Неизбежность

      Я не находил себе места. Всё рассыпалось, оставляя невидимые кучки пыли, забивающиеся в дыхательные пути. Я был готов к любому развитию событий, но этого я не ожидал. В голове море сумасшедших мыслей, щекочущих пошатанные, за время, что она здесь находилась, нервишки. Каждый раз, когда я собирался с мыслями, чтобы вытеснить эту сучку из своей головы, я терял контроль. Одно её появление — и я плыл. В ней не было ничего особенного, даже простой женской красоты. Губы слишком большие, верхняя губа, словно изломанная прямая, а нижняя — полный полумесяц. Небольшие глаза грязного зелёного цвета. Нос маленький с едва заметной горбинкой. А замечал я, конечно, лишь губы, уголки которых приподнимались, когда я проходил мимо.       Что она чувствовала, когда открыто пялилась на меня своими блядскими глазами? Они ведь не из числа тех, в которых тонут, чтобы я хоть как-то обратил на это внимание. Её глаза будут ближе к воронке в сравнение, но не к океану, это точно.       Я провожу дни, занимаясь своими делами и просто пытаясь не думать. А вечером, когда ночь плотным полотном накрывает Чикаго, а вместе с тем и фракцию Бесстрашия, я хожу по одному из коридоров, по которому она возвращается из тренировочного зала, чтобы «нечаянно» столкнуться с ней. Просто ровняюсь с девчонкой шагом и сопровождаю её до спальни, подкалывая всевозможными гадкими шутками. Говорю разные бредни про то, что когда-нибудь, я, всё-таки, выберу из числа множества более оригинальный способ её убийства. В ответ она усмехается, давя в себе желание что-либо ответить, как она делала это при нашей первой встрече. — Ты гадок, — бросала она напоследок.       Её слова всегда будоражили, словно каждое из них имело какое-то значение, но это являлось абсолютной глупостью и моим больным воображением. Мне было интересно её доставать и пытаться вывести из себя, ведь я всё ещё помнил, как сделал это при нашей первой встрече. Было забавно. А сейчас, это словно кто-то другой. Её фразочки сухие, наполненные закалённой сдержанностью. Действия противоречивы, но недостаточно. Взгляд не тот.       Сколько раз я оскорблял её, говорил о ничтожности всего, что связанно с ней, но ничего, абсолютно ничего, не трогало её. Она могла ответить что-то острое, но лишь для того, чтобы отвязаться. И кажется, что она не та, за кого себя выдаёт. Порой, чувствуя на подсознательном уровне, она доверяется мне и начинает говорить какие-то непонятные вещи о себе. Но я всё равно не показывал, как отношусь к ней на самом деле. Да и показывать-то особо нечего. «Просто любопытство» — успокаивал себя я, так проще. А потом шла череда необъяснимых событий, на которые я закрывал глаза. Бесился, да. У неё легко получалось выводить меня из себя. Она не старалась, не прикладывала усилий, но я уже был в бешенстве. Что уж греха таить, я был в бешенстве с самого её появления. Странно, что с ней всё в порядке. Она ведь бешенная сука, у которой шило в заднице. Я думал так раньше, сейчас же я не вижу её такой, какой помню.       Я видел в ней эрудитку. Но не верил до конца, что это не маска. Как узнать настоящую её? Ту, что под всем этим слоем лжи? Нужно просто сорвать маску. Резко. И если окажется, что это не то, чем кажется, то сорвёшь её саму. Обнажишь до глубины души, что не очень-то и хорошо.       Я — Эрик, козёл, ублюдок, чёртов садист, всё это несвойственно мне. Всё это злит меня. Я напиваюсь. Я слишком часто позволяю распутным дамам… всё позволяю, буяню, делаю разные плохие вещи, чтобы заглушить хоть и глухой, но сильный крик души, рвущийся наружу. А мне насрать. Я буду делать хуже, если мне станет от этого легче. И, даже если не станет, по крайней мере не будет этой ёбанной душащей злобы на себя и эту хреновую копию Джанин. Самодовольную и наигранно вежливую. Люблю сопоставлять мать и дочь, рассуждать о действиях первой и второй, о их схожести и расхожести. Это бальзам на душу. Становится легче, когда мысли другие, напоминающие что-то приближённое к моим истинным раздумьям, а не сопливой хренью, которая слишком часто заполоняет всё место в голове.       А потом снова… Девчонка появляется в моей жизни неожиданно и резко. Пытается добиться того, что я ей не дам, дело даже не в моральных принципах, а в том, что это будет моим проигрышем. Провалом, который, блять, разрушит всю мою грёбанную жизнь.       Она разрушит всё, что было, есть и будет.       Позволить какой-то девчонке сломать меня… нет. Я сам растопчу её, как и планировал.       Всё сводиться к тому, что скоро всё изменится. И всё бы было идеально, если я не встретил её в коридоре, когда спешил в Эрудицию на промывку мозгов от болезненно зудящих воспоминаний с участием неё. — Уйди с дороги. — Я рычал и даже не думал о том, чтобы поздороваться или посмотреть в её ужасные зелёные глаза, потому что это может меня остановить. Выдавливаю из себя первое, что приходит в голову, но не останавливаюсь: — Веришь в сказки? — Толкаю её назад, когда подхожу к ней, она с удивлением падает на неровную стену и ударяется. А потом как-будто думает пару секунд, хмуря тонкие брови. Я спросил это лишь для того, чтобы отвлечь её и отвлечься самому. Избавиться от мыслей, которые ставят всё под сомнения. — Я верю в неизбежное, — чеканит привычным тоном, кусая полные, потрескавшиеся губы. — То, что должно случиться — случится. Развитие событий может быть разное, но итог всегда один.       В моём случае итог — это то, отчего я бегу.