянным рвением и азартом. Он словно пытается оставить позади все свои проблемы, вкатывая их в асфальт, стремительно уносящийся под колесами байка. Парень крепко сжимает на руле руки, он ясно дает понять, что ведёт в этой ситуации. Ни запредельная скорость, ни пьянящее чувство свободы не способны сбить его холодную стальную решимость. Он привык побеждать, и даже адреналин, жидким огнем струящийся в его венах, не может растопить тонкую корку льда, сковавшую его сердце. Единственный, кто был на это способен теперь остался очень далеко. Стоящее высоко солнце жадно пожирало черную кожу и металл своими обжигающими лучами. Все вокруг было накалено до предела, так что асфальт плавился и размягчался. Вокруг раскинулись дикие безграничные пустоши, что принимали в себя только редких счастливчиков, способных покорить дикую пустынную дорогу, по бокам которой хищно скалились обломки камней и костей животных. Кенсу и Чанель оба решили променять свои гнетущие проблемы и переживания на срывающее крышу чувство скорости. Только в этом они были похожи, зависимые от острых ощущений, они были готовы на все, ради достижения своих целей. - Еще круг? – орет Пак Чанель, резко крутанув руль, заставляя мотоцикл остановиться с диким шипением покрышек. - Только на этот раз с призом, - в ответ ему доносится крик Кенсу, тоже остановившего свой байк. – Как на счет желания? - Какого? – подается вперед долговязый парень, пытаясь разглядеть в глазах собеседника ложь. - Любого, - просто бросает Кенсу и отворачивается. – Пора поднимать ставки, - он поправляет солнцезащитные очки и вновь резко крутит ручку мотоцикла, заставляя того взреветь. Чанелю не потребовалось повторять дважды. Он ждал этой гонки слишком долго, чтобы теперь проиграть ее. Он копил силы и тренировался, страдал и мучился лишь для сегодняшнего дня. Он не упустит этот шанс. Только не его. Парни снова срываются с места, но на этот раз в их позах чувствуется хищное волнение и всепоглощающее рвение. Они выплескивали все свои раздирающие изнутри эмоции на горячий песок, что тут же их впитывал, словно воду. Кенсу повернул голову и, наконец, увидел её. Ту, что была с ним всю жизнь, никогда не покидая. Она была отличной гонщицей и не уступала ему по мастерству вождения. Возможно, потому, что была его частью. Огненноволосая красавица Опасность как всегда ярко улыбалась ему красными губами, подталкивая еще больше увеличить скорость. Здесь и сейчас они играли со смертью, дразня ее каждую минуту. В поле зрения парня появилась еще одна фигура. Ее он тоже прекрасно знал, хоть и никогда не видел лица этого мужчины. Всегда в черном, мрачной тенью он бесшумно скользил, всегда и везде следуя за Кенсу, где бы он ни был. Порой невидимый, но постоянно рядом. Риск был такой же неотъемлемой частью его самого. Кенсу отвернулся, сосредотачиваясь на дороге. Он победит и на этот раз, ведь побеждал всегда. Это дело принципа, а не награды. Но вдруг что-то белое мелькнуло перед взглядом парня. Сначала он подумал, что это была птица, но через мгновение убедился, что ошибся. Чонин. По какой-то злой прихоти он мчался на белом мотоцикле, чуть ли не касаясь своим бедром бедра Кенсу. Совсем рядом. Такой близкий… Его высветленные пряди трепал бушующий ветер, нещадно опаляя нежную кожу. - Нет, нет! – в припадке зашептал Кенсу. – Тебя нет!!! – шепот перешел в отчаянный крик. Настоящий Чонин лежал своей квартире, восстанавливаясь после травм. Одинокий и брошенный, оставленный им в приступе какого-то дикого безумия. А это всего лишь глупое видение. – Убирайся, исчезни, уйди, - уже, почти всхлипывая, молил парень. Этот белоснежный образ пробуждал в нем то, от чего он так старательно пытался скрыться. Еще пара секунд и он сдастся и повернет туда, куда его так отчаянно тянуло. В то место, отдаляясь от которого, он безжалостно полосовал свою душу на тонкие полоски. Боль, отчаяние и страх с новыми силами стали разрывать его сердце, царапая и больно колясь. Душа затрепыхалась в немом порыве, умоляя повернуть назад, пока еще не поздно всё исправить. Но Кенсу безжалостно сжал ее ледяными пальцами, вновь запирая под миллион неприступных замков. Он крепче сжал руль, до хруста стискивая зубы. Чонин всё еще был здесь. Он следовал за парнем, непрерывно заглядывая ему в глаза. Он не говорил ни слова, ведь все они не умеют говорить. Всего лишь плоды воображения, призраки, тени прошлого. Кенсу сфокусировал взгляд на дороге. Он постарался теперь не обращать внимания на образы, что вились вокруг него невообразимым хороводом. Чанель уже далеко ушел вперед, но его всё еще можно было догнать. Он должен