Жертвенность или глупость?

- Хибари-сан, я люблю вас. Савада Тсунаеши произнес эту фразу и замер испуганным кроликом под тяжелым взглядом серых глаз. Хибари Кёя молча смотрел на посетителя, сжимая тонфа и мечтая разбить эту тупую голову. Но нельзя. Он дал слово Реборну, что не убьет это травоядное, взамен на разрешение драться с Рокудо Мукуро, когда пожелает. Но это не отменяло жажду крови шатена. А Савада, вопреки всему, не сбежал сразу же, а, дрожа, стоял и ждал решения. - Если это правда, - ленивый голос, полный холода, - то становись раком. - Ч-Что? – растерялся шатен. – П-Простите, Хибари-сан. - Если то, что ты только что сказал – правда, - не меняя интонации, повторил брюнет, - то становись раком. Докажи любовь. Тсуна дернулся, будто собирался выскочить за дверь, но замер. Потом нерешительно подошел к дивану и, разувшись, нерешительно встал на четвереньки, ягодицами к Хибари. Послышался звук отодвигаемого стула и легкие шаги главы ДК. Хибари остановился рядом с шатеном. Хмыкнул и очень чувствительно ударил Тсуну по оттопыренной попе. - Я что, - язвительный голос прошелся по натянутым нервам паренька, - еще и раздевать тебя должен? - П-Простите, - Савада быстро выпрямился, чуть не упав, и начал стягивать брюки и трусы, путаясь в одежде. - Так лучше, - ни капли теплоты, холодные руки на голых бедрах, - посмотрим, что ты предлагаешь. Одной рукой Хибари пощипывал Тсуну за ягодицы, второй водил по своему освобожденному члену, добиваясь полноценного стояка. Савада боялся смотреть на брюнета, поэтому о действиях пытался догадаться по звукам. Вот он почувствовал обе руки снова на своих бедрах, его повернули лицом к спинке дивана, в которую он тут же вцепился. Резкое движение его бедер вниз и ослепительная вспышка боли в анусе. И от сильного толчка сзади Тсуна больно ударился грудью о спинку. Сцепив зубы, он молча смотрел перед собой, пока еще сдерживая слезы боли и обиды. Пытаясь отвлечься от движения в горящем анале, он повторял, что это первый раз, так всегда бывает. И это же Хибари-сан, который по-другому не умеет. Все хорошо. Потом будет легче. Сколько времени Хибари имел его, шатен не понял, но было впечатление, что больше часа. Ноги затекли, грудь от ударов об спинку явно была в синяках. Тсуна пытался придерживать удары руками, но Кёе это явно не понравилось, так как он особенно сильно вошел в Тсуну, и не двигался, пока тот не расслабил конечности. Вся дырочка Савады горела и болела. Но и начиналось онемение от однообразных действий. Наконец, Десятый почувствовал, как в его прямой кишке полилось горячее семя брюнета. Хлюпающий звук и Тсуна покачнулся, когда его отпустили сильные руки. - Салфетка есть? – снова равнодушный голос. - Н-Нет, - во рту Тсуны было сухо, все его тело сотрясала дрожь. - В следующий раз чтоб была, - жесткий приказ главы ДК хлестанул по парню больнее тонфа, - носи их всегда с собой. Свободен. Практически не видя ничего от черных точек в глазах, Тсуна кое-как оделся и выскочил из комнаты ДК. На пути попался Гокудера, но шатен смог увернуться и избежать вопросов. На время. Забежав в туалет, Тсуна заперся в кабинке и еле успел склониться над унитазом, как его вырвало. Сев прямо на пол и обняв колени, Савада затрясся в беззвучных рыданиях, прикусив кулак. Крушение всех надежд его убило больше, чем все, что делал с ним Реборн. Такого унижения и обиды он не чувствовал, даже когда вся школа потешалась над ним и называла никчемным. Ему казалось, что жизнь кончена. Больше в ней не было смысла. Просидев в прострации, Тсуна встал с твердым намерением не допустить больше подобного. Хибари растоптал его чувство. Больше этого не будет. Точка. Через пару дней Кусакабе передал, что Хибари ждет его на крыше. Тсуна сильно побледнел, но ответил, что он занят и не пойдет никуда. Кусакабе удивился, но философски пожал плечами и вышел из притихшего класса. Каждый имеет право умереть на свой вкус. Когда глава ДК услышал ответ, то только сузил глаза, отдал еще один приказ и стремительно вышел из кабинета. Это травоядное перешло все пределы, поэтому просто так он сегодня не уйдет. Подчиненные поспешили выполнить распоряжение, ибо они-то жить хотели. Найдя Саваду, они просто подняли его за руки и ноги и потащили на крышу. Никто не посмел им возразить. Втолкнув сопротивляющегося Тсуну за дверь, они быстро растворились. Савада попробовал уйти, но перед носом появилась тонфа, показывая, что его намерения не имеют значения. Молча Хибари нанес пару ударов в живот, заставив шатена отступить и опуститься на одно колено. - Ты принадлежишь мне, - Кёя поднял лицо Тсуны за подбородок тонфа, - ты сам отдал себя в мои руки. Или ты все же посмел соврать тогда? - Я не хочу этого, - еле слышно ответил Десятый, с грустью и злостью понимая, что чувство к брюнету никуда не исчезло, - прекрати, Хибари-сан. - Я не спрашиваю твоих желаний, травоядное, - холодная усмешка так идет главе ДК, в сочетании с ледяным блеском серых глаз, - важны только мои желания. Ты открываешь рот только для одного. И Кёя перешел к делу, быстро освободившись от одежды и поднося еще вялый член к плотно сжавшимся губам шатена. Видя, что тот упрямо не открывает рот, Хибари сильно сдавил челюсти под мочками ушей и Савада непроизвольно приоткрыл рот. Куда тут же проник палец и нажал на зубы нижней челюсти вниз. Тсуна не мог ему долго сопротивляться и безвольно открыл рот сам так широко, как смог. И тут же чуть не подавился плотью. Неумело возбуждая партнера, Савада уже не скрывал слез и закрыл глаза. Правда, сильный рывок за волосы и приказ смотреть в глаза, не дал ему отрешиться от происходящего. И даже сейчас шатен любовался телом и лицом любимого человека. Когда Кёя развернул его и резко вошел, Тсуна прикусил губу. Двигаясь от толчков и слушая дыхание любовника, Савада понял, что он не сможет ему отказать ни в чем. Он же любит его. И верит, что когда-нибудь и Хибари ответит ему на чувство. А Гокудера, глядя, как Хибари трахает его обожаемого босса, по лицу догадался о мыслях шатена и теперь размышлял, что это: жертвенность или глупость? Разве может быть такая любовь?