Afraid

Очередная кружка летит мне в голову. Удается увернуться, но посуда ударяется о стену, и осколки летят на меня. Больно чертовски. Но я сдерживаю стон, чтобы не разозлить его ещё больше. Он зверь, чудовище. Господи, за что мне это?! Я чувствую, как кровь стекает вниз по рукам, горячит кожу, чувствую её сладкий запах. Это немного странно, но я получаю от этого слабое удовольствие. Да, может я мазохистка, но он ни капельки не лучше. Он зверь, и ему не терпится медленно разорвать меня на части, причиняя жуткую нестерпимую боль. И он получает от этого удовольствие. — Ну же, Ал. Выходи, и мы с тобой поиграем, — хриплый голос звучит зазывающе, врывается в мозг, и внутри всё сковывает страх. Я хочу бежать, но ноги не слушаются. Тело бьет мелкая дрожь, а воздуха катастрофически не хватает. Соберись, дура. Или почувствуешь на своем теле очередную злость этого парня. — Александра, иди ко мне, — в конце коридора показывается долговязая фигура и направляется ко мне. Мне страшно. Мне очень — очень страшно. Я всё ещё чувствую боль в теле. От его грубых пальцев с мазолями, ремня. Он с каждым разом делает мне всё больнее. Разбивает сердце на мелкие кусочки и пляшет на осколках. Он никогда не улыбается, не смеется по — настоящему. Он не человек. Он чудовище. — Нет, — судорожный шепот срывается с моих губ, когда он подходит уже слишком близко. Я пытаюсь убежать, но тщетно. Сильные руки сгребают меня в охапку, лишая возможности двигаться. Я пытаюсь вырваться, но ничего не выходит. В уголках глаз начинают скапливаться слезы, когда он сильно сжимает ребра, вызывая жуткую боль. — Поплачь, Ал, поплачь. Я хочу видеть твои слезки. Ты такая хрупкая, как бы не сломать, — горячее дыхание обжигает кожу уха, и я сглатываю. Он не дождется моих слез. Не сегодня, не завтра, вообще никогда. — Иди… К черту, — я с трудом говорю, воздуха не хватает. Хриплый смех холодит кровь. Он смеется надо мной. Одна моя часть хочет ударить его так, чтобы было дико больно, до хрипа. Вторая рыдает и напоминает, что он единственный родной человек для меня. Я не могу так. Лучше умереть, чем терпеть эту ежедневную пытку. — Алекс… Ты такая сексуальная, — он проводит носом по чувствительному месту за ухом, и я начинаю вырываться с удвоенной силой. — Ш-ш-ш, милая. Больно не будет, — ага, знаю я это твое «больно не будет». Будет больно, тошно и противно. — Пошли, родная. Сердце замирает, когда он называет меня так. Будто вернулся тот старый веселый парень, в которого я влюбилась когда — то. И люблю до сих пор. Просто слишком много изменилось, мы изменились и уже нет веселого паренька и маленькой жизнерадостной девочки. — Не хочу. Гарри, пожалуйста, — как бы я не старалась, голос дрожит. Я осознаю, что ужасно боюсь этого человека. Парень крепко обнимает меня и подхватывает на руки. Я только сильнее прижимаюсь к горячему телу, шмыгая носом. Бежать некуда. Мне просто страшно. Судорожно вдыхаю запах мускуса и ветра. От него всегда пахнет ветром, никакой парфюм не перебьет этот аромат. — Ты моя маленькая бедная девочка, — бессвязно бормочет он, поднимаясь по лестнице. Я боюсь. Что мы упадем, но этого не случается. Я уже плачу, зная, что он будет делать. Путей отступления нет, есть только его горячее тело и сбивчивое бормотание. — Гарри, нет, прошу тебя, не надо. Я не хочу! –Мой хриплый крик слышится во всех углах дома. Теплая ладонь зажимает мне рот. Тихое мурлыканье Стайлса слышно над ухом. Господи, как же страшно. Он ногой открывает дверь в комнату и несет меня на кровать. Я брыкаюсь, но как мне справится с тренированным сильным парнем? Никак, и