Сломай меня

Тело ныло от боли, хотя он ни за что бы не признался себе в этом. Под мягкое звучание ненавязчивого музыкального фона лифт остановился и металлические двери плавно разъехались в стороны, открывая вид на длинный серый холл, где вдоль стен выстроились ровные ряды охранников. Не обращая на них внимания, Уэсли вышел из кабины и направился вперёд. Это был долгий утомительный день, и ему хотелось просто запереться в ванной, включить душ и стоять, стоять под горячими струями воды, пока они не превратятся в холодные. Он приблизился к двери с номером 1705 и уже собирался воспользоваться персональной картой доступа, как вдруг один из охранников преградил ему путь. Раздражённый взгляд Уэсли метнулся к лицу мужчины, скрытому тёмными очками и густой бородой. Он видел этого типа впервые, но уже испытывал к нему неприязнь. - В данный момент м-р Фиск не хочет, чтобы его беспокоили. Уставшие мышцы напряглись, посылая по телу новую волну боли. Прищурившись, Уэсли медленно повернулся к охраннику, мозг мгновенно рассчитал траекторию движения собственной руки, достигающей кобуры мужчины, выхватывающей чужой пистолет, прикладывающей дуло к виску наглеца. Наверное, было к лучшему, что в этот момент рядом оказался другой охранник, которого Уэсли знал по имени. - Прошу прощения, сэр, - произнёс Маркус, отталкивая в сторону своего идиота-коллегу, - Портман новенький. - Заметно, - проворчал Уэсли. После событий сегодняшнего дня последнее, чего он хотел, это иметь дело с неквалифицированным телохранителем, который даже не удосужился узнать, кто он такой, - Избавься от него. Пусть скажет спасибо, что отделался простым увольнением. - Конечно, сэр, - Маркус решительно кивнул. Как только дверь за ним закрылась, Уэсли почувствовал долгожданную лёгкость. Это место не было его домом официально, но учитывая, сколько дней и ночей он провёл здесь... что ж, оно вполне могло им быть. Дорога сюда, к Уилсону, ощущалась дорогой к дому — дорогой к чему-то... стабильному. Просто в безумной круговерти Адской Кухни Уилсон был его единственной константой. Уэсли скинул обувь и, не проронив ни слова, направился в ванную, стараясь создавать как можно меньше шума, ведь предупреждение «не беспокоить», которое, конечно же, к нему не относилось, означало, что Уилсон работал. Он сделал глубокий вдох, пытаясь очистить разум и привести мысли в порядок: встреча с Мэттом Мёрдоком была... содержательной и выматывающей. Наконец оказавшись внутри роскошной ванной комнаты, Уэсли снял очки, скинул с плеч пиджак, потом расстегнул светло-голубую рубашку. Оставшись в одних брюках, он окинул придирчивым взглядом своё отражение в зеркале. В первую очередь его внимание привлёк порез на нижней губе, отчасти из-за покалывающей боли, которая сейчас стала ощутимее. На пути от квартиры Мэтта ранка открылась и начала кровоточить, уронив несколько крошечных капель на подбородок. Синяк на скуле, куда угодил локоть Мэтта, выглядел довольно удручающим: не прошло и четырёх часов с момента его появления. А ещё чернота под правым глазом: за стёклами очков она была не так заметна, зато сейчас... Уэсли вздохнул и, оторвавшись от зеркала, включил кран. Он успел лишь плеснуть в лицо холодной водой, когда за спиной раздались тяжёлые шаги. Подняв голову, он увидел в зеркале отражение Уилсона, стоящего в дверном проёме — массивная фигура казалась даже больше, чем была на самом деле. Пристальный взгляд светло-карих глаз медленно спускался по его телу, то и дело сбиваясь и останавливаясь, и только тогда Уэсли вспомнил об отметинах на своей спине — там, куда в порыве страсти впивались ногти Мэтта. Но, вопреки ожиданиям Уэсли, взрыва ревности не последовало — Фиск прошёл в ванную, выдохнув с болью в голосе его имя. Приблизившись, он опустил руку на плечо Уэсли, развернув его к себе, другая рука прихватила подбородок, чуть отклонив назад его голову. - Выглядит хуже, чем есть на самом деле, - ободряюще улыбнулся Уэсли. - Возникли проблемы? Он нажал большим пальцем на нижнюю губу Уэсли, задев едва подсохшую ранку, которая снова начала кровоточить. Уэсли дёрнулся от боли, инстинктивно пытаясь отстраниться, но хватка Фиска усилилась, удержав его на месте. Прикосновение из нежного мгновенно превратилось в собственническое. - Я уничтожу его за это, - зарычал Уилсон. Глаза загорелись ненавистью и жаждой мести. - Нет, - пальцы Уэсли мягко сомкнулись на его запястьях. Он не собирался высвобождаться: Уэсли всегда нравились жадные властные руки Уилсона на его теле, дающие ни с чем не сравнимое ощущение привилегированности быть в центре желаний Фиска. - Всё прошло хорошо. - заверил он и почувствовал, как хватка на его теле ослабла. - Несомненно, это был вызов, но в итоге я получил от него то, что хотел. Уилсон отпустил подбородок Уэсли и тыльной стороной ладони нежно провёл по неповреждённой половине лица — жест, выражавший обожание и восхищение. - Я не желаю знать... - начал он, и казалось, каждое слово давалось ему с трудом, словно бы таящаяся в них тяжесть, высвобождаясь и опускаясь на плечи, придавливала его к земле, - … как эти отметины попали на твою спину. Уэсли льнул к его