Провальный проект

Зашторенные окна, вокруг тишина и мрак. Комната освещается только лишь светом, исходящим из камина, который, как масло, медленно и тяжело сочится по стенам. Стандартный сценарий из фильма "Гангстеры" или "Мафия: два кожаных кресла пред камином, меж которыми стоит табурет с графином и подносом со сладостями. Одно кресло было повернуто в сторону огня, не было видно кто сидит за ним, но был едва заметен хвост, как змея, извивающийся вокруг хозяина. Стук в дверь. - Входите, - сказал некто в кресле своим массивным басом. В дверном проеме показался еще один мужчина, как казалось на первый взгляд. В нем не было ничего особенного, кроме белой, густой бороды, фрака и света исходящего со всех сторон. - Гоб, приглуши светильник свой, глаза прям жжет, - сказал первый прикрыв хвостом глаза. - Анатас, ты как всегда в своей духе, побрился хоть и сколько раз я тебе говорил, алкоголь - погубит тебя. Гоб сел в кресло и развернулся к пламени. - А ты не меняешься, все такой же правильный и учтивый, а сколько раз говорил я тебе? Я и есть гибель. Я - это все отрицательное, что движет человечество в мою пропасть. Я - ЭТО.., - уже начал повышать голос первый, как второй перебил его. - Полно тебе, разболтался, ты погляди на него, не уж-то голову припекло в твоем мире? - Ой, кто бы говорил, ты ближе к солнцу как ни как. - Опустим, по какому поводу ты меня вызвал? - Да-да-да, приступим, - воскликнул, как ребенок, и большим пальцем отковырнул пробку с графина, плеснул себе бурбона. - Ты ведь помнишь как давно была война? Помнишь, сколько людей померло в последней войне? Вел ли счет одиноких матерей и, убитых горем, жен? Завпечатлил ли ты те моменты, когда дети один за другим дохли как мухи на раскаленной сковородке? - с энтузиазмом , расспрашивал его Ан. - К чему ты клонишь? - Как к чему? Как к чему? Ты что, не понимаешь, поставки в ад уменьшились втрое. Понимаешь, втрое! Это не просто уменьшилось, это уменьшилось помноженное на еще два таких уменьшенных, тьфу, ну ты понял. Зефирку? - сказал и протянул поднос со свежим зефиром. - Гоб? Я вижу как ты пристально на них смотришь, не отказывайся, они сделаны по специальному рецепту, таких ты не пробовал, они прямиком из Лондона, угадай откуда? - Бейкер-стрит? - Черт возьми, ты следишь за мной? - Нет, с чего ты взял, я просто сам там частенько закупаюсь. - Они великолепны, не так ли? - Воистину. - Так о чем это я? - О жертвах. - Точно, о жертвах, как ты верно подметил, мне нужны жертвы, нам нужны жертвы. Нам обоим, как бы ты не отрицал, ты понимаешь о чем я. Сейчас двадцать первый век, сейчас спасают все кого не лень, каждого больного, каждого немощного и обездоленного. Сейчас, что ни день, так сенсация. Мы научились бороться с Чумой, мы знаем лекарство от туберкулеза, можем удерживать Спид в рамках. Упаси лукавый, дойдет дело еще и до Рака, тогда у меня заберут все козыри, а как же сердечные заболевания? Они уже не так страшны, совсем. Мне даже пришлось распустить один отдел по разработке вируса, потому что кое-какой умник случайно нашел лекарство. Как? Он уже знает как лечить заболевания не встречав его ни разу. Что за жизнь пошла, где мой семнадцатый век, в котором сжигали только из-за рыжего цвета волос? - пробубнив последние слова, Ан отхлебнул из бокала. - Я понимаю к чему ты ведешь. - Нет, не понимаешь, напомни мне, кто создал землю? Великий творец, мать его. А это ты в расчеты не ввел, да у меня сын способней тебя. - Что бы ты не говорил, я все принимаю, не все делаю, но я прислушиваюсь к тебе. Так вот, чего ты так страшишься? Не уж то перенаселение тебя беспокоит? С каких пор? Тебе ведь будет даже лучше, каждый человек - игрушка, не так ли ты говорил? А ты представь сколько игрушек у тебя будет. - Это, конечно, верно, но, - замялся Ан и, покручивая рог, продолжил, - как и у каждой игрушки есть свой срок годности. Просто, как тебе сказать, вот представь: ты подобрал себе определенный сорт колбасы в магазине, продавца нет, самообслуживание, так вот, выбрал, приходишь на следующий день, а количество сортов увеличилось впятеро. Ты ходишь, ищешь, тратишь свое время на всякий сброд в поисках своей вкусняшки, а вокруг все не то.Но самое интересное, что завтра цифра опять вырастет и не факт что вообще найдешь и придется искать "новый" любимый сорт. - Хм, ты хочешь сказать, что развелось много ненужных людей? - Не ненужных, а сброда, море мусора, никому не нужного. Они ничего не делают, ничего не приводят в движение, ни механизмы, ни чужие сердца, они пустые. Они ничего не приносят в этот мир кроме скуки, немощности и убожества, их перечень занятий скуден и одинаков: потрахаться, поесть и поспать. Все, жизненный цикл закончен, даже не так, он повторяется изо дня в день. Отвратительные люди, их души бесценны и разбрасываются ею на право и лево. Мне просто обидно смотреть, что изумрудом подпирают дверь в сортире. А где зефир? Ты что сделал? - Ой, прости, я думал ты не будешь, - облизывая пальцы, сказал Гоб. - Дуралей, я ведь тоже давно их не ел, а эту лавку закрыли между прочим. Хорошо, что рецепт я успел стырить в последний момент. Из-за этого пропадет вся семья пекаря, но... они безумно вкусные. - Ты не меняешься. - А должен? - Как бы это постыдно не звучало, но ты прав, люди действительно перестали ценить себя, свою внутреннюю красоту, прячут свои проблемы за вещами, придумывают искусственные поводы, откладывают жизнь на потом. Работают на деньги, что бы их было больше, покупать и платить за то, что им не сдалось, и снова продолжают работать на те же деньги, что бы купить еще больше хлама... - Неужели та наконец-то начал думать? - Не язви. - Ну ты понял, что война - единственный способ напомнить людям стоимость их жизней, стоимость каждого дня, каждой секунды, каждого мига. Только в процессе войны они понимают, что все что они делали не имеет никакого смысла, они просто существовали, они не наслаждались по-настоящему данным им даром - чувствовать. Мы будем оба прокляты, если не напомним им об этом. Только после войны они выйдут на улицу и просто будут слушать тишину, чувствуя при этом нескончаемый приток сил и блаженства. Только потом они оценят то, что они впритык не замечали и не хотели видеть: своих родных, близких, друзей и любимых. Только тогда они поднимутся с колен и воскликнут: мы живы! Гоб склонил голову, недолго думая он встал с кресла. - Сделаем это. - Ты уверен? - Ан нервно дернул глазом, но тут же шустрым рывком достал из под табурета свиток. - Да, но знаешь что? В твоей плане присутствует некая проблема - это цикличность. Две войны уже прошли, а что мы получили, каков результат? - В этом ты прав, скука будет всегда, но знаешь что? По крайней мере у нас не было перенаселения и был постоянный прирост душ, а зачем что-то менять если этого хватает сполна? Анатас встал и подошел в Гобу, который стоял у камина склонив голову. Они оба смотрели в огонь, символ вечного перерождения. - Гоб, они ничему не научатся, они провальный проект, с самого начала, когда Ева совершила ошибку, но даже не поэтому, ты понимаешь о чем я. И самое отвратительное то, что мы живы из-за них и будем существовать пока живы они. Так что мы оставим маленькую кучку. Да, будет больно, но представь как прекрасно будет спустя 50 лет, когда люди будут по-новой все изучать и радоваться малейшим вещам, они будут искренне счастливы, это ли не прекрасно? Нужно всего лишь подписать этот контракт. Гоб взял свиток и внимательно прочел его. - Согласен только с одним условием, если люди повторят все те же ошибки, то четвертая мировая будет последней. - Принял. Две фигуры, стоят у камина, подписывают контракт. Час спустя. Звонок: - Выпустить боеголовки. Тем временем на другом конце мира. - Выпустить боеголовки. Кабинет. - Ты посмотри как поднялись графики у обоих, как здорово, надо повторять такое хотя бы каждые сто лет, это шикарно... - Это не шикарно, этот план обречен на провал, это... провальный проект.