Black2018

На окраине Сеула есть страшное здание. Нет, с виду оно ухоженное и ничем не примечательное, но люди там страшные. Говорят, что тот, кто туда попадает сходит с ума. В прямом смысле. Это психиатрическая больница «Black». В основном все пациенты там проплачены. Многие политики или министры, отсылают туда своих конкурентов. Это строжайшая тайна, но многие об этом догадываются. Трогать это место бояться, даже риэлторы. Это как тюрьма. Психическая тюрьма. В 2015 году, многие исполнители подверглись критике со стороны Севера. Были убиты несколько айдолов, но война не началась. Весь мир с дрожью в сердце наблюдает над противостоянием Севера и Юга. Многие солдаты из Севера, под видом врачей клиники пробрались на Юг. Сейчас положение К-попа в стране значительно снизилось из-за боязни нападения. За последние три года пропали около сорока востребованных айдолов. Их никто не видел после концертов и поиски ведутся до сих пор. Клиника «Black» в 2018 году получило одобрение со стороны Севера и Юг не осмотрев её изнутри, отдал во владения Северных военных. Никто не решается подойти близко к этому зданию, потому что бояться быть расстрелянными. Только жители ближайших деревень иногда слышат пронзительные крики оттуда. Зима. 2018. Клиника «Black». Два солдата проходят через тёмный коридор и с усмешкой смотрят на протянутые руки из маленьких окошек. - Ты смотри. Лак на ногтях ещё остался. – усмехнулся один из парней, - Может тебе палец сломать? Девушка моментально засунула руку обратно и отдалилась от двери. Второй солдат взял карточку, которая была подвешенная к каждой двери. На карточке была написана полная информация о пациенте. - Кто это тут у нас? – усмехнулся он, - Ого. Так ты певичка? Споёшь нам своим милым голоском уважаемая Сандара. - Сандара. – засмеялся второй, - Что за имя вообще такое? - Погоди-погоди. Тут в скобках подписано, что можно сокращённо. Дара. Парни залились смехом и пошли дальше по коридору. Из соседней комнаты, показались маленькие глазки и посмотрели на окошко Дары. - Дара-онни. – прошептала девушка, - Дара-онни. Дара быстро подбежала к окошку и улыбнулась. - Я утром не доела рис. Ты голодна? – спросила девушка у Дары. - Аю спасибо тебе. Я не могу больше жить на воде. Они только молодых начали кормить. Это ужасно. Аю взяла маленькую тарелочку с рисом и просунула через окошко. Дара попыталась дотянуться и двумя пальцами ухватить еду, но вдруг из ниоткуда послышался выстрел и тарелка отлетела в сторону. Испугавшись, девушки прижались к стене. Солдат опустил еще дымящийся пистолет и быстрыми шагами направился к комнате Аю. - Ты что задумала, а? – его лицо было искажено злобной гримасой. - Я просто хотела поделиться едой, Дара-онни истощена и ей этот рис нужнее, чем мне. – Аю испуганно отскочила к стене комнаты. - Вот значит как, решила поиграть в милосердие? Раз считаешь, что тебе не нужна еда – будь, уверена, теперь ты ее нескоро увидишь! При этих словах Дара кинулась к своему окошку. - Прошу вас не наказывайте Аю! Она не хотела ничего дурного, накажите меня! Солдат обернулся и бросил на Дару суровый взгляд. Не проронив ни слова, он развернулся и пошел по направлению к выходу и ожидающему его товарищу. Сандара бессильно опустилась на пол и, закрыв лицо руками, тихонько заплакала. - Дара-онни! Не плачь, пожалуйста, не плачь! – раздался голос Аю, - все будет хорошо! Во времена, когда я была трейни у нас с едой бывало и похуже. – девушка попыталась приободрить Дару, придавая своему голосу нотки беззаботности. Бывшая участница 2NE1 вытерла слезы и поднялась с пола. Ее переполняли эмоции – страх, ненависть к солдатам, отчаяние и чувство вины – все смешалось в душе девушки. Но Дара быстро поняла, что слезами делу действительно не поможешь, и лучше держаться, хотя бы ради Аю, которая пострадала из-за нее. Правда, их положение становилось все хуже, а выхода из этого кошмара не было видно… Действительно, что она может? Хрупкая девушка, запертая в огромной больнице, под охраной вооруженных людей. Она не сможет. У нее не получиться что-либо изменить в своей участи. Но… Мысль проскользнула в ее голове, и Дара успела ее поймать и осмыслить. Да, у нее одной ничего не получиться, но ведь она не одна. Вот напротив комната с Аю. Наверняка есть немало других “пациентов”, возможно, многих она знает лично. И уж наверняка они не горят желанием провести здесь остаток своей жизни. - Аю, - тихонечко позвала она девушку. - Да, онни, ты что-то хотела? – отозвалась та. - Скажи, ты знаешь, кто находится в соседних камерах…. То есть палатах, все время забываю, что это все же больница, а мы пациенты, - сглотнув подступившие слезы, произнесла девушка. - Ближайшая от меня камера достаточно далеко, но ты же знаешь, что наши конвоиры из второй смены всегда насмехаются над своими так называемыми пациентами. Один из них издевался и унижал того кто находился по ту сторону тюремной камеры, называл его «Дива». - А почему ты решила, что в камере мужчина? - не веря своим ушам, выдохнула Дара. - Тот кто в камере ничего никогда не отвечает своим мучителям. Но он сильно кашлял, очевидно, простудился… Дара замолчала, отошла от окошка и, вздохнув, погрузилась в размышления. «Да, в