Цветы тебе к лицу

      Середина июня — самый сезон ромашек. Ромашки тут, ромашки там, и этому нет конца. Весь путь от университета до дома Энди помнит плохо, но отчетливо помнит кучу ярких бело-желтых пятен, которые встречались на каждом углу. В метро, на улицах, в магазинах, даже у дома.       Первую неделю Энди честно пытался их игнорировать, отвечая на каждое предложение купить букетик тихим невнятным шепотом. У него складывалось впечатление, что все эти милые старушки, пытающиеся продать ему эти ромашки, организовали заговор именно против него. Энди понимал что это глупо, но ему действительно так казалось, когда он, снова поворачивая за угол, опять сталкивался с кучей бело-желтых пятен. Он думал, что сходит с ума.       После первой удачно пережитой недели, Энди понял, что питает сильную ненависть к ромашкам. Цветы всегда казались ему простой дорогостоящей травой в красивой упаковке. Он не любил их сколько себя помнил. Но ромашки заставили Энди именно возненавидеть все цветы в общем, но он не понимал почему. У него была причина так относится к бело-желтым цветкам, но теперь даже при виде роз он устало кривился и прибавлял шаг.       Паранойя. Так можно назвать вторую ромашковую неделю в жизни Энди. Теперь он ездил домой на автобусе, а от остановки до дома добирался дворами. Энди отчаянно не понимал, почему именно в этом июне этих ромашек стало так много. А может, они были всегда? Он не помнил. Энди с трудом мог вспомнить что он ел на завтрак, поэтому даже не пытался вспомнить прошлый июнь. Бесполезно.       К концу третей недели идея собрать все ромашки и сжечь их на свалке под покровом ночи не казалась Энди такой уж безумной. Они были везде. С улицы они медленно перебрались к нему домой, в подсознание. Например, Энди обнаружил, что тюль, висящий здесь с того момента как он въехал, покрыт узором из маленьких цветов, среди которых, как он думал, точно есть ромашки. Из-за проклятых цветов ему пришлось поменять тюль, выкинуть любимый магнитик, и даже пустить на половые тряпки рубашку, купленную около месяца назад. Энди казалось, что ромашки преследуют его. Паранойя напоминала о себе каждый день.       ...Растирая замершие без перчаток руки и вынимая холодный нос из теплого вязанного шарфа, Энди зашел в магазин. Закрывая за собой дверь, он подумал, что сейчас было бы неплохо закутаться дома в одеяло и выпить пару кружек горячего какао. Но тут же одернул себя. Встречу отменить нельзя. Энди прошелся взглядом по огромному количеству цветов, немного нервозно перебирая пальцы и выдыхая в шарф. Столько цветов, кажется, он не видел за всю свою жизни. Не считая прошлого июня. Энди нерешительно двинулся к куче белых цветов. Это несомненно были ромашки, которые, кажется снова начинали преследовать его. Длинные белые лепестки ложились друг на друга, блекло-желтая середина цветка была похожа на большую плоскую горошину. Энди подумал, что было бы неплохо взять именно их. Может быть, он смог бы перестать ненавидеть эти цветы.       И все-таки Энди до сих пор не мог понять зачем он купил цветы. Его мировоззрение не поменялось, он по-прежнему считал цветы обычной разноцветной травой. Но сегодня ноги сами понесли его в цветочный магазин, его глаза сами выбрали цветы, а его руки сейчас сами несут этот букет, потому что Энди никак не мог его купить. Тем более, букет ромашек...       Июнь уже закончился, а эти цветы все продолжали нервировать Энди. Он замечал их везде: пряжка на сумке соседки, разрисованная детьми скамейка, стакан в кафе и упаковка молока в магазине. Последней каплей стал подаренный мамой комплект постельного белья. С ромашками.       Июль и август Энди тоже запомнил в ромашковых красках. Этикетки на продуктах, обложки тетрадок, которые были одолжены у однокурсников, реклама аптеки «Ромашка», темно-синий цветочный зонтик, поздравительные открытки... Все это слилось в один бело-желтый или желто-белый ужас.       