прикосновениям. Руки, медленно спускаясь, переместились на массивное тело Уилсона, обнимая его. - Они скоро исчезнут, - произнёс он. А после их заменят новые. Впрочем, эту мысль Уэсли решил оставить при себе. Взгляд Фиска надолго задержался на глазах Уэсли, словно пытаясь проникнуть в их глубину и поймать мысли, эти яркие стремительные метеоры, проносящиеся по вселенной его разума — тайные мысли, которыми он не пожелал делиться. Уилсон взял в руку полотенце и, смочив его горячей водой, тщательно, с нежностью, очистил кровь с подбородка мужчины. - Уэсли, - столько мягкости, столько осторожной деликатности было в том, как Уилсон произнёс его имя, что Уэсли показалось, он мог бы растаять в этих огромных сильных руках или смиренно упасть на колени, всецело отдаваясь на милость человека, которого он почти боготворил. - Позволь мне смыть его с твоего тела... - полотенце коснулось шеи и, описав изящную дугу, спустилось к ключице. Это обволакивающее тепло влажных махровых ворсинок, эта чарующая нежность прикосновений любимых рук, этот голос, произносящий его имя... Дрожащие веки медленно опустились. - Да, - конечно же, да. Сколько бы удовольствия не принесли Уэсли мгновения, проведённые с Мэттом, как бы не возбуждала мысль о многочисленных следах на его коже, сохранивших память о них, всё же он тысячу раз предпочёл бы этим мгновениям близость Уилсона. Так часто ощущение, которое она дарила, он мог сравнить с покалыванием слабого заряда электричества, пробегающего под кожей. Уэсли расстегнул брюки и, дав им упасть к щиколоткам, отпихнул в сторону, оставшись совершенно обнажённым. Вниз по позвоночнику пробежала волна дрожи: Уилсон был единственным мужчиной на земле, видевшим его таким — нагим, открытым, уязвимым. В первый раз, когда это произошло, Уэсли был в панике. Он не мог дышать, не знал куда деваться от этого взгляда, пожирающего каждый сантиметр его тела, но и Уилсон был смущён не меньше. Касания могучих пальцев, вселяющих почти нечеловеческий ужас, неожиданно оказались робкими, бесконечно осторожными и внимательными — после той ночи преданность Уэсли и его восхищение этим человеком возросли неимоверно. Это было четыре года назад. Сегодня, стоя в ванной, ощущая босыми ногами обжигающий холод кафеля, он отдал бы всё что угодно, лишь бы эти руки оказались на его теле, заявляя права на него, помечая его, владея им безраздельно. Ладони Уэсли скользнули к груди Уилсона. Он чувствовал напряжённый ритм его сердца под своими пальцами. Отбросив в сторону полотенце, Уилсон сомкнул руки на запястьях Уэсли и наклонился вперёд, опалив горячим дыханием его лицо. Сейчас Фиск издевался над ним, заставляя изнывать от желания, но не давая желаемого, и, не в силах больше сдерживаться, Уэсли прильнул к нему. С тихим стоном его губы прижались к губам Уилсона, снимая с языка лёгкое послевкусие недавно принятого виски. Руки Фиска переместились на его бёдра. Надавливая на них и толкая Уэсли вперёд, он заставлял его пятиться к душевой кабинке, при этом ни на секунду не разрывая поцелуй. Уилсон отступил назад, лишь когда спина Уэсли ударилась о стеклянную стену, и почти мгновенно обнажённое тело мужчины, лишённое тепла и поддержки, затрясло от холода. После столь долгого глубокого поцелуя его губы жадно хватали воздух, пытаясь наполнить лёгкие кислородом. Ненасытными глазами Уэсли наблюдал за тем, как Фиск избавлялся от одежды. Каждый раз от вида этих необъятных просторов в груди перехватывало дыхание — он страстно желал это горячее грубое тело, он хотел, чтобы руки Уилсона покрыли синяками его кожу, чтобы на ней остались следы его зубов. Но сегодня босс был на удивление нежен. Раздевшись, Фиск встал перед Уэсли — светло-карие глаза обещали так много. Он включил душ, наблюдая за тем, как тёплые брызги полились на голову его любовника, как они бежали вниз по его щекам, падали на плечи. Очень быстро пространство вокруг заполнилось паром. Продолжая неотрывно следить за Уэсли, Уилсон выдавил в ладонь небольшое количество мыла и начал растирать его медленными круговыми движениями по груди мужчины. Огромные руки неторопливо и осторожно двигались по телу Уэсли, словно оно до сих пор оставалось малознакомой, ещё до конца не изученной территорией. Он исследовал каждую ссадину, каждый шрам, каждый изгиб и каждую линию, хотя уже очень давно получил право испробовать тело своего ассистента, которым, к слову сказать, уже не раз пользовался. - Повернись, - последовал неожиданный приказ. Не раздумывая, Уэсли повиновался. Пытаясь удержать равновесие, он уперся ладонями в стеклянную стену кабины. Теперь руки Уилсона оглаживали его спину, медленно спускаясь к округлым половинкам ягодиц. Кончики пальцев, обогнув бёдра, коснулись низа живота. Скользнули ещё ниже, к его паху. - Уилсон... - ахнул Уэсли, когда разум пронзило внезапное осознание намерений Уилсона. Он не останавливал его — ни за что бы не стал, и когда рука огладила его ствол, добиваясь неполной эрекции, Уэсли прижался лбом к прохладному стеклу. По телу прошла волна мелкой дрожи. - Я когда-нибудь рассказывал тебе легенду о Кандавле? Вопрос застал Уэсли врасплох. Нахмурившись, он