камерах стало холоднее… За этими стенами, наверное, осень….. Осень, что это для меня? Это небо - чистое, безоблачное или затянутое низкими тучами. Это дождь иногда вперемежку со снегом. Это желтые листья под ногами или порывистый ветер, вырывающий зонтики из рук прохожих. Осень, сейчас для меня это только звук, шорох, слово… А когда-то я очень любила это время года, впрочем, как и все остальные. Я просто любила жизнь, а меня ее лишили… Лишили всего…» Дара почувствовала, как путаются мысли и кружится голова от голода. Превозмогая полуобморочное состояние, она пыталась сконцентрироваться та том, что на данный момент казалось ей действительно важным. «Важно… Это действительно важно… Важно выяснить, кто в ближайших камерах, важно понять, как здесь наладить общение с теми, кто далеко от нас… Как же это сделать? Как?» Дара почувствовала, что свет гаснет, и она сползает по стене на пол. «Да вот оно…» - Дара не успела додумать озарившую ее мысль и отключилась. - Тебе страшно? Тебе страшно? Тебе страшно? Страшно? Глаза Дары начали шевелиться, она отчётливо слышала чей-то голос. Попытавшись встать, она поняла, что руки и ноги были связанны. - Тебе страшно? Тебе страшно? Голос в голове девушки становился всё отчётливее и открыв наконец глаза, она увидела свет. Постаравшись справиться с болью в глазах, Дара осмотрелась. Рядом с ней лежали медицинские приборы и валялись бинты. Бинты были все в крови и это сильно напугало девушку. - Тебе страшно? Тебе страшно? Голос наконец стал чётким и Дара посмотрела в сторону, где стоял огромный стол. Рядом она заметила солдата с зеркалом и кого-то привязанного к столу. Всё время военный показывал человеку зеркало и повторял одно и тоже. - Тебе страшно? Тебе страшно? - ДА! ДА! – внезапно прокричал кто-то. Голос был очень знакомым, но понять что это за человек Дара не могла. Резко девушка почувствовала сильную головную боль и перестала что либо видеть перед собой. Парень лежал на столе и чувствовал, как в его руку что-то вкалывают. Он смотрел в зеркало перед собой и чётко видел своё отражение, но зрение обманывало его и через секунду он видел лишь волчью морду. В комнату зашёл ещё один солдат и привёл за шиворот девушку. - Кто это? - Мы на ней ставили опыт с кошкой. Она кажется онемела. Стала лишь шипеть. Этого не должно быть. Видно где-то ошибка. Надо провести ещё раз опыт. - Страшно выглядит. Кто это? - Певичка. Кажется Николь зовут. – засмеялся солдат и запел песню группы Кара. Солдат ужасно фальшивил, и это раздражало Дару с ее идеальным музыкальным слухом. Она отвернулась и если бы не связанные руки, заткнула бы себе уши. Но вдруг помимо режущего голоса охранника она услышала тихое шипение. Повернув голову на новый звук, Дара заметила, что Николь пришла в сознание, и ее тоже нервировало ужасающее исполнение ее же песни. Свое недовольство девушка могла выражать только шипением. Николь подняла лицо и Дара увидела, как в полутьме ее глаза поблескивают зеленым светом, свойственным всем кошачьим. Этот блеск одновременно пугал и завораживал. Со стороны могло показаться, что Ники еле жива, но Дара видела, как сузились ее глаза и напряглась шея. Дальнейшее происходило как будто во сне. Девушка вдруг плавным движением большой кошки преодолела за полсекунды десять метров и пережала сонную артерию мучителя ее барабанных перепонок. Солдат рухнул на пол, а человек в белом халате, который только что сделал укол парню, привязанному к каталке, отшатнулся от последнего. В его глазах читалась паника, а с губ сорвался выдох: «Какого черта?». Санитар понимал, что кнопка тревоги у противоположной стены и путь ему пресекает не только каталка, но и хрупкая на вид девушка, которая только что одним движением вырубила здоровенного детину. Он смотрел на девушку и видел как зрачки в ее глазах стали вертикальными, а тело напряглось как перед прыжком. В ее глазах металось пламя ненависти, губы изогнулись в хищную улыбку. Санитара била мелкая дрожь, он закрыл глаза, упал на колени и стал нашептывать молитву. С губ Николь сорвалась язвительная усмешка, и в глазах явно читалось все то, что она собирается сделать с санитаром. В лаборатории повисла гнетущая тишина, Ники готова была осуществить задуманное, как ее остановил мужской голос: - Николь, не надо. Я чувствую его страх. Здесь все пропитано запахом страха. Этот голос отвлек девушку, санитар понял, что сегодняшний день не станет последним для него и отрубился прямо рядок с каталкой. Звук рухнувшего тела вывел Дару из прострации, она хотела закричать, но как в кошмарном сне не смогла издать не звука. - Если ты сделаешь это, ты станешь такой же как они. Прошу, не делай этого, даже если мы потеряли себя, потеряли человеческий облик, поступки должны оставаться человеческими, - продолжим парень, привязанный к каталке, обращаясь к Ники. Глаза Николь наполнились слезами, она подошла к говорящему и одним движение руки сорвала ремни, удерживающие его. Парень пытался встать, но введенный препарат нарушил координацию его движений. Он только приподнялся, опираясь руками, как Николь упала на его грудь и разрыдалась. Он смог зарыться лицом в ее волосы и вдохнуть ее запах, такой знакомый, такой до боли родной.