Последняя неделя в университете перед каникулами. Последние попытки пересдать, вымолить у учителей тройку или завалить и уйти. С учебой у Энди проблем не было. Проблема была в однокурснике, из-за которого Энди чуть не завалил философию. Этот парень не был каким-нибудь умником, подсказывающим ему неправильные ответы, он не был его врагом, они даже не были знакомы. Энди раздражало то, что он постоянно носил одну и ту же черную рубашку с нашивкой ромашки на плече. Кажется, этого парня звали Эшли, Эшли Парди, если Энди не изменяла его плохая память. Он не был в этом уверен. Но думал, что Эшли, видимо, уверен в том, что выглядит в этой рубашке неотразимо и именно поэтому надевает ее почти каждый день.       Эшли сидел перед Энди, что только усложняло ситуацию. Парты стояли довольно близко, поэтому нашивка в виде ромашки постоянно мельтешила у Энди перед глазами. Он в течение половины времени всех лекций смотрел на Эшли, пытаясь прожечь дырку на его плече. Когда же парень поворачивался, Энди опускал голову, стискивая зубы и тяжело выдыхая. Ему казалось, что скоро из-за этих ромашек его начнут считать маньяком. Или еще хуже - он им станет.       ...Энди опаздывал. Как и всегда, потому что был совершенно бестактным. Шепча себе под нос обещания выйти в следующий раз пораньше, он спускался в метро, спрятав одну руку в карман своего черного пальто. Во второй руке он сжимал завернутый в бумагу букет ромашек. В час пик метро выглядело как большой муравейник: суетящиеся люди-муравьи обгоняют друг друга, залетают в вагоны и постоянно торопятся. Энди смутно помнил, как он проехал три остановки, как перешел на другую ветку и как проехал еще две остановки. Он не заметил как вышел из метро и дворами пошел искать нужный ему дом. Голова была занята одним вопросом, на который он так и не смог ответить. Зачем он купил букет? Энди не понимал этого. Ему казалось, что он просто должен был зайти в магазин и купить цветы. Он сделал это так, будто это было обычным жестом, вроде завтрака или приветствия друзей. Он просто должен был это сделать       За незнакомой темно-вишневой дверью его встретил удивленный взгляд Эшли. - А цветы зачем? - Я подумал... Ты ведь любишь ромашки, - пожал плечами Энди, на что Эшли только кивнул и пригласил его войти.       Внутри пахло кофе. Запах кофе, выпечки и тонкий аромат орхидеи. Энди сразу обратил внимание на большой заставленный цветами подоконник. Он снял шарф, повесил пальто и разулся, по привычке натягивая рукава свитера до кончиков пальцев. Голос Эшли позвал Энди на кухню, и он пошел, наугад выбирая направление.       На кухне гудела большая кофе-машина, на столе стояла тарелка с выпечкой, рядом с которой стояло много баночек со всякими топпингами. Грецкие орехи, мед, сахарная пудра и молотая корица. Эшли предложил Энди кофе и булочки, на что Энди только покачал головой и кивнул на кофе-машину. - Это, кстати, герберы, - подал голос Эшли, доставая чашки с верхней полки и поворачиваясь к аппарату. - Что, прости? - Энди не понял, о чем идет речь. Что за герберы? О чем речь? - Это не ромашки. Это герберы, - легкая усмешка в голосе. Энди краснеет, понимая, что облажался. Но потом Эшли поворачивается, слабо улыбается ему и Энди понимает, что все в порядке. Слабая улыбка появляется и на его губах. Они в тишине пьют кофе, Эшли завтракает, поочередно открывая все баночки и добавляя понемногу содержимого на каждую булочку, а между ними лежит букет «ромашек», по-прежнему завернутый в бумагу...       