был его догнать. До его ушей донесся шорох, который оказался шепотом. Шепотом Чонина, что звучал вопреки всему возможному. - Остановись, Кенсу… Вернись ко мне, прошу… Парень с силой потряс головой и вновь прибавил скорости. Мотоцикл протяжно взревел, подчинившись. Мелкие камешки и пыль заволокли всё вокруг, не давая увидеть ничего впереди. Кенсу прищурился, чтобы попытаться разглядеть хоть что-то. Его сердце бешено колотилось и вовсе не от запредельной скорости. Кое-кто действовал на него гораздо сильнее этого. Парень чуть не налетел на острый камень, появившийся у него на пути, ведь все его мысли теперь были заняты другим. Наконец, из клубов пыли появился долговязый силуэт остановившегося Чанеля. Он стянул очки и непонимающе хмурился, глядя на Кенсу, который остановился рядом, спустя пару секунд. - Какого хрена ты там делал позади меня? Это была гонка, или ты просто отправил меня подальше?! – не на шутку рассердился Пак. Он злобно сощурил глаза. Изнутри пробивалась его прежняя истеричная и эгоистичная личность. - Заткнись, Чанель. Ты победил и радуйся этому. Ну, чего ты хочешь? – резко прервал его красноволосый. - Мы еще раз проведем гонку. Ты не в форме сегодня. - Ты победил, поэтому получи свой ёбаный приз, - не слушал его Кенсу, медленно приближаясь к Паку. – Я уже очень давно знаю, чего ты хочешь, - он резко притягивает к себе голову парня, заставляя того согнуться, впиваясь в его губы болезненным поцелуем. Он больно кусает Чанеля за губу, но тот лишь судорожно хватается руками за кожанку Кенсу. Парень слишком долго ждал этого момента, чтобы лишиться его. Он ближе притягивает его к себе, углубляя поцелуй и чувствуя все новые и новые укусы на своих губах. Кенсу целует жестко и твёрдо, решительно признавая за собой право вести в этой игре. Он готов на всё, лишь бы избавиться он навязчивых теней в его голове. А в частности – от одной конкретной. Он больно надавливает на подбородок Пака, заставляя того приоткрыть рот, врываясь в него требовательным языком. Высокий парень лишь тихо постанывает, когда по его телу шарят мускулистые руки, оставляя ссадины и синяки. Он был согласен на любое такое желанное прикосновение. Их дыхания переплетаются: горячее, судорожное и нетерпеливое – Пака, и ледяняще-холодное, морозом пробегающее по искусанным губам – Кенсу. На зубах похрустывают мелкие песчинки, в глаза слепит яркое солнце, словно пытаясь разжарить этих двоих, что посмели вторгнуться сюда. Но парни не замечают ничего, кроме разгоряченных тел и пылающих лиц друг друга. Только Кенсу краем глаза всё еще отмечает белое пятно, маячившее на периферии зрения. Он прикрывает глаза и продолжает неистово терзать Чанеля, словно пытаясь заменить им кого-то другого. *** Чонин проснулся в одиночестве. Холодное постельное белье неприятно прикасалось к коже, заставляя ее мерзнуть и покрываться мурашками. В приоткрытое окно влетал утренний ветерок, что добавлял еще больше прохлады в комнату. Пугала непривычная тишина в доме, ведь обычно на кухне постоянно суетился Кенсу, что-то готовя. Прохладный сквозняк цеплялся за волосы, запутываясь в непослушных прядях, спутывая их еще больше. Раздраженный Чонин поднялся и быстро захлопнул оконную створку. Он ненавидел холод. Равно, как и ненавидел отсутствие Кенсу в его квартире. Парень застыл, устремив взгляд на прикроватную тумбочку. Там желтел маленький листочек оставленной записки. Неприятное предчувствие заворошилось у Чонина в животе. «Там нет ничего страшного» - убеждал сам себя блондин. «Он просто ушел в магазин или по делам. Он ведь свободный человек, может делать что хочет». Но записка гласила: Чонин, мне нужно побыть одному некоторое время. Не ищи меня. P.S. В холодильнике есть еда, а на тумбочке в прихожей - банковская карта. Выпей все лекарства. Наверное, Кенсу сам не понимал, что сделал все только хуже этой маленькой бумажкой. Чонин почувствовал, будто его по голове огрели чем-то тяжелым. Внутри было непривычно пусто и тихо. Парень на автомате выскользнул из квартиры, шлепая домашними тапочками по холодному мокрому асфальту. Сверху все еще моросил дождь, попадая за шиворот, неприятно увлажняя и без того холодную кожу. Но Чонину было все равно, он шел прямиком сквозь лужи и грязь, ничего не видя перед собой. Он словно ослеп, но продолжал видеть. Словно сердце вырвали из груди, но он все равно продолжал чувствовать дикую боль. Он словно умер, но продолжал существовать по чьей-то злой прихоти. Побыть одному… Не ищи меня… Это короткие слова то и дело пробегали перед глазами. Неужели, это конец? Еще одно разочарование, после предательства