Бесконечность рядом со мной

Торис не любил одиночество. Но что можно сделать прохладным осенним вечером на пустой улице? В такие моменты парень чувствовал, что Вильнюс – давно заброшенный город, в котором остался лишь он да несколько бродячих голодных животных. Только что опавшая листва тихо шуршала под ногами и перелетала по пустой автотрассе, гонимая холодным ветром. Руки мерзли даже в карманах, изо рта при дыхании вылетали белые облачка пара. Торис остановился у ближайшей автобусной остановки. Идти пешком не хотелось да и, может быть, в автобусе окажутся люди, которые смогут развеять ощущение заброшенности и одиночества. Но рядом с Торисом всегда было то, о чем он не подозревал. Рядом всегда была его бесконечность. Феликс даже не знал толком, что он любит. Быть одному, в компании лишь близких друзей или абсолютно со всеми знакомыми. Ему было комфортно везде. Но сейчас он был один где-то на окраине оживленной вечерней Варшавы, распинывая по дороге опавшие листья и пугая сидевших на заборах кошек. Ему было не так холодно, как могло бы быть. Его согревал его смех и радость к осени. В такие моменты ему казалось, что все вокруг – ничто, пустое место или рисунки на твердой картонке, которые можно смыть холодным ливнем. Словно его привычный мир – единственно правильный, центр всего, что только можно понять, представить и вообразить. И даже если Феликс начинал чувствовать себя одиноко, то это быстро проходило. Он никогда не был одинок. Рядом всегда была его бесконечность. Их бесконечность была одна на двоих. Неделимая, легкая, всеобъемлющая. Она напоминала им друг о друге, развеивая одиночество, как утренний туман. Даже если они не были рядом – их дорога одна, Варшава-Вильнюс – их соединяла одна бесконечность. Их бесконечность – долгие часы, проведенные рядом; ночные разговоры, заменяющие сон; добрые улыбки и искренний смех, который согревал даже холодными осенними вечерами. Эта бесконечность заставляла забыть о времени разлуки, которое пропадало где-то позади и кружилось, как сорванные ветром с деревьев листья. Если же им становилось совсем невмоготу, то часы телефонных разговоров скрашивали их одиночество. Они никогда не были одиноки. Они были друг у друга. У них была одна бесконечность.