оглянулся через плечо и посмотрел в лицо босса: в этот момент что-то зловещее мелькнуло в глазах Фиска, на губах застыла странная улыбка. Уэсли насторожился. - Нет, не думаю, - неуверенно ответил он, покачав головой и снова поворачиваясь к стене. Уэсли всерьёз боялся, что, если Уилсон и дальше продолжит мучить его этими чудовищно медленными ласками, он просто упадёт на колени и начнёт умолять его ускорить темп. И да, его напугало то, что он увидел в глазах Фиска. - Кандавл был царём страны под названием Лидия, - начал Уилсон. Уэсли застонал: меньше всего сейчас ему хотелось слушать истории о древних царях — в наказание Фиск с силой сдавил основание его члена. Уэсли прикусил язык, боясь издать ещё хотя бы звук, и спустя несколько секунд рука возобновила ласки, которые больше походили на изощрённую пытку. Задумчиво вздохнув, Фиск продолжил: - Ему нравилось хвастаться красотой своей царицы перед любимым телохранителем по имени Гигес, - Уилсон пробежал кончиком носа по боковой стороне его шеи, прослеживая линию пульсирующей венки, потом двинулся назад к плечам, слегка касаясь зубами нежной кожи, дразнясь, - Но Гигес не верил своему царю, поэтому Кандавл приказал ему подглядеть за царицей и воочию убедиться в его правоте. - Уилсон... - зубы Фиска мгновенно впились в его плечо, заставив умолкнуть. Голова Уэсли откинулась назад, рот раскрылся в беззвучном стоне. Ему хотелось, чтобы зубы Уилсона вновь сомкнулись на его коже, но мужчина просто продолжал пересказывать легенду. Проглотив недовольство, Уэсли сосредоточился на ощущении руки Фиска вокруг своего ствола — вновь блаженство заструилось тёплым нектаром по венам. - Гигес должен был на одну ночь спрятаться в покоях царицы, чтобы лицезреть её обнажённую красоту во время приготовлений ко сну, - голос Уилсона снизился до шёпота, шум воды почти заглушал его, - Что тот и сделал. Но, заворожённый её красотой, он не смог сдержать эмоций и выдал себя. Царица, разгневанная предательством супруга, поставила Гигеса перед выбором... Уэсли трясло, он царапал ногтями стеклянную стену, чувствуя приближение оргазма. Но и Фиск мог его чувствовать, и каждый раз, когда возбуждение, достигая кульминации, было готово толкнуть Уэсли за край, рука безжалостно сдавливала его член, не давая кончить. Он жалобно застонал, когда Уилсон, навалившись на него, прижал к стене, лишая последних призрачных иллюзий контроля над своим телом. - Позволь мне... - После, - пообещал Уилсон. Когда дрожащее тело Уэсли чуть успокоилось, он переместил руку между его ног, сжав яйца, и продолжил рассказ, всё ближе и ближе толкая Уэсли к безумию. - Один из них должен был умереть, - сконцентрированный на руках Фиска, поигрывающих его шарами, Уэсли вздрогнул, когда палец неожиданно переместился к его входу. Он чувствовал, как эрегированный член Уилсона упирался в его бедро, но разум Фиска, окончательно потерявшись в легенде, не обращал на это никакого внимания. - Гигес умолял царицу о пощаде, умолял не заставлять его делать выбор, но она была непреклонна. И Гигес выбрал жизнь. В следующую ночь он ждал царя в его покоях с ножом, вложенным в его руку царицей. Уэсли понятия не имел, следует ли ему отодвинуться от дразнящего его пальца, или напротив толкнуться бёдрами назад, насаживаясь. Пока он думал, Фиск убрал палец, вернувшись к мучительно медленным поглаживаниям. Смазка капала с головки уставшего ноющего члена, Уэсли тихо заскулил, умоляя Уилсона о разрядке. Он хотел, он отчаянно нуждался в помощи Уилсона. - Гигес убил своего царя, Кандавла, когда тот лёг спать, - голос Фиска внезапно стал жёстким, заставив Уэсли вновь почувствовать тревогу, испытанную ранее. Могучие руки обвились вокруг его грудной клетки, сдавили, будто огромными тисками, не давая вдохнуть. - И королева осталась довольна, ибо её жажда мести была удовлетворена. Отпустив грудь Уэсли и не дав времени отдышаться и прийти в себя, Фиск резко вогнал в него палец, при этом другой рукой принялся быстро и жестоко надрачивать ему. Со сдавленным криком Уэсли излился на стеклянную стену. В тщетной попытке ухватиться за что-нибудь, ладони рванулись к гладкой поверхности, но лишь соскользнули вниз. - И впоследствии, - заключил Фиск, хотя Уэсли едва ли был в состоянии о чём-либо думать, - Царица взяла в мужья Гигеса, ставшего основателем династии Мермнадов. Руки Фиска исчезли с его тела, и Уэсли, лишившись опоры, больше не в состоянии держаться на ногах, упал на колени. Остатки сил покинули его. Уэсли уронил голову на грудь, сверху всё ещё лилась вода. Делая тяжёлые судорожные вдохи, он пытался вернуть контроль над разумом и телом, но они больше не ощущались его частью — они принадлежали Уилсону. Фиск выключил воду, и внезапно обрушившаяся тишина едва не раздавила Уэсли. Он сел в углу душевой кабинки, уставившись на Уилсона — на его босса, его любовь, его проклятье. Взгляд светло-карих глаз обдал его холодом и отчуждённостью... И боль, поселившаяся в груди, медленно превратилась в панику. - И в чём мораль сей сказки? - Уэсли ненавидел себя за то, каким слабым и надломленным прозвучал его голос. Уилсон обернулся полотенцем и схватил