Сэхуна? Или Кенсу все же вернется? Но судя по всему, вероятнее всего – нет. Чонин шел по улице, словно в бреду. Он не замечал, что из его глаз непрерывным потоком струятся слезы. В голове всё так же пусто. За такой короткий период времени Кенсу стал для него целым миром и причиной для существования. Он собирал его по кусочкам вновь и вновь после длительных истерик по несколько раз на дню. А как можно жить, когда мира для тебя не существует? Ноги несли парня в неизвестном направлении. Улица холодно и неприветливо принимала его в свои объятия. Вся тонкая пижамная ткань уже насквозь промокла, но парень не замечал холода. Он всё шел, пытаясь шагами заглушить пустоту, что оглушительно звенела у него в голове. Замелькали знакомые районы. Он неосознанно пришел к дому Сэхуна. Тут же захотелось повернуть назад, но почему-то он не сделал этого. Присев на заржавевшую детскую карусель, Чонин уткнулся головой в сложенные руки и зарыдал, капля за каплей растрачивая слабую надежду, выплескивая слезами всю свою душу наружу. А холодные струи усилившегося дождя продолжали обжигать его своим ледяным холодом. *** Все еще сжимая Чанеля в своих объятиях, Кенсу уже судорожно сдирал с него толстовку. Плотная ткань не желала поддаваться, но сильные руки парня таки избивались от нее. Пак томно выдыхал, проводя носом по шее Кенсу, а своими руками зарывался в густые короткие волосы у того на затылке. Мозг отключился, давая волю нахлынувшим эмоциям, отдавая им управление разгоряченным телом. Пот стекал горячими потоками по их телам, а серебряно-золотистое солнце в неистовстве все больше раскаляло потрескавшуюся землю вокруг них. - Кенсу… Кенсу… Кенсу… - в бреду шептал парень, сдирая ногти об жесткую кожу куртки красноволосого. Он чувствовал, как требовательные руки сражались с пряжкой и ширинкой его брюк. Тут же сердце пропустило удар, когда эти же самые руки сдернули его штаны и тут же сжались на стоящем колом члене. Кенсу не знал жалости, он стал с силой надрачивать парню, сжимая и стискивая его орган, словно проверяя тот на крепость. Чанель содрогался в волнах блаженства от такого обращения. Он давно предполагал, каким будет Кенсу в сексе, втайне надеясь, что тот грубый и властный доминант. Таким он и оказался. Он не обманул его ожиданий, и никогда не обманывал. - Хватит скулить, - рыкнул парень, дергая Чанеля за волосы. – Сейчас я тебя выебу, и ты забудешь не только мое, но и собственное имя. Он прижал Пака к горячему раскаленному боку мотоцикла. Вокруг них простиралась пустыня, где никто не мог им помещать. Только палящее уничтожающее солнце жадно впивалось лучами в кожу парней. Высокий вскрикнул, когда почувствовал прикосновение обжигающего металла к спине. Но так даже было лучше. Он любил боль. Любил купаться в ней и уплывать в наслаждении на грани с болевым обмороком. Кенсу стянул с себя мешающую кожанку и отбросил под ноги в пыль. Он ни на секунду не прекращал терзать губы Чанеля, по подбородку которого уже струилась кровь. Он чувствовал ее солоноватый металлический привкус и упивался им. Он жадно слизывал красные капельки и глотал их. Губы были вымазаны рубиновым и оба были готовы кончить от одного только этого зрелища. Кенсу надрачивал Паку, больно царапая ногтями головку его члена, на котором уже явственно проступили несколько глубоких борозд. Чанель вздрагивал и трясся от каждого грубого прикосновения к себе, замечая, как второй рукой Кенсу спустил штаны и высвободил свой член. Чанель снова затрясся от одного только его вида. Длинный и толстый, он хотел чувствовать его в себе ежесекундно. Кенсу грубо хватанул парня за плечо и толкнул на горячую поверхность байка. Чан инстинктивно уперся руками о сиденье, прикрывая глаза от непередаваемых ощущений. Горячий металл и кожа, кровь, размазанная по его груди и подбородку, жестокие пылающие глаза Кенсу… Лучшего сочетания и придумать нельзя. Тем временем красноволосый сплюнул на пальцы и, не желая церемониться, вставил в Чанеля сразу три, особо не заботясь он его комфорте. Парень под ним взвыл и тут же блаженно застонал. - Блядский мазохист. Тебе нравится? – зашипел ему в ухо Кенсу, с силой двигая внутри пальцами, а второй рукой вновь дергая парня за волосы. - Да… - только и удалось прохрипеть Паку до того, как Кенсу с силой укусил в шею. Из образовавшейся ранки потекла новая струйка крови. Красноволосый развернул к себе голову Чанеля и размазал кровь по его губам. Он продолжал жестко двигать пальцами внутри него, добавив еще один. Пак только всхлипывал, уже не в силах держаться. Боль доставляла ему гораздо больше удовольствия, чем сексуальные ласки. Ну