Впервые лицом к лицо Энди сталкивается с Эшли Парди в предпоследний день занятий, в прямом смысле сталкиваясь с ним в коридоре. Тетрадки и ручки сразу летят вниз, вместе с очками Эшли, которые он носит только по пятницам. Оба сразу наклоняются за вещами, вследствие чего снова сталкиваются лбами. Энди охает, а Эшли недовольно шипит, приземляясь на пол пятой точкой и задевая ногой свои очки. Почти сразу же поднявшись, Энди отряхнулся, снова присаживаясь на корточки и подбирая свои тетради, вылетевшие из них листы, карандаши и ручки. Эшли не торопится подниматься. Он лениво дотягивается до своих очков, надевает их, мимолетным и легким движением поправляя челку, собирает в стопку тетради, подбирает письменные принадлежности и только потом поднимается. - Ты же Энди, да? - внезапный вопрос выбивает Энди из колеи и он растерянно смотрит на Эшли, который вопросительно дергает изящной бровью. - Ну да, - кивает Энди, - Вроде бы я... - непонятно зачем добавляет он и мысленно ругает себя за это. Это прозвучало странно. Эшли кривит рот в слабой улыбке, и Энди замечает, как вместе с уголком губ приподнимается и его бровь. И следующие полминуты минут они просто рассматривают друг друга. Энди чувствует неловкость, ощущая себя голым, мечтая испариться от этого пристального взгляда Эшли Парди, хотя и он сам наглейшим образом рассматривает его. Когда они расходятся в разные стороны, Энди чувствует внутри тяжесть. Желудок скручивается и резко подскакивает на место сердца, которое, в свою очередь, громко стучит в горле. Эшли Парди слишком странно влияет на Энди и, похоже, что дело совсем не в рубашке с ромашкой.       В субботу Энди не нужно было нестись в университет к первой паре, поэтому он мог бы просыпаться как обычно и неспешно собираться. Мог бы, но Энди не ищет легких путей. В эту субботу будильник опять был благополучно выключен, а это заранее означало что утро обещает быть таким же суетливым, как и всегда. Энди просыпается за пятнадцать минут до выхода, вскакивая с кровати как ужаленный. В ванной он умывает лицо холодной водой, наспех чистит зубы и небрежно приглаживает волосы, игнорируя душ. Заманчиво, но времени совсем мало.       Глотая горячий растворимый кофе на кухне, который больше похож на ослиную мочу, нежели на кофе, Энди застегивает джинсы, надевает левый носок, а затем отправляется в спальню. Рубашка находится быстро - она как всегда висит на спинке стула. С носком возникают проблемы. Энди не виноват, что носки постоянно теряются, так же как и ключи, пульт или его любимая кружка. Они слишком хорошо прячутся от него, и это ужасно раздражает.       Носок непонятно каким образом находится на книжной полке. Странно, ведь Энди точно не оставлял его там. Хотя, он не может быть в этом уверен, все может быть. Энди быстро завязывает шнурки в какой-то непонятный узел, натягивает куртку, хватает шарф и выбегает из квартиры. Через минуту возвращается и забирает ключи. Закрывает дверь и несется вниз по лестнице. Очередное авральное утро. Как предсказуемо, Энди.       ...Приходить вовремя - это слишком вежливо, да, Бирсак? Так Эшли говорит каждый раз, когда Энди опаздывает. И, кажется, сегодня ему придется сказать это еще раз. Но Энди не виноват в том, что он опаздывает, в этом виноваты только его носок и помявшаяся рубашка, а не то, что он провалялся в кровати до последнего.       Стоя на пороге, Энди собирается позвониться, но вдруг замечает, что дверь уже приоткрыта. Он тихо проскальзывает внутрь, мысленно усмехаясь. Эшли не любит сюрпризов, Энди понял это еще в первую неделю их общения. Когда позади была вторая неделя, к списку что-я-знаю-об-Эшли-Парди прибавилось то, что он пьет чай без сахара, а кофе только со сливками. То, что Эшли не любит убираться, но любит порядок, ненавидит изюм и обожает виски. Странный список, но Энди это не смущало, ведь его список, наверняка, был бы не лучше. А еще Эшли ужасно не любил, когда его имя всячески коверкали. Только Эшли или умри, нечестивый. Это Энди усвоил в первый же день. После третьей недели к списку что-я-знаю-об-Эшли-Парди прибавилось приличное количество пунктов. Эшли не был из тех, кто держит душу на распашку, но и замкнутым его нельзя было назвать. Что касается Энди, то вокруг его души был выстроен огромный забор, твердый и непоколебимый, как он думал раньше. Но с каждой встречей с Эшли Парди, ему казалось, что Эшли по доскам разбирает этот забор. Энди не понимал, как он это делает, но забор со скрипом падал доска за доской.