ещё одно. Стоя перед Уэсли, возвышаясь над ним, глядя на него сверху вниз, он протянул полотенце, которое Уэсли просто не мог не взять, потому что сейчас отчаянно нуждался в любой возможности скрыть наготу, выставленную напоказ. - Мне известен твой замысел, - произнёс Фиск. Гнев в его глазах, который Уэсли не смог распознать в начале, который лишь мелькал в виде слабых тусклых проблесков, теперь разгорелся в полную силу, готовясь высвободить всю свою дикую неукротимую мощь. - Ты надеешься сломать Мёрдока и слепить из него что-то полезное, но у медали две стороны, не так ли? Уэсли не мог заставить себя двигаться. Даже чтобы просто вытереть воду с лица, стекающую с его волос и застилающую глаза. - Будто я соблазняю его тобой. Будто хвастаюсь перед ним тем, что имею и что он мог бы иметь, - с каждым новым словом, слетавшим с губ Фиска, черты его лица ужесточались всё сильнее. Он больше не смотрел на Уэсли — его взгляд был обращён в пустоту. Руки сжались в кулаки. - Ты — царица, Уэсли, - Уилсон выдавил из себя его имя так, будто оно причиняло ему физическую боль. - А Мёрдок — телохранитель. Кулак Фиска врезался в стеклянную стенку душа, заставив Уэсли вздрогнуть. От вмятины на месте удара поползли трещины. Уэсли заметил слёзы, блеснувшие в глазах Уилсона. - Ты думаешь, я бы предпочёл его тебе? - он ядовито огрызнулся. Сама мысль об этом вызвала у Уэсли приступ тошноты. - Смысл не в этом! - взорвался Фиск. Он на мгновение прикрыл глаза, покачав головой, и когда наконец, наконец посмотрел на Уэсли, его взгляд был полон отвращения, а губы презрительно сжаты. - Ты не слушал? Выбор был не за царицей — выбор был за Гигесом. Но ты — тот, кто мог бы предложить его Мёрдоку. Собравшись с силами и приведя мысли в порядок, Уэсли поднялся на всё ещё трясущихся ногах и обернул полотенце вокруг бёдер. Больше всего на свете сейчас ему хотелось исчезнуть из ванной комнаты, оказаться так далеко от Уилсона, как он только мог. Но Уэсли не питал никаких иллюзий: Фиск никогда не позволит ему уйти, пока разговор не закончится на его условиях. - Мёрдок... заинтриговал тебя, - продолжил Уилсон, видя, что Уэсли всё ещё не был готов отвечать, - Тьму, которую ты разглядел в нём, которую никто до тебя не мог разглядеть, ты находишь увлекательной. Я знаю, что ты делаешь: ты хочешь препарировать его, разобрать на детали и вновь собрать воедино собственными руками. А что, если со временем это будет становиться всё более захватывающим? Что, если в конце концов Мёрдок сможет предложить тебе больше, чем я когда-либо мог? Чем больше он говорил, тем всё слабее становился его гнев. Медленно из злобного преступного босса Фиск превращался в обычного мужчину, боящегося потерять своего партнёра. Но Уэсли не мог заставить себя беспокоиться о его чувствах — не после обвинений, которые Уилсон швырнул ему в лицо. Потому что неуверенность Фиска в себе не отменяла того, каким ничтожным было его мнение об Уэсли. - Я предоставил бы ему выбор, - сказал Уэсли. Теперь у него было полное понимание разыгранного здесь спектакля, невольным участником которого он стал. Верхняя губа Фиска яростно скривилась: открытая враждебность произнесённой Уэсли фразы явно не улучшила настроения босса. Плевать. - Либо умереть, отказавшись исполнить мою волю, либо принять тьму и, убив тебя, стать новым королём Адской Кухни. Судя по выражению лица Уилсона, слова попали точно в цель, ударив по живому. Гнев, разгоравшийся в груди Уэсли, подогреваемый болью предательства и унижения, которому его подверг Фиск, придал ему сил оторваться от стены и выйти из душа, сократив расстояние до Уилсона. Воздух между ними заполнился убийственным холодом. Мысль об этих руках на своём теле, совсем недавно казавшаяся такой притягательной, сейчас вызывала отвращение. Уэсли расхохотался. - Ты не перестаёшь меня удивлять, - произнёс он с леденящим душу спокойствием, - После всего, что я сделал ради тебя, после бесчисленных доказательств моей преданности ты всё ещё думаешь, я бы вонзил нож тебе в спину? Он направился к двери, толкнув Уилсона в плечо, заставляя посторониться. С губ Фиска сорвался испуганных вздох, но Уэсли больше не смотрел на него. Этот человек причинял ему боль далеко не в первый раз, но сказанное и сделанное им сегодня проникло слишком глубоко в душу, ранив что-то очень сокровенное и дорогое. Никогда прежде Уэсли не испытывал такого позора. Никогда прежде он не чувствовал себя настолько ничтожным и бесполезным. Словно в одночасье всё лишилось смысла. - Уэсли... - Спасибо за сказку, - кинул он, в спешке натягивая одежду на мокрое тело, - Она была поучительна. Бросившись вон из ванной, он услышал, как Фиск позвал его снова, но даже не обернулся. Гнев, сжигающий изнутри, толкал его вперёд. Дикая пульсирующая боль в висках сводила с ума, но и отвлекала в то же время. Он не мог оставаться в квартире Фиска, не мог оставаться рядом с человеком, который не ждал от него ничего, кроме предательства. Словно в бреду, он вылетел из квартиры в коридор, взгляд дезориентировано метнулся в поисках лифта, и вдруг он увидел лицо — густую, аккуратно подстриженную бороду. Портман. Портман