я четко понимаю это. Гарри опускает меня на кровать и отворачивается. Я отползаю к дальнему краю, подальше от темных холодных глаз и сильных рук, которые когда — то согревали меня в дождливые вечера. Когда он улыбался и говорил глупости, очищая мандарины и бананы от кожуры. Когда Гарри поворачивается лицом ко мне, я замечаю в его руках галстук. Я отчаянно мотаю головой, хватаясь за покрывала и пачкая их в крови, до сих пор стекающей по моим рукам.. Стайлс морщится и опускается на колени на кровать, протягивая ко мне руки. Я пытаюсь отползти, но цепкие пальцы обхватывают мои лодыжки и Гарри тянет меня к себе. Он больно нажимает на выпирающие косточки и я стараюсь не зашипеть от боли. You make me wanna die, right when I Я дрожу и он улыбается. Парень медленно целует меня, надавливая на челюсть, чтобы углубить поцелуй. Его язык скользит вдоль моего и я непроизвольно издаю стон. Он всегда будет моей слабостью. Вечной и такой затягивающей. И я постепенно тону в нем, не имея отступных путей. Мне не выбраться. Чувствую боль в запястьях, когда он заводит мне их за голову. Он связал меня. Черт, пожалуйста, я не хочу, я хочу исчезнуть. Дай мне уйти, прошу тебя. Но в памяти тут же всплывают его слова: »- Оставь меня! Это уже слишком! — Нет, никуда ты не уйдешь. Просто не сможешь, — и злорадная ухмылка на лице. — Тебе страшно.» Как же ты был прав. Мне страшно. До тошноты, до крика, до слез по ночам. Потому что я знаю, что ты не проснешься, не пожалеешь меня, не спросишь, что мне снилось. Мне остается только тихо плакать, прижиматься к тебе и пытаться уловить хоть чуточку тепла. — Не плачь, милая. Я рядом, — я уже не слышу его голоса, только чувствую, как длинные пальцы стягивают с меня одежду. Опять, черт бы тебя побрал. — Гарри, — я молю его, но он не слушает. Он никогда не слушает меня. *** Я сижу на краю нашей кровати. На голое тело накинута белоснежная рубашка, в руках сигарета. Всё моё существо ноет от жуткой боли в лопатках, спине и низу живота. Каждый раз как первый. Когда он снова и снова стягивает мне руки, растягивает и причиняет боль. Нет, я даже привыкла к физической боли, только в груди каждый раз ноет, когда я вспоминаю холодные зеленые глаза с искорками смеха. — Милая, — он тихо зовет меня и я поворачиваюсь к нему лицом. На лице парня широкая довольная улыбка. Видны ямочки, зеленые глаза блестят. — Ты как? — Отстань, — бросаю я, тушу сигарету и выхожу на балкон. Сильный ветер приносит удивительные запахи побережья. Он разгоняет волны, и они бьются об утесы. Совершенная красота, которую нельзя повторить. Над водой легкий туман и я кожей чувствую сырость. Это немного бодрит. Я откидываю волосы, которые развивает ветер. Они лезут в лицо и щекочат. Я смотрю вниз на волны, омывающие берег. И чувствую опустошенность в груди. Будто все внутренности вынули, и теперь я просто пессимистичный мясный костюмчик. — Тихо, — шепот за спиной, и сильные руки обвивают мою талию. Пальцы с небольшим нажимом пробегают вдоль позвоночника, и я издаю тихий гортанный стон. Его горячее дыхание согревает кожу, но она покрывается мурашками. — Ты такая красивая в моей рубашке, — Гарри определенно издевается надо мной, но я молчу, лишь не позволяю длинным проворным пальцам задрать края рубашки. — Здесь красиво, да? — Я киваю и облокачиваюсь спиной на Гарри. Чувствовать его горячую кожу спиной — прекрасно. И я снова тону в нем, его голосе и запахе. Да, мне страшно находится рядом с ним. Я боюсь его резких скачков настроения, садистских наклонностей, холодных зеленых глаз. Но я люблю его. И это сильнее чувства страха.