The Vampire Diaries. My Damon

- Ненавидишь меня? – Елена вздрагивает от голоса Деймона, и неуверенно поворачивается к нему. - Не знаю. С одной стороны, я… не могу не ненавидеть, потому что… ты вырвал Бонни сердце на моих глазах. Моей подруге, - на огромных карих глазах появляются слезы, - моей лучшей подруге, Деймон! Но с другой… ты, ведь, пытаешься спасти своего ребенка… - Кого? – он усмехается, а по лицу Елены проходит черная тень. - Кай не твой сын? - Конечно же нет. - Ты соврал… - неожиданно она затихает, - ты не врал. Ты всего лишь называл факты. Я сама сделала выводы. И это только мои проблемы, какими эти выводы оказались, - Елена закусывает губу и со злостью смотрит на Деймона, - так?! - Так. Кэтрин, в очередной раз, оказалась права. Деймон скажет что угодно, как угодно и кому угодно. Он будет творить любое мыслимое и немыслимое зло, но, в конечном счете, все равно останется в белом. И это не колдовство. Это умение. Талант. Это то самое, что, наверное, и позволяло ему столько лет оставаться самым сильным существом на Земле, и, при этом, так умело хранить свой секрет. Что же произошло теперь? Почему Деймон, Сайлас… кем бы он ни был внезапно решил раскрыть свои карты? Всем. Всем, включая Клауса, который так очевидно и так яро ненавидел его. Клауса, который, несмотря ни на что, являлся первородным вампиром, и был, хоть слабее Деймона, но от того не менее жестоким и опасным. Опасным для всех, включая его самого. Елена снова теряется в своих чувствах, мечась где-то между желанием окончательно и бесповоротно возненавидеть его, и каким-то странным, непонятным и необъяснимым восхищением. Он умный. Что бы там кто ни говорил, что бы он сам ни творил и ни делал, Деймон умный. И хитрый. И расчетливый. Он именно такой, каким должен быть настоящий злодей. На шаг впереди. Всегда на шаг впереди. Елена с детства ненавидела отрицательных героев, которые, появляясь воплощали собой супер сильного быстрого и умного монстра, но, по непонятным для нее причинам, в процессе развития сюжета становились все слабее и уязвимее. С Деймоном все было не так. Скорее даже, с точностью до наоборот. По сути, Деймон был настоящим уродом, который честно придерживался позиции, что он беспощадный и эгоистичный монстр. С самого начала он говорил ей, что не любит никого, кроме брата, и за все время их знакомства, он уже не раз доказывал это. Сделать что-то, что шло в разрез с его собственными интересами, он был способен только ради Стефана, а значит… - Деймон, Кай нужен твоему брату? - А ты, действительно, моя девочка, - на его губах появляется привычная, и, уже отчего-то любимая, кривая ухмылка, - считай, что так, Елена. - Зачем ты соврал? – где-то глубоко внутри неожиданно снова поселяется предательское чувство обиды и боли, а желание ненавидеть Деймона почему-то крепнет с новой силой. - Потому что ведьмы злые, - Деймон спокойно смотрит на нее, - они всеми силами пытаются сохранить баланс и обезопасить мир от меня. Все мои заклинания, которые связаны с силами других ведьм, или, уж тем более, с неприкосновенным и так горячо любимым ими семейством Беннет, работают только если мне помогают искренне. Я не мог заставить тебя или Клауса делать то, что мне нужно, потому что тогда бы, ничего не вышло. Клаус хотел гибрида. Ты – помочь мне вернуть сына. Кэтрин – выжить. Если хорошо подумать, Елена, для каждого можно найти его личную конфетку, за которую, он слепо встанет на задние лапы. Мое преимущество не в том, что я бессмертный. Оно в том, что я умный. Если бы у меня не было мозгов, я бы все еще лежал неприятной окаменевшей тушкой в какой-то невнятной норе на куске лазурита. Весь род Беннетов, при поддержке всех возможных ведьм и колдунов мира не справится со мной до тех пор, пока я в состоянии думать, - синие глаза угрожающе сверкают, и Елене неожиданно становится страшно, - я всегда буду на шаг впереди, малыш, - Деймон улыбается, криво и едва заметно, на несколько секунд задерживает взгляд на губах Елены, но, неожиданно вздрогнув, словно вспомнив что-то, резко разворачивается и выходит из комнаты. Следующие два дня проходят, как в тумане. Елена почти не выходит из дома, много спит, долго сидит с Джереми, разбирая его рисунки. Со всем, что с ней случилось за последнее время, она словно бы успела забыть о том, что этот мир, каким бы безумным он ни был, снова подарил ей семью. Ее родных, любимых людей, и сейчас ей отчаянно хотелось до конца насладиться каждой минутой, проведенной рядом с ними. Ее семья. Здесь тоже было много вопросов. Едва ли не