стоял рядом с Маркусом — они о чём-то тихо разговаривали, но, заметив Уэсли, умолкли и повернулись к нему. - Почему он всё ещё здесь? - лихорадочно блестящие глаза впивались то в одного мужчину, то в другого. - Сэр, - начал Портман, - Я хотел принести свои извинения за ошибку, совершённую ранее. Я не узнал Вас и... - Ты должен был уволить его, - невидящий взгляд защёлкнулся на Маркусе. Остатки терпения и самообладания догорали в пламени гнева. Наконец пульсирующая боль в висках затмила всё — перестав что-либо соображать, Уэсли выхватил пистолет из кобуры Маркуса и направил его в голову Портмана. Портман отшатнулся назад, испуганно вскидывая руки в знак капитуляции. - Сэр! - кажется, это был крик Маркуса. Уэсли спустил курок, всаживая пулю прямо промеж широко распахнутых в ужасе глаз Портмана. Кровь и сгустки мозгового вещества забрызгали стену, часть попала на лицо Уэсли. Мужчина упал замертво. Уэсли замер, уставившись на него, на его тело, а выстрел громким эхом раздавался в голове снова и снова, заглушая всё остальное. Он тяжело дышал, до боли в пальцах сжимая рукоять пистолета. Маркус опустился на колени перед телом — будто мужчину всё ещё можно было спасти. Мир будто замедлился. Охранники обступили их, но никто не решался заговорить с Уэсли, а уж о том, чтобы прикоснуться к нему, не могло быть и речи: в конце концов все знали, кому он принадлежал. Мужчины переглядывались, не зная что делать. Уэсли всё ещё не двигался, молча всматриваясь в тело Портмана. Где-то на периферии сознания он уловил звук распахивающейся двери и тяжёлых размашистых шагов, несущихся в его направлении. Но этот звук казался слишком далёким, слишком нереальным: мир Уэсли сжался до размеров крохотного участка коридора с лежащим на полу телом человека, убитого им в приступе ярости. Мягкая тёплая ладонь обвилась вокруг запястья. Уэсли мгновенно почувствовал прикосновение и всё же не был до конца уверен, что оно не являлось плодом его воображения. Но, опустив взгляд на свою руку, он увидел пальцы, поглаживающие по внутренней поверхности его запястья — нежно, осторожно, успокаивающе. - Уэсли. Это был голос, который мог вернуть его к жизни и мог сломать его — кажется, сегодня он сделал и то, и другое. Уэсли поднял голову, встречаясь взглядом со светло-карими глазами. Обеспокоенное лицо Уилсона... Уэсли хотелось прикоснуться к нему с нежностью, но в то же самое время ему хотелось накричать на него, осыпать проклятиями. Ему хотелось оттолкнуть его, ударить, расцарапать, причинить боль. Уилсон вынул пистолет из руки Уэсли — пистолет, который тот сжимал так сильно, что костяшки его пальцев побелели — и передал Маркусу. - Приберись здесь, - приказал он, - Ты знаешь порядок. - Да, сэр. - Пойдём, Уэсли, - вздохнул Уилсон. Уэсли оперся на руку, которая направила его назад, к квартире. В последний раз оглянувшись через плечо на тело Портмана, он увидел, как Маркус с помощью других охранников потащил его по коридору, а потом Уилсон, проведя его через порог, закрыл дверь. И, будто пощёчина, по нему хлестнула тишина. Вдруг отчаянно захотелось вернуть в голову оглушающий звук выстрела — лишь бы не фокусироваться на ощущении пальцев Фиска на запястье. - Садись, - приказал Уилсон. Уэсли бездумно повиновался. Они были в столовой. Взгляд Уэсли скользнул к окну, которое начиналось от пола и заканчивалось под самым потолком. Очередной жаркий день. Солнце безжалостно изливалось на город, отражаясь в стёклах, отскакивая от мрачных стен массивных зданий. Спустя какое-то время хозяин квартиры вернулся — Уэсли даже не заметил, что он уходил. Уилсон провёл рукой по его волосам, разглаживая их, и только тогда наконец, наконец Уэсли взглянул на мужчину, опустившегося перед ним на колени. - Мои слова... Я не осознавал, что они причинят тебе так много... боли, - Уилсон поднёс полотенце к лицу Уэсли, стирая с него кровь, но избегая зрительного контакта. Казалось, он просто физически был не в состоянии посмотреть ему в глаза. И тогда Уэсли коснулся кончиками пальцев его подбородка, приподнимая его лицо, пока их глаза не встретились. - Мои упрёки... они были необоснованны. - Ты чертовски прав: необоснованны, - резко ответил Уэсли, и тем не менее он подался вперёд, прижимаясь к губам Уилсона в поцелуе. Фиск отбросил полотенце и обхватил ладонями лицо Уэсли, удерживая его. А тот вцепился пальцами в ворот жилетки Уилсона, притягивая мужчину к себе как можно ближе, жадно впиваясь в любимый рот, уже успев соскучиться по нему. Когда им всё же пришлось разорвать поцелуй, они прижались друг к другу лбами, деля одно дыхание на двоих. - Эта кровь на нас обоих, - произнёс Фиск с лёгким оттенком иронии в голосе. Он прощупывал почву, проверял душевное состояние Уэсли. Уэсли ничего не ответил, он просто продолжал всматриваться в светло-карие глаза, и Уилсон, вздохнув, опустил веки. - Прости меня, Уэсли, - добавил он с болью в голосе. Уэсли принял его извинения — как он мог отказать этому мужчине в чём бы то ни было? Это был мужчина, предложивший ему мир, когда у него ничего не было, мужчина, сделавший его центром своей вселенной, полюбивший его за то, кто он есть, а не за то, кем он мог бы быть. Это был мужчина, за которого Уэсли не задумываясь отдаст жизнь — каким бы жестоким он порой не был с Уэсли. Это был мужчина, которого он любил. - Конечно, - произнёс Уэсли, тихо улыбнувшись, - Я прощаю тебя.

. . .

Единственное преимущество позднего часа было в том, что температура опустилась до пятнадцати градусов. Стоя в отдалении, в тени, Уэсли наблюдал за тем, как люди Нобу выгружали из контейнеров ящики с украденным оружием Старка и помещали их в грузовик, чтобы доставить Гао в обмен на солидную сумму денег. Нужно же ей было как-то защищать своих рабочих. Люди работали так быстро, как могли, и всё равно не достаточно быстро. Уэсли начинал терять терпение. Да, он мог бы просто пойти домой: в конце концов это были дела Нобу, к которым он никогда не имел прямого отношения, но тогда всё было бы напрасно, а Уэсли всё ещё был уверен, что посетитель, которого он ждал, непременно появится. Он выудил из кармана мобильник и посмотрел на время. Было уже далеко за полночь, а контейнер был разгружен лишь на половину. Уэсли прислонился к наружной стене заброшенного склада, подавив желание прикрикнуть на рабочих, чтобы они поторопились. Не то чтобы Уилсон сейчас ждал его в своей квартире. Нет, Уилсон отправился за город по личным делам и вернётся только к завтрашнему вечеру. Уэсли заглянул во входящие сообщения и перечитал последнее смс от Фиска. Это была обновлённая деловая информация — ничего особенного, но Уэсли нравилось снова и снова напоминать себе, что их дела шли хорошо, очень даже хорошо. Глухой стук чего-то тяжёлого о контейнер отвлёк его от приятных мыслей, заронив в душу нечто, отдалённо напоминающее дурное предчувствие. Уэсли оторвался от стены и выпрямился. Он не выходил из тени — ещё было не время для этого. Ему хотелось посмотреть, как будут развиваться события до его непосредственного вмешательства. Было лишь одно логическое объяснение внезапному исчезновению одного из людей Нобу — всё больше причин действовать осторожно. Другой парень, сняв пистолет с предохранителя, отправился на разведку, но едва он успел сделать первый выстрел, как его схватили чьи-то руки и утащили в темноту. Послышался ещё один глухой стук — словно удар головы о стенку контейнера — а потом начался настоящий ад... Мэтт Мёрдок покинул укрытие, на ходу выводя из строя ещё одного охранника, сталкивая его в холодную воду. Кто-то начал стрелять, но Мэтт, отскочив в сторону, подкатился к нему и, сбив с ног, вырубил одним мощным ударом в голову. Довольно-таки жалкое зрелище. Ещё несколько человек открыли огонь, но благодаря своей невероятной гибкости и быстроте Мэтт легко смог уйти от пуль. Откровенно говоря, было захватывающе наблюдать за Мэттом: за его точными ударами, бесшумными движениями, но ситуация становилась просто до смешного нелепой. Если бы Уилсон был здесь, он бы лично пристрелил каждого из этих бездарей, потому что их было больше дюжины, а Мэтт не просто был один — он был слеп. Что, впрочем, не мешало ему надирать задницы налево и направо. Уэсли сделал шаг из темноты, обнаруживая себя, но парень в маске был слишком занят раскидыванием мелких засранцев, чтобы заметить его. Уэсли мог бы достать из-за спины пистолет и выстрелить — он бы не промахнулся — но тогда всё, над чем он работал, было бы потеряно. Нет, здесь был нужен иной подход. - Мэттью. Назвать его по имени — вот и всё, что потребовалось, чтобы заставить Мэтта развернуться. Уэсли поднял руку, молча приказывая людям отступить и не трогать Мёрдока: с этого момента дьявол принадлежал ему. А вид у дьявола, надо сказать, был потрясающий. Кто-то сподобился-таки достать его пару раз — из носа сочилась кровь, на щеке уже красовался синяк и свитер на плече был порван. Мэтт пытался отдышаться, и с каждым глубоким вдохом тугие мышцы, напрягаясь, перекатывались под тонкой чёрной тканью. Руки, вытянутые по швам, ладони, сжатые в кулаки — его буквально разрывало от гнева. Уэсли знал, что сейчас именно он являлся объектов этого гнева. А ещё он абсолютно точно знал, что может контролировать гнев Мэтта — что Мэтт ему это позволит. Так или иначе. - Уэсли, - прохрипел Мёрдок, - Фиск понизил тебя до няньки? Уэсли хотелось видеть эти глаза, скрытые за тёмной повязкой. Правда благодаря повязке его губы становились более выразительными — именно на них он сейчас сосредоточил взгляд. И всё же было нечто непреодолимо притягательное в этих лишённых фокуса карих глазах. Уэсли нравилось смотреть в них и видеть каждую мимолётную эмоцию — то, что Мэтт умудрялся спрятать от других. То, что Мэтт ещё ни разу не смог спрятать от него. - Вовсе нет, - ответил Уэсли с улыбкой. Впервые за вечер происходило что-то интересное, - Я пришёл насладиться очередным твоим шоу. И должен сказать, ты не торопился. Мэтт напрягся ещё сильнее, если это вообще было возможно. Он чуть повернул голову, будто ориентируясь на звуки вокруг, будто что-то искал. Интересно, что именно. Уэсли знал, что Мэтт мог слышать сердцебиение каждого из находящихся здесь, каждый тихий шаг, каждый шорох — всё, что было недоступно слуху обычного человека. Это могло бы иметь смысл. Уэсли