В техасском небе

      Солнце очень неохотно покидало самую высокую точку выбеленного техасского неба. Вообще пока не покидало, не оставляя шансов хотя бы на короткую передышку от этой бесконечной жары, ничуть не скрашивающей их выживательные будни. И Миллард им не поможет. Им никто теперь не поможет!.. Это ли не охренительный финал? Есть ли в этом небе хоть что-то для них?.. Впрочем, если есть еще хоть немного времени…       Брик заметил его беспокойство еще в том мотеле в Крокете. Это было что-то такое… Знай Брик чуть побольше умных слов, чем нисколько, он бы назвал это… предчувствием?.. МакКуин хрен знает где и с кем провел очередную бессонную ночь, лишь под утро ввалился в их номер, а потом всю дорогу глазел на его голую спину, ну, и хреначил тупыми шутками. А к мальчишке они все привязались, да, потому что малец клевый… И если есть хоть небольшой шанс, что…       – Я не спрашиваю, зачем Господь создает людей вроде Роба, мне интересно, зачем ему такие, как мы…*       МакКуин только открывает рот, но ничего не говорит, а смотрит на брата, смотрит и видит, как Брик устал… Столько всего сразу взвалить на себя – их, малого, всю эту… ответственность. Да еще и эта история про их родного брата!.. Хрен его знает, сколько он так продержится и сколько продержатся они... Прочти Мак на одну книгу больше, чем ни одну, в его лексиконе наверняка нашлось бы подходящее слово для этого ощущения. А сейчас, когда времени осталось только что на проверку патронов, он делает одно движение – шаг и короткий, жесткий, совершенно неумелый поцелуй и – шаг обратно. Ничего больше, только общий вкус пыли, пота и крови на их губах… Брик все понимает – моментально и слишком ясно… Но… не сейчас же! Не при малом и не когда Линк загибается от уймы дырок в боку!.. Не сейчас… А когда?! Если они не переживут этот прекрасный вечер…       Солнце, собирая последние силы, выжигает напалмом пыльные километры дороги и верхушки деревьев вокруг туристического лагеря. Солнце оставляет свои сияющие следы на загорелых плечах Брика, на его щеке, касается непослушной пряди волос, которую он вечно заправляет за ухо. На хер!.. На хер все это! Есть у них двадцать-тридцать-хоть-сколько-нибудь минут до того как… МакКуин едва заметно ведет подбородком, и Брик реагирует – молниеносно. Он очень грубо хватает брата за татуированное плечо и выталкивает его наружу, в соседнюю постройку, потому что здесь все-таки – мальчишка, Линкольн, может, в отключке, а может, уже и оклемался… Второй рукой он вцепляется в светлые вихры на затылке, притягивает к себе, чуть не сворачивая Маку шею, и еще раз целует – накрепко, намертво, навсегда.       – Ты, блять, какой-то неуверенный!.. – еле отдышавшись, сообщает тот.       Брик рычит ему в спину что-то очень неразборчивое – впрочем, эти-то слова в лексиконе Мака присутствуют – и буквально размазывает младшего по стене. МакКуин сначала упирается ладонями в стену, а потом выгибается и закидывает руки наверх и назад, чтобы вцепиться в плечи брата…       …Солнце очень медленно сползало с высшей точки небосвода, словно не желая оставлять без присмотра троицу безбашенных психов с подростком-инвалидом на руках, все еще оставляя им хлипкие шансы выбраться из этого, хотя бы выползти… Мак, лежа поперек груди Брика, дотягивается до валявшегося рядом “кольта”. Старый добрый М1911. Но, блять, обойма неполная… Не особо церемонясь и ощутимо упираясь локтями, он переползает через Брика обратно, поднимается, застегивает штаны и деловито щелкает затвором. Брик все еще лежит, закинув одну руку за голову, пальцами другой ласково пробегая по короткоствольному автомату, обойма которого тоже почти пуста.       – Я вот что думаю, – голос Мака звучит так, будто он и впрямь задумался. – Надо бы нам школу окончить…       Старший брат смотрит на него снизу вверх, на всякий случай запоминая в подробностях эту малость маньячную ухмылочку. На всякий случай…       – Ага, хотя бы начальную!