а все вместе просто сносило крышу. Кенсу вытащил пальцы и, не смазав член, глубоко и резко, без предупреждения, вошел в плохо разработанное отверстие Чанеля. Тот затрясся и громко вскрикнул, буквально разрываясь от всепоглощающей боли и наслаждения. - Жестче? – выплюнул ему в ухо Кенсу, резко двигаясь внутри парня. Его член сильно сжимался в узком проходе при отсутствии смазки, но боль уже давно не пугала парня. В какой-то степени он тоже ее любил. - Жёстче… - последним усилием заставляет себя говорить Пак. Он желает довести себя до предела, чтобы никогда больше не жалеть об утраченных возможностях. Кенсу плюет на все границы дозволенного и бешено вбивает высокого парня в горячее сидение мотоцикла. Из покрасневшего ануса уже проступают первый струйки крови, стекая вниз по бедрам, падая на песок. Множество металлических сережек в ушах Кенсу подрагивают в такт порывистым движениям. Чанель уже сорвал себе голос резкими криками и стонами, теперь просто шепчя что-то под резкими ударами чужого члена внутри себя. Кенсу вдобавок стискивает его соски, выкручивая и терзая их свободной рукой, а другой сильно давит на поясницу парня, прогибая его, заставляя принимать себя полностью. Кровь уже образовала небольшое мокрое пятно на песке под ногами парней. Чанель из последних сил упирается руками в сиденье, больше не в состоянии даже шептать, он только беззвучно открывает рот, теряясь в конвульсиях удовольствия. Чем больнее становилось, и чем больше крови он терял, тем приятнее ему было. Кенсу снова ускоряет темп, не останавливаясь ни на мгновение, он завершает свое дело, изливаясь внутрь Чанеля. Теперь его сперма вытекает из окровавленного кольца мышц и смешивается с красной жидкостью, образовывая причудливые узоры на светлой коже. Собирая ладонью эти капли, Кенсу подносит руку к лицу Пака. - Это то, чего ты хотел? - Именно, - хрипит парень и облизывает вязкие липкие пальцы. Кенсу выходит из него и толкает парня, безвольно привалившегося к боку байка. Все сиденье заляпано белым, а на песке расползается темное пятно. По коже парня струится кровь, но его лицо выглядит так, словно он находится в нирване. - Будешь мне должен за непередаваемые ощущения, - бросает Кенсу и натягивает штаны с бельем, вытирая руки салфеткой. Он обходит стороной Чанеля, бесформенной тушей развалившегося в пыли и вскакивает на свой мотоцикл, не дождавшись от него ответа. Поднявшиеся клубы пыли окутывают парня, когда он резко газует и срывается с места. Никто не узнает, что произошло здесь посреди пустыни, ведь оба будут молчать и хранить эту грязную тайну. *** Сквозь сон Сэхун почувствовал какую-то неправильность и пустоту под своими руками. Пару часов назад он заснул в обнимку с Лу после умопомрачительного секса в ванной. Оба уставшие, изможденные, но донельзя довольные, они уснули одновременно в объятиях друг друга. Теперь же, когда вечер медленно уступал в свои права, вместе с легкой утренней негой ушел и Лухан. Сэ поморщился и провел руками по лицу. Свежие царапины засаднили, напоминая о себе тупой болью. Парень тяжело поднялся с постели, пытаясь таки восстановить события вчерашнего дня. Он наглотался наркоты, как последний придурок. Он чуть не угробил себя огромным количеством алкоголя. Он чуть не потерял Лу и опустился до банального пьянства, чтобы заглушить боль. Как низко он пал. Теперь он снова нуждался в своем личном наркотике, к его холодных и тонких руках, мягких губах и нежной коже. - Где ты, Лу? – прошептал в пустоту квартиры парень. В ответ ему ответила тишина и цокот секундной стрелки на часах. Блондин поднялся и голым прошлепал на кухню. Сквозь сладкую дымку недавних ощущений в его мыслях внезапно возник Чонин. Он думал о нем каждый день и каждую минуту, по привычке или же от отголосков былых чувств. Не так легко выбросить из головы человека, с которым знаком почти всю жизнь. Не так легко перестать ожидать каждую минуту знакомой трели телефона, мелодии, которая поставлена именно на него. Перестать снова страстно желать услышать глубокий тягучий, словно мёд, голос, что так нежно умеет называть его имя. Как отучить себя в каждом прохожем находить отдельные детали образа Чонина? Чьи-то белесые волосы или пухлые губы тут же напоминали о нем. Как выбросить из головы сильное гибкое тело с темной кожей, что умеет так нежно ластиться к нему? Теплые руки, что любят путаться в его таких же высветленных прядях… Почему именно сейчас он думает о Чонине? Ведь несколько часов назад у него был лучший в жизни секс с парнем его мечты. Так в чем же дело? Сэхун старался выпутаться из вязкой паутины непонятных