усмехнулся. - Это не ловушка, - заверил он мужчину, который, казалось, готов был прямо сейчас либо ринуться в бой, либо сбежать, и, зная Мэтта, Уэсли поставил бы на первое. - Я не заинтересован в твоей поимке. Мы уже это проходили, не так ли? Мэтт зарычал. Без сомнения на него вновь нахлынули воспоминания о времени, проведённом на старой заброшенной фабрике привязанным к ржавому стулу, полностью обессиленным — о времени, которое они провели вместе. Уэсли мог судить по тому, как дёрнулись его руки, как плотно сжались челюсти, чтобы ни дай бог не проронить ни единого звука, способного выдать его эмоции. - Как всегда немногословен, - хмыкнул Уэсли. Он сложил руки перед собой и сделал шаг вперёд, остановился, оценивая реакцию Мэтта, и, видя, что мужчина не отодвинулся, сделал ещё один шаг. И ещё один. Если бы сейчас Уэсли протянул руку, он мог бы легко коснуться Мэтта. - Скажи мне, Мэттью, чего ты хочешь? - Фиска. Быстрота его ответа слегка смутила Уэсли. Он моргнул, попытавшись разгадать его скрытый смысл, и пришёл к выводу, что никакого скрытого смысла не было. Фиск и правда был причиной, по которой Мэтт надел маску, причиной, которая заставляла его каждую ночь бросаться в самую гущу этой войны за душу Адской Кухни. Это была попытка Мэтта не отвлекаться от его первоначальной цели — Уэсли не мог этого позволить. - Довольно разочаровывающий ответ, - вздохнул он. - Я знаю, ты прячешь пистолет за спиной. Я чувствую запах металла. Думаешь, Фиск придёт за мной, если сейчас я обезоружу тебя и пристрелю из твоего собственного пистолета? - То, что ты пытаешься делать, достойно восхищения, - произнёс Уэсли, медленно возвращая контроль над ситуацией, над ходом беседы. Потому что последнее, о чём он сейчас хотел говорить, был Уилсон. Не за этим он сюда пришёл. - Не многие надели бы маску, чтобы каждую ночь рисковать жизнью ради спасения своего города. Он поднял руку к лицу Мэтта, кончиками пальцев провёл по краю его повязки, коснулся щеки. Рука Мэтта схватила его за запястье, плотно сжав, но не отстраняя, не отталкивая от себя. - Что ты делаешь? - спросил Мэтт резким грубым тоном. - Я думал, это очевидно, - ответил Уэсли с некоторым недоумением. В конце концов Мэтт умный парень — он не мог быть настолько наивным. В любом случае решительностью и упорством Уэсли никогда обделён не был, поэтому он прижал свободную ладонь к груди Мэтта — и вот оно! Бешено колотящееся сердце выдало чувства Мёрдока. Мэтт резко отскочил назад, тело забило мелкой дрожью. - Нет, меня достали твои манипуляции! - проскрипел он сквозь зубы. - Так ты это называешь? - удивился Уэсли, - Насколько мне известно, ты всегда знал о моих намерениях. - Тогда отвлекающий фактор, - огрызнулся Мэтт. Уэсли испустил удручённый вздох. - Почему бы не начать называть вещи своими именами? - Это какими? - Секс. Уэсли видел, как вздрогнул Мэтт. Судя по сжавшимся в тонкую полоску губам, справедливо было предположить, что он чувствовал себя загнанным в угол. Румянец, заливший шею и поползший к щекам, выдал возбуждение. Но глаза могли бы сказать гораздо больше — вот почему Уэсли так хотелось заглянуть в них. Что они скрывали? Растерянность? Отчаяние? Стыд? - Ты мужчина с... особыми потребностями, - продолжил Уэсли, убедившись, что Мэтт не собирался отвечать, - А я мужчина, который более чем счастлив удовлетворить эти потребности. - Нет, - Мэтт мотнул головой, сделав один короткий неуверенный шаг назад, который Уэсли расценил как первый признак того, что его защита дала трещину. Осознание правоты Уэсли, осознание силы собственных желаний шокировало его? Вызвало отторжение? Да, в первый раз, на складе в его реакции ещё можно было... усомниться, но во второй раз, в квартире, Мэтт яростно и без оглядки отдался страсти. - Ты — искушение. Ты — испытание, препятствие на моём пути к Фиску. - Католицизм. Я всё ждал, когда же ты вспомнишь о нём. Необходимость быть хорошим мальчиком, поступать правильно, совершать добрые дела... И скажу честно, Мэттью, - Уэсли медленно приблизился к замершему на месте Мэтту — казалось, он даже не дышал. - Я обожаю тебя за это. И в этот момент Мэтт рванулся к нему. Вцепившись руками в отвороты пиджака Уэсли, он потянул его на себя, в диком неистовом поцелуе сталкиваясь с его губами — и Уэсли с радостью ответил, раскрывая рот и впуская язык Мэтта. Руки Уэсли обвились вокруг талии дьявола, прижимая его к себе как можно ближе, и Мэтт застонал в его губы, тая в крепких объятьях. Но всё закончилось так же быстро, как и началось. Мэтт вырвался из рук Уэсли и, отвернувшись от него, уронил голову на грудь. Напряжённые плечи вздрагивали, кулаки то сжимались, то разжимались. Делая короткие судорожные вздохи, Мэтт пытался успокоиться. - Искушение, - произнёс он с горечью. Уэсли отдышался и, воспользовавшись моментом, огляделся вокруг. Рабочие, закончив разгрузку контейнера, сейчас стояли в ожидании дальнейших указаний. Их глаза были прикованы к разворачивающейся перед ними сцене — к Уэсли и Мэтту. Некоторые выглядели равнодушными, другие казались сбитыми с толку, но всё это не имело значения. Уэсли не беспокоило, что они думали обо всём... этом. Довольный, что всё идёт по плану, Уэсли указал на грузовик — рабочие сразу же кинулись выполнять его безмолвный приказ. - Или отвлекающий фактор, - повторил он недавние слова Мэтта, одёргивая пиджак и проводя рукой по волосам. Нет, в нём не было никакого отрицания того факта, насколько сильным было влияние Мёрдока на его способность при любых обстоятельствах сохранять хладнокровие. - И я хочу поблагодарить тебя за сотрудничество. Мэтт вскинул голову, обернувшись на него через плечо. Уже не в первый раз Уэсли задавался вопросом: что именно он видел? Смягчала ли как-то повязка вид полыхающего вокруг него пространства? Мог ли он различить силуэт Уэсли в темноте? - Ты... - недоумение сменилось гневом, но он погас, едва вспыхнув. По крайней мере, это выглядело так, будто Мэтт сумел подавить эмоции. Его голова дёрнулась в сторону грузовика — кусочки пазла сложились, представив полную картину. Мэтт расхохотался. - Я недооцениваю тебя раз за разом. - Люди часто это делают, - грустно ответил Уэсли. Конечно, он понимал, что недооценка людьми его способностей давала ему некоторые преимущества — отчасти, именно благодаря ей он смог подняться так высоко в организации Фиска и удержаться на вершине — и всё равно это до сих пор его задевало. - Мы обязательно вернёмся к этому разговору, Мэттью. - произнёс он, направившись к грузовику, - Я уже жду этого с нетерпением. - Уэсли! Услышав своё имя из уст Мэтта, он остановился, поворачиваясь к нему. - Если ты думаешь, что станешь моим падением, ты ошибаешься. Кто роет другому яму, сам в неё упадёт, и кто покатит вверх камень, к тому он воротится. Разве не так было сказано? - Взгляд Уэсли застыл на лице Мёрдока. Казалось, тот вложил в свои слова всю свою убеждённость, которая сейчас, будто ударом железного кулака под дых, выбила из лёгких Уэсли весь воздух. - То, что ты делаешь, то, что мы делаем — секс, как ты вульгарно назвал это — не может быть односторонним. Внезапно в голове Уэсли, будто приговор, раздался голос Уилсона: «Выбор был не за царицей — выбор был за Гигесом. Но ты — тот, кто мог бы предложить его Мёрдоку». - Я спрашиваю себя каждый день с тех пор, как ты пришёл ко мне в ту ночь на заброшенной фабрике, - продолжил Мэтт, и впервые Уэсли хотелось, чтобы он заткнулся. Он ненавидел силу его голоса, ненавидел эту чёртову уверенность в каждом его слове. - Почему я отдаюсь... тебе, твоей игре, этой тьме. Почему ты делаешь это с такой лёгкостью... - Он облизнул пересохшие губы, - Тебе это нравится, я прав? У Уэсли не было слов. А что он мог сказать в ответ на грубую неприкрытую правду? Задавал ли он себе этот вопрос? Нет, никогда, потому что сама мысль о том, что это может как-то повлиять на него, ужасала. Мысль о том, что он может запутаться в собственной сложной паутине лжи, которая в итоге приведёт его к предательству, к потере Уилсона... Нет, он не позволял себе сомневаться, но здесь был Мэттью, бросивший всё это ему в лицо, вынудивший задуматься о возможных последствиях его действий. - Я слышу, как твоё сердце забилось быстрее, слышу, как часто и поверхностно ты дышишь. И если ты задумал как-то провести меня — уверен, я смогу услышать и это, - Мэтт поднёс руку к лицу и снял повязку, карие глаза мгновенно отыскали Уэсли. Хотя они никогда по-настоящему не могли его найти. - Все мы играем в опасные игры, - наконец произнёс Уэсли. Когда он посмотрел в глаза Мэтта, его собственные сила и уверенность снова были при нём. - И все они заражены нашими эгоистичными амбициями. Ты хочешь справедливости, лучшего будущего для Адской Кухни. Но больше чего бы то ни было ты хочешь высвободить эту тьму, кишащую под твоей кожей. К его удивлению, Мэтт сделал быстрый решительный шаг ему навстречу, сокращая расстояние между их телами до минимума. Уэсли обдало теплом и запахом крови и пота, запахом недавнего сражения, въевшимся в кожу Мэтта. - А чего хочешь ты? - спросил Мэтт. - Я хочу... - Уэсли задумался над ответом. В случае с Мэттом Мёрдоком слегка искажённая правда казалась куда интереснее хорошо сформулированной лжи, - ...чтобы люди перестали меня недооценивать. Он запустил пальцы в волосы Мэтта, и, прежде чем тот, изумлённый неожиданным контактом, успел отодвинуться, рука превратилась в кулак, сжав прядь коротких каштановых волос. Вздрогнув, Мэтт зажмурил глаза. Медленно наклонившись к его лицу, Уэсли скользнул губами по краю ушной раковины. - Мы продолжим играть в наши игры, - прошептал он обещающе, - И мы посмотрим, что произойдёт. Возможно я упаду в яму, вырытую собственными руками, но возможно, только возможно, в неё упадёшь ты. И судя по тому, как обстоят дела... Чуть оттянув назад голову Мэтта, Уэсли заглянул в его повреждённые глаза. И когда его свободная рука мягко опустилась на грудь мужчины, затем плавно скользнула вниз к его животу и наконец добралась до паха, он увидел, как эти зрачки расширились от возбуждения и похоти. Прикосновение было лёгким, лишь дразнящим, и Мэтт мгновенно подался вперёд, усиливая контакт. Его губы раздвинулись в беззвучном стоне. - Что ж, - улыбнулся Уэсли, довольный его реакцией, - похоже, одной ногой ты уже в этой яме.