больше, чем в самом Деймоне. Откуда у них были часы, которые реагируют на сверхъестественное? Неужели, в ее семье, на самом деле, охотились и охотятся на вампиров, ее отец ставил эксперимента на вампирах, а Деймон еще и помогал ему? А что было потом? Он заставил забыть? Очень в духе Деймона. И он уничтожил часы. Почему он уничтожил часы? Потому что боялся, что они среагируют на него? Как-то это… не в духе Деймона. И тут ее обжигает догадкой. Деймон нашел и уничтожил эти часы, причем, уничтожил так, чтобы никто и никогда не смог их найти и собрать снова, совершенно не потому, что боялся того, что они будут реагировать на него. Скорее всего, они на него, как раз и не реагируют. Ведь, он не вампир. Не оборотень, и даже уже не колдун. Тому, чем он является не было и нет определения, но, очевидно, на это вот… существо, часы не настроены, а значит, он боялся того, что любой, кто знает, что Деймон Сальватор вампир… ну, или должен им быть, поняв это, смог бы заподозрить, что с ним все-таки что-то не так. И, судя по тому, что Деймона это беспокоило настолько сильно, в мире все же существует кто-то или что-то, кто в состоянии навредить ему. Теплый ночной ветер слегка колышет шторы, попадая в комнату через чуть приоткрытое окно, и Елена блаженно улыбается во сне, снова и снова переживая их с Деймоном первый танец на том, нереальном, волшебном и выдуманном конкурсе мисс Мистик-Фолс. - Смотри не перевозбудись, - голос холодный, насмешливый, резкий. - Деймон!!!!!!!!! – Елену, словно, ветром сдувает с постели, и она яростно сверкает глазами, со злостью глядя на вампира, сидящего на краю ее постели. - Пора начинать бояться? – он усмехается, облокачивается на подушки и закидывает ноги на постель, - собирайся. - Куда? – недовольно шипит Елена сквозь зубы, - Деймон, четыре утра! Серьезно?! - Я сказал, собирайся, - он невозмутимо играет с ее плюшевым медвежонком, и Елена невольно ловит себя на мысли, что не может сдержать чувства умиления от вида этой картины. - Куда? - Встречать твою подругу, - Деймон снова усмехается, резко поднимается с постели, медленно подходит близко-близко, почти вплотную и пристально смотрит в глаза, - Бонни. В окне старого дома, где было жертвоприношение ведьм, горит свет, и Елене неожиданно кажется, что ничего более жуткого, она не видела в жизни. Этот дом мертвый. Он мертвый, и в нем просто не может быть ничего, что так или иначе напоминает о живых. В этом доме было так много боли… внезапно приходит осознание, что она даже не уверена, что и когда, на самом деле, произошло в этом доме, почему он запущен, чем так пугает, и всегда пугал, жителей, но, самое главное, почему именно в нем, (так же, как и во внушении Деймона), ведьмы, колдуны, да и все сверхъестественные существа в целом, получают больше сил и энергии. А сейчас в нем горит свет. И, подойдя ближе, Елена понимает, что это свечи, сотни свечей. Они вспыхивают и снова гаснут, а через долю секунды разгораются вновь, и Елена отчаянно не хочет заходить туда, хоть и отчетливо понимает – скорее всего, Деймон просто не оставит ей выбора. - Может, остановишься? – насмешливый голос заставляет ее замереть на месте. - Мы не пойдем внутрь? - Нет, ну ты можешь, конечно, - вампир беззаботно пожимает плечами, - но я был бы против. Ты мне еще нравишься. - Что будет, если я войду? – карие глаза прожигают его насквозь, и Деймон привычно закатывает глаза. - Сейчас? Ты сразу умрешь. - А ты? - Я бессмертный, Елена, - он тяжело вздыхает, совсем, как уставший отец, к которому дети по десятому кругу пристают с одним и тем же вопросом, - но и я не пойду. - Почему? - Потому что! – Деймон стискивает зубы, - тебе когда-нибудь говорили, что ты нудная, Елена?! - Да, - она поджимает губы и недовольно косится на него – Кэтрин. - Впервые в жизни я с ней согласен. Елена хочет сказать еще что-то. Спросить о Кэтрин, о том, почему Деймон так ужасно обошелся с ней, за что заставил так мучиться, действительно ли, никогда ее не любил, но в черных окнах дома неожиданно снова вспыхивает пламя, причем, вспыхивает с такой силой, что Елене требуется доля секунды на то, чтобы мертвой хваткой вцепится в Деймона, крепче и крепче прижимаясь к нему. - Там кто-то проводит ритуал? - Да. - Кто? - Кай. Синие глаза полыхают, едва ли не сильнее языков пламени в пустых, пугающе безжизненных окнах, отчаянно всматриваясь в этот жуткий дом, а Елена вдруг с ужасом осознает, что вот теперь ей, на самом деле, стало страшно. Кай. Во внушении Деймона, именно он разрушил всю их жизнь, принес столько горя и боