Fen'Harel elathadra

      Я иду твоим следом, вещая собою смерть, изнутри возжелав разорвать, вонзив со спины клинок. Меж зеркал нет границ, унисоном небесная твердь тенью проклятой шепчет песнь крови: "Явись, новый бог". Не корона возложена мне - терновый острый венец; зыбка бархата, след на лице - приторный вязкий яд. Средь обманов лишь твой оставляет меж ребер рубец уязвивший, проклявший: так начал ты свой обряд просвященья, метаморфоз, где нет рамок и нет границ, только своды библиотек. Там последний оплот вдоль тропы и огня, призрак прошлого, шпили, ворох страниц, где в стеклах боги спят, древней тайны храня. Против мира не лук тебе вскинуть, не острый клинок; для тебя есть оружие - жалит оно острей. Своим словом заветы ты шепчешь и нагнетаешь рок, и мелодии эти воздвигли тебя в ранг царей. Лик на беззлунье темен, золото и пурпур - шелки одежд твоих, руки держат хоругвь, ведь за спиной стоят тени чужих фигур. Многое на кону грузом одной вины - только не подведи - я все слова и молитвы, голос и душу дам. Сам же меня учил шепотом из тени.        Стяг за стягом с годами откроешь ты третий Рим, но не слышишь, что вечностью нам суждено - шепот вкрадчивый : "Ничего мы не покорим", когда прошлое наших миров беспрерывно больно. А кричать и взывать до тебя - невозможно, повторяя одно и тоже по тысяче раз на дню, глупый миф, сказка ложного прошлого; раньше вели охоту на черных волков, тем огнем и тебя гоню. Ты же, ты, не выходишь из головы; тлеющий уголь останется, сколько я мыслей не жгла. Знаю, смотришь сквозь зеркала - из-за другой стороны, но, создатель, признать не хочу, сколь взоров твоих ждала. Скаль свою морду, волк, лезь в потолок небес - я докажу вовсе не для себя, многое докажу, чтобы слова свои в миг ты забрал назад и пожалел, скорбью своей воскрес. Я, как тебе на зло, буду уже мертва.       Сам ты вручил божественный ранг в мои руки, братьев всевышних злою тоской ненавидя, гордость твоя вновь обрекает на муки, самовлюбленный, ты пожелал меня видеть подле себя. Правит балом яд, отравивший кровь, искрою своей вены пропоров, принимая сил нужно отдавать в раз по всем долгам, просто мне принять твой печальный дар - жесткий пут оков в час "настанет гром", и возьмешь ли сам жизнь мою себе. Имя ведь не зря столь ласкает слух, пусть язык не мой: ты всегда о тех говорил долах, в перекрестках что - не моя земля, в раз очертишь круг, как завесой тень на своих правах. Нет почти секунд, прах ушедших дней, целый век - только вздох тебе и закрыть глаза, образ мой растворив в потемках души. Я сорвусь на бег по следам твоим, с бога именем на губах своих в пепел мир стереть Изнутри.