26 и 13

Двадцать шесть ступеней. Я наступил на каждую, когда спускался вниз. Бездушное, выкрашенное в белый цвет железо при каждом моём шаге еле слышно скрипело. Люди, что сейчас держали меня за плечи, наверняка не слышали этого, полного боли, скрипа. А я слышал. Всё вокруг. Шорох ткани, стук подошв об пол, бренчание цепей, свист ветра где-то за окном, вздохи людей и… О, чёрт! Я слышал тишину. Я даже видел её. Этакая струна, натянутая до предела. Неподвижная, гулкая и готовая в любой момент оборваться, рассыпавшись какими-нибудь мерзкими звуками. Двадцать шесть ступеней… А впереди будут ещё тринадцать. Последние тринадцать ступеней в моей жизни. Меня поставили прямо перед лестницей и, придерживая за плечи, повернули лицом к какому-то человеку. - Гордон Стюарт Норткотт, вы осуждены за убийство и приговорены к смерти через повешенье, - прогрохотал голос, обрывая тишину. – Поскольку нет причин откладывать казнь, она будет проведена в соответствии с процедурой, предусмотренной законом штата Калифорния. На секунду старик замолчал, и я, уже отвёл взгляд, вскидывая голову, чтобы осмотреть виселицу. - Будет последнее слово? – спросил старик, слегка наклонившись вперёд. - Не-а, - выдохнул я ему в лицо, чувствуя, как вверх ползёт левый уголок рта. – Не стоит. Я не хотел улыбаться. Совсем не хотел. Я бы предпочёл плюнуть этому человеку в лицо, но губы сами искривились в улыбке. В изломанной и больной улыбке больного и изломанного человека. На мгновение опять повисла тишина. Скользнув взглядом по краю чужого галстука, я на секунду задохнулся словами, не зная, что сказать. Мне ведь всё же хотелось что-то сказать. Но потом слова сами вырвались. - Я теперь чист? – с надеждой спросил я, оборачиваясь к священнику. – С тех пор как исповедался, правда, святой отец? Священник кивнул, расплывшись в улыбке, а я облегчённо улыбнулся в ответ. Я чист. Я попаду в рай. Да, именно так всё и будет. Я уверен. Почти уверен. Может быть… Искренне улыбаясь, я оторвал взгляд от священника, только когда меня толкнули в спину, а носки ботинок стукнулись об край первой ступеньки. И тут я испугался. Так, как никогда раньше. Осознание случившегося упало на меня, оставляя внутри только страх. - Это б-больно? Больно? – отчаянно спросил я, оборачиваясь к человеку, что только что озвучил приговор. Он должен был знать, больно это или нет. Он же наверняка стоял тут не один раз, наверняка уже видел, как вешают людей. Он должен был знать. Но в его глазах, полных отвращения и непонимания, я не смог прочесть ответа. Да мне уже и не нужно было. Это было больно. Умирать – это наверняка больно. И страшно. И вот меня с силой толкнули вперёд. Подошвы ботинок стукнулись об грубую поверхность первой ступеньки. Согнувшись, я глубоко вдохнул и, пошатнувшись, ступил на вторую. Потом на третью, но это казалось слишком медленным для тех, кто так давно ждал моей смерти. Меня с силой толкнули в спину, и я одним рывком перешагнул ещё через две ступеньки. Целых две! - Пожалуйста, не так быстро, - почти прошептал я, шагая вперёд. Но мой сдавленный страхом голос не услышали. Держа меня под локти, они совсем не хотели исполнить последнюю просьбу. Да, конечно. Всего лишь преступник. Зачем исполнять его просьбы в последние минуты перед смертью? Перед смертью… Слово, пронёсшееся в моём мозгу, больно кольнуло меня в сердце, заставляя душу упасть куда-то вниз. - Прошу, не торопите меня! – отчаянно закричал я, брызжа слюной. Но они всё так же вели меня вперёд, оставаясь глухими к таким громким словам. Ещё нескольких шагов и я, трясясь всем телом в пока ещё беззвучном плаче, почти падаю, но крепкие руки хватают меня и тащат вперёд. - Не торопите… - заскулил я, пытаясь остановиться. Ноги отказались меня слушаться, и я упал на перила. - Я не хочу… нет… Я зарыдал. Наверно впервые в своей жизни. Так отчаянно, так больно зарыдал. А всё продолжалось. Секунды бежали вперёд, и я был всё ближе к крепко скрученной петле, лежавшей на раздвижных досках. Последняя ступенька осталась где-то позади. И я закричал, точнее, взвыл от осознания происходящего. Меня развернули лицом к людям, и затянули на теле ремни. - Тринадцать ступенек… - прорычал я, давясь слезами. – Тринадцать ступенек! Но я не на все наступал! Ублюдки! Я не на все наступал! Щёлкнули застёжки. Меня схватили за плечи. - Пожалуйста-а! – провыл я, закрывая глаза. Но никто меня не слушал. В слепом отчаянии я прохрипел, на секунду ловя взгляд священника: - Молитву! Прошу… Пожалуйста. Помолитесь за меня… Кто-нибудь. Помолитесь… На голову надели чёрный мешок. Весь мир тут же пропал, а взгляд, всё ещё открытых глаз, уткнулся в бархатную темноту. Судорожно вдыхая, я поморщился. Нос защекотала пыль. И вот на шею накинули петлю. Затянули. - Нет… - хриплю я. А потом все отходят в стороны. Я остаюсь стоять один с петлёй на шее. И ясно, что именно сейчас нажмут на рычаг и доски уйдут из-под ног. Вдох. Ещё один. И ещё. Вот сейчас… Нет сейчас… Ещё вдох. Сколько ещё мне осталось вдохов? Нет. Я свихнусь. Ещё до того, как умру. Ещё вдох… Нужно что-то делать. И я запел. Так, как могут петь люди только перед самой смертью. Слова сами вырывались изо рта, и я даже не мог сразу сообразить, что это за песня. Или стихотворение… Нахмурившись на секунду, я прислушался к своему голосу, силясь понять, что же такое я пою, но тут оно произошло. Земля вдруг ушла у меня из-под ног, и я полетел куда-то вниз. Верёвка натянулась, губительно вжимаясь в горло. При падении я успел втянуть в себя воздух, а теперь не мог его выдохнуть. Лёгкие невыносимо жгло, а всё тело трясло от судорог. Я хотел поднять руки, хотел схватиться за эту дрянную верёвку, но ремни. Чёрт, ремни не давали мне сделать даже этого! Я умер не от боли. Я умер от этого ужасного чувства… От этой мучительной, жгучей невозможности вдохнуть… Воздух. Всю жизнь я спокойно дышал. Каждый день, каждую минуту, каждую секунду. Я ведь не обращал на это внимания, а теперь… Я молил Бога об одном лишь вдохе. Я хотел жить, хоть и заслуживал лишь смерть и бесконечные муки в аду. А потом появилась темнота. Нет, не та от мешка на голове. Намного гуще, чернее и страшнее. Она обжигала незримым льдом, опаляла несуществующим огнём. Ещё я увидел свет. Там, где-то вдалеке. Быть может, это было совсем не то, на что я надеялся. Так, лучик солнца, пробившийся сквозь ткань мешка. Но я верил. И этого мне хватило для шага вперёд. Шага навстречу неизвестности.