ему мыслей. Душа разрывалась и металась от двояких чувств и ощущений. Он попытался сфокусироваться хоть на одном из них, но они ускользали, так быстро и проворно, что парень не мог ухватить ни одного. Возможно это последствия действия наркотиков и алкоголя. Или он просто законченный идиот, который сходит с ума. Зазвонил телефон. Сэ дернулся, не в силах поверить, что вот на экране дисплея высветилось короткое: «Чонин». Сэхун замер. Рука не решалась протянуться к трубке. Он не мог заставить себя ответить на звонок, так как всё еще путался в собственных чувствах. - Возьми трубку, это же Чонин, - в отчаянии простонал сам себе парень, чувствуя, как начинает сходить с ума. Телефон замолчал, чтобы через секунду прозвучать уведомлением о голосовом сообщении. Сэ сбросил оцепенение и смог пересилить себя, чтобы коснуться телефона. «Сэ… Ты, наверное, еще спишь… Просто хотел услышать твой голос, просто… Прости, Сэ, каким же придурком я был…». Запись заканчивается рыданиями. Взгляд Сэхуна остекленел, так как такой знакомый и родной голос перевернул всю его душу. Он хотел сейчас увидеть его обладателя и до боли стиснуть того в объятиях. Парень поспешно одевался, не отдавая отчета в своих действиях. Он словно перелистнул какую-то новую страницу в книге. Он попробовал то, что давно уже ворочалось непонятным желанием где-то глубоко внутри него. Как говорится, запретный плод сладок. Но теперь он стал для Сэхуна горьким. Он вновь хотел почувствовать нежный вкус Чонина на своих губах. Как он смог променять его на кого-либо… Как он мог… Блондин на подгибающихся ногах вышел из холодного подъезда. Он осознал, что всё еще одет в одежду Лухана. Это больно кололо его где-то внутри, как и то, что он, по сути, совершает двойное предательство. Как он метается между двумя людьми, не в силах выбрать кого-то одного. Парень невидяще уставился в экран телефона, чтобы на автомате ткнуть в первую кнопку быстрого набора. Номер на нем не менялся уже неизвестно сколько лет. Это было его место, законное и неоспоримое. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети» Безжизненный металлический голос вырывает последние нити надежды из израненной души. «С ним все хорошо, всё в порядке» - думает Сэ, незаметно срываясь на бег. «Будь в порядке, Чонин, умоляю». Его длинные ноги оставляют под собой метры и километры асфальта, когда парень бежит, не разбирая дороги к своему дому, где они обычно жили вместе с Чонином. Глупо, конечно рассчитывать, что он вернется туда. Но, возможно… Хоть прикоснуться еще раз к чему-то, чего касался Чонин. Почувствовать на секунду в руках его одежду или провести руками по многочисленным баночкам кремов и бритвенных принадлежностей. Серая коробка многоэтажки возвышается над ним, нависает и давит своей громадой. Она словно насмехалась над мелким человечком, что суетился возле нее. Двор как обычно пустовал, ветер лениво и методично засыпал дорожку опавшими листьями, словно укрывая ее от холода теплым ковром. Ржавая детская карусель скрипела на ветру. Сэхун уже подлетел к двери, обшаривая руками карманы в поисках ключей, но внезапно обнаружил, что та незакрыта. Он с недоверием легко потянул за блестящую ручку, чтобы услышать знакомый скрип несмазанных петель. Он затаил дыхание, мягко ступая по ворсистой дорожке прихожей. Парень дышал через раз, чтобы не растревожить царящую здесь атмосферу. Он еще настороженно оглядывался, если в квартиру все же проникли грабители в отсутствие хозяев. Но все его сомнения мигом развеялись, когда он увидел знакомую фигуру, скрючившуюся на диване. Парень почувствовал, что Бог всё-таки существует. И Он услышал его желание и исполнил его. - Ч-чонин? – прохрипел парень, еще не веря своему счастью. Он был одет в чужую одежду, но эти плечи и худые лодыжки он мог бы узнать из миллиона других. Весь грязный и мокрый, со слипшимися волосами и серым лицом, но все такой же родной. К нему тут же повернулось заплаканное лицо, что выглядывало из-под глубоко надвинутого капюшона. Его глаза покраснели, а нос распух. Но этот знакомый взгляд остался прежним, мягким и теплым, словно шерстяное одеяло, что согревает в жестокую зиму. Сейчас в темных омутах плескалась печаль и боль, но Сэхун почему-то был уверен, что сможет прогнать ее рано или поздно. *** Остановившись на запыленной обочине, мотоцикл Кенсу чихнул и тихо умер. Парень загнал железного монстра до такой степени, что тот просто не выдержал дикого напора парня. Черный блеск и хром припылились и потеряли былой блеск. Теперь оставшись один на пустынной дороге, Кенсу больше никуда не мог скрыться от образов, что преследовали его. Только скорость помогала ему отогнать эти навязчивые галлюцинации, но теперь единственный путь к спасению был потерян. Он со страхом замечал, как вокруг него из воздуха соткались несколько фигур, чтобы начать сжиматься вокруг плотным кольцом. Голова парня дико раскалывалась от боли и страданий, он обреченно смотрел в глаза надвигающемуся безумию. Тонкие полупрозрачные руки тянулись к нему со всех сторон, словно желая разорвать парня на части. Постоянная спутница – рыжеволосая Опасность теперь демонически хохотала над ним, ее кровавые губы изгибались в дьявольской усмешке. Она смеялась над слабым жалким человеком, что попался в собственную ловушку. - Мой малыш Кенсу, наконец-то мы встретились лицом к лицу, - сладко пропела девушка, протягивая к нему свои руки с острыми коготками. – Иди ко мне, нам же всегда было хорошо вместе. - Нет, уходи!! Уходи! – парень шарахнулся от нее в сторону, чтобы наткнуться на другую фигуру, что так же напирала не него. Это был его давний знакомый в темном плаще, его лицо как всегда было скрыто. Он ничего не говорил, но тоже протягивал руки в собственническом жесте, стараясь схватить Кенсу. Он всё надвигался ближе и ближе, неумолимо приближаясь к беззащитному парню. Тот схватился за голову, желая вытеснить из нее всех этих призраков. - Вас нет, вас не существует! Вы – призраки! - пытался цепляться за реальность Кенсу. Но шелестящие в жутком шепоте фигуры были не согласны с ним. С другой стороны к нему приблизились сразу двое: высокий мужчина с седыми волосами и такая же высокая женщина в строгом платье. Их лица были словно искорежены в какой-то дикой гримасе, что вызывала давно закопанные в глубине души воспоминания. - Ты разрушил нашу семью, Кенсу, - прошипел мужчина, хмуря свои брови. – Из-за тебя мы расстались с твоей матерью и затонули на той лодке. - Ты помнишь то озеро, Кенсу? Ты любил его с самого детства, а теперь на его дне лежат скелеты твоих родителей, - безжалостно продолжила женщина. На глазах парня ее лицо стало расползаться, а кожа кусками отваливалась, обнажая хищно улыбающийся череп. Через мгновение на парня уже надвигались два скелета, клацая челюстями и сверкая пустыми глазницами. На его плече татуировкой тоже зашевелился череп, словно желая присоединиться к своим сородичам. Присоединяйся к нам Кенсу, идем с нами! Избавь мир от никчемного себя, ты здесь никому не нужен, - гудели голоса, словно рой заполняя голову бедного парня. Кенсу лишь жалобно скулил, скрючившись на земле, прикрывая голову руками. Вторая татуировка на его шее зашевелилась змейкой и переползла на руку. Ее буквы замельтешили и сложились в слова: «Я – ничто». - Нет… Нет… - из последних сил пытался не сойти с ума парень. Он цеплялся за последние лучи здравого смысла, но и те постепенно ускользали от него. Последней фигурой, что заставила его сломаться, был Чонин. Он возник рядом в своем белом одеянии, словно спустившийся ангел с небес. Парень присел рядом, невесомо проводя по щеке Кенсу полупрозрачной ладонью. Его образ был таким светлым и чистым, что парень на секунду поверил, что всё прошло и теперь будет хорошо. До тех пор пока светловолосый не заговорил: - Кенсу, Кенсу… Зачем ты бросил меня? Я не могу без тебя жить и не буду. Пойдем вместе со мной, жизнь слишком сложна для тебя, - он протянул руку в приглашающем жесте, призывая идти за собой. Забившись в конвульсиях, парень схватился за голову, вырывая клочьями пряди волос. Он хрипел и кричал, катаясь по горячему асфальту. Вокруг простиралась безмолвная жестокая пустыня, что бесчувственно взирала на одинокую фигуру на пустой дороге, что металась в конвульсиях, крича что-то про смерть. Границы сознания были сорваны и сметены под ошеломляющими порывами безумия нахлынувших образов. *** Спустя несколько недель Чанель все еще с трудом ходил. А сидеть он не мог до сих пор. На все вопросы и подначки он отвечал грубым матом, в душе наслаждаясь все еще не пропавшим чувством боли и подчинения, что оставил после себя Кенсу. Он завладел его мыслями и разумом, стал чем-то вроде редкого наркотика, который ты нигде не можешь достать. С тех пор он не видел парня, хоть каждый день страстно искал встречи с ним. Но, казалось, тот бесследно пропал. Он оставил после себя легкое послевкусие крови и соли на губах, отметил Чанеля горячим солнечным отпечатком на голой коже. Пак звонил Чонину и Сэхуну, но те словно не хотели знать никого и ничего кроме друг друга. Закрывшись ото всех в своем маленьком душном мирке, они снова жили вместе, вычеркнув из своей жизни такую небольшую помеху, как Кенсу. Чанель недоумевал, как можно быть такими бесчувственными по отношению к кому-то. Как можно так запросто играть с чувствами, когда к ним нужно относиться, как к хрупкому цветку. Хотя сам он день ото дня медленно убивал Бэкхена, который безмолвно вился рядом с ним, словно мотылек возле лампы. Он надеялся получить хоть каплю внимания, или хотя бы мимолетный взгляд, но наталкивался только на непроницаемую стену равнодушия. Парень медленно сгорал в ярком огне, что исходил от Чанеля. Видя, как тот яростно разыскивает Кенсу, словно одержимый, Бэк старался изо всех сил помогать парню. Но тщетно. Его душа увядала, как тот самый нежный цветок, что ежедневно втаптывали в ледяную землю. Спустя несколько дней случайность перевернула их реальность с ног на голову. Как всегда злой и раздраженный Чанель бездумно щелкал пультом от телевизора, молниеносно пролистывая каналы. Он стоял, облокотившись на стол, потому что задница продолжала печь и зудеть при каждом прикосновении с поверхностью. Как всегда незаметный Бэк примостился на диване, то и дело покусывая губы и бросая частые мимолетные взгляды на Пака. Из колонок плазмы доносился голос диктора из вечерних новостей: «Странный и загадочный случай произошел на одной из загородных трасс. В отделение скорой помощи поступил анонимный звонок о том, что на дороге был обнаружен человек, по всей вероятности, сумасшедший. Он разговаривал сам с собой и был достаточно буйным и опасным. В его словах и действиях неоднократно проскальзывали суицидальные факторы. По приезду медиков, он бросался на них и угрожал расправой. В больнице эта личность была идентифицирована, как До Кенсу: двадцать три года, сирота, по некоторым данным – наркодиллер и подпольный гонщик. Он был доставлен в городской дом для сумасшедших, где сейчас проводится его диагностика, а в будущем и лечение. До сих пор к нам не обращались его родственники и друзья, поэтому, если вам известна какая-то информация о них, позвоните по номеру, который вы видите на экране». На несколько секунд Чанель выпал из реальности. Он потрясенно переваривал поступившую информацию, пораженно уставившись в экран. Там мелькали кадры до боли знакомой выжженной пустыни, темной блестящей дороги и черного мотоцикла. Какой-то парень в смирительной рубашке рычал и орал в порыве дикого бешенства. Он не мог поверить своим глзам… Это был Кенсу, его Кенсу… Бэкхен, что был так же шокирован, еле успел за Чанелем, когда тот сорвался с места и вылетел за дверь. Не нужно было и думать, куда он направился. *** Чонин сидел, поджав ноги и укутавшись в теплый плед. В его руках была чашка с горячим шоколадом, что обжигала ладони, даря хоть какие-то чувства в череде этих безжизненных дней. После ухода Кенсу, мир словно… потерял свои краски. А Чонин – свою душу. Они с Сэхуном решили снова быть вместе, отбросив прошлое по обоюдному согласию. Вернее, Сэхун решил, что они снова могут быть вместе, а Чонин ему не ответил и даже не обнадежил взглядом. Но больше виноватым себя чувствовал Сэ, когда видел, как чахнет Чонин день ото дня. Он, как мог, старался взбодрить его, но тщетно. Парень, словно свеча, догорал, и с каждым днем угасал больше и больше. Сэхун сходил с ума от этого зрелища, но не мог ничего сделать. Он втайне от своего парня обращался к психологам, но те только выписывали тонны бесполезных таблеток, что нихрена не помогали дотлевающей жизни в глазах любимого. Теперь он сидел рядом с Чонином, заботливо поправляя его плед и обнимая парня за плечи. Они вместе смотрели какой-то бессмысленный бред по телевизору, что иногда прерывался на рекламу и выпуски новостей. Чонин, уставившись в одну точку, даже не притронулся к напитку в чашке. Он только моргал раз в минуту или две, тем самым показывая, что еще не умер. Прозвучавшее из динамиков телевизора имя заставило встрепенуться их обоих. «До Кенсу». Чонин жадно подался вперед, сбрасывая с себя руку Сэхуна. Он не проронил ни звука, когда по окончанию оповещания, Сэ поспешно выключил передачу. Он волновался за психическое состояние парня, у которого могла начаться истерика или еще что похуже. Он был далеко не идиотом и понимал, причину такого состояния Чонина. Конечно, этой причиной был никто иной, как Кенсу. Сэхун развернул к себе парня, взгляд которого стал пустым. Он нежно коснулся губами его рта, хоть как-то пытаясь разогнать гнетущую атмосферу, что окутала их. Он был увлечен терзанием губ Чонина и не заметил, как их поцелуй наполнился вкусом соленых слез, что непрерывно текли из глаз парня. Или просто не хотел замечать. *** Через неделю Чонин сильно подсел на антидепрессанты. Он теперь часто бился в истерике по ночам, а днем бил посуду и орал на Сэхуна. В небольшой квартирке стала царить гнетущая и тяжелая атмосфера, что давила на сознание. Парень покорно терпел все выходки любимого, больше не обращаясь к врачам, видя, что это не приносит результатов. С каждым днем Чонин становился все агрессивнее и яростнее. Из апатичного и покорного состояния он вырвался, словно ураган, сметая всё на своем пути. Фаза депрессии перешла в фазу безумия. Ситуация зашла в тупик, когда он схватил кухонный нож и стал угрожать им Сэхуну. От их криков, ругани и воплей кто-то вызвал полицию, которая тут же поспешила приехать. Блюстители порядка трезво оценили ситуацию, царящую в квартире: обломки мебели, осколки посуды, парня в синяках и второго парня с ножом в руках; и не замедлили принять меры. Вскоре Чонина доставили в участок, не смотря на мольбы Сэхуна, что рыдал, умоляя не забирать парня. Еще через некоторое время, после заключения врачей и психологов в тюрьме, Чонина перенаправили в дом для сумасшедших. Там парень еще больше сходил с ума, до тех пор, пока его не поместили в палату с мягкими стенами и не одели в смирительную рубашку. Лишь тогда в его хрупкой душе наступило равновесие. Так казалось врачам, ведь они не слышали, как из-за толстых стен ночью доносятся приглушенные рыдания, перемешивающиеся с надрывным воем. Верной собакой, что ждет своего хозяина, теперь бродил у психушки Чанель. Медсестры и санитары теперь называли его «призраком» за глаза. И действительно, парень осунулся до невозможности и дни и ночи проводил под темными окнами, забранными решетками. Он пугал своим устрашающим видом случайных прохожих, которые и так сторонились серого унылого здания. Поговаривали, что за плечом парня мелькала еще одна тень поменьше, что неотступно следовала за ним. Но вскоре оба пропали, скрывшись где-то в тумане, что ежедневно окутывал высокое холодное здание. О Сэхуне больше ничего не было слышно. Кто-то видел его пару раз в каких-то второсортных клубах, в обнимку с бутылкой дешевого виски. Но по его безжизненному взгляду было очевидно, что он уже не живет, а просто существует. Заливая свою боль горьким привкусом алкоголя. Его руки теперь сплошь были покрыты синяками от иголок шприцов, ведь парень крепко подсел на наркотики. Его единственный смысл жизни теперь превратился в овощ, безумствующий в одиночной палате. А у Сэ не хватало смелости пойти и проведать своего любимого. Да, он всё еще любил его, но был слишком труслив для такого зрелища. Ведь гораздо проще спрятаться на дне стакана и смотреть на жизнь сквозь пьяное алкогольное марево. Зато теперь на первых полосах газет мелькала новая звезда гоночной индустрии – Лухан. Он вскарабкался на вершину сквозь трудный скалистый путь, но сумел достигнуть своей мечты. Также он довольно успешно сумел стереть из своих воспоминаний смеющееся милое лицо с глазами-полумесяцами, обрамленное белесыми прядями. Чонин и Кенсу находились в соседних палатах, но им никогда не было суждено узнать об этом, так как здравое сознание давно покинуло их обоих. Они могли по нескольку раз в день сталкиваться друг с другом в холодных и темных коридорах больницы, в то время как их вели под конвоем в столовую или туалет, но ни разу не взглянуть друг на друга и никогда не поднять глаза от грязного потрескавшегося пола. 5 лет спустя Выцветшие блеклые глаза продолжают бездумно пялиться в пол, в миллионный раз пересчитывая потрескавшиеся квадратные плиточки. Мимо как обычно мерно плыли стены, покрашенные в осточертевший мятно-зеленый цвет. В голове как всегда царило помутнение от напичканных в него лекарств. Это был прогресс, что он может размышлять сегодня. Ведь обычно он способен только пускать слюни, не контролируя собственное тело. Плиточный орнамент плывет под ногами, а в поле зрения то и дело попадают грязные резиновые туфли медработников. Он уже может отличить их всех, не поднимая головы. Они издают мерзкий раздражающий скрип по прикосновению с полом. А вот эти ноги он не знает. Новенький? Кенсу поднимает глаза, чтобы встретиться с точно таким же, как и у него, блеклым безэмоциональным взглядом. - Познакомься, это твой новый друг – Чонин. Теперь вместе будете проводить время в комнате отдыха. Но ведите себя хорошо, иначе снова запру по палатам, - доносится откуда-то издалека голос медсестры. - Привет, Чонин, - вежливо здоровается парень, чувствуя, как в душе слабо трепещется что-то маленькое и теплое. Неужели это ожило его сердце впервые за несколько лет? - Привет, - кивает он и протягивает свою тонкую бледную руку в приветственном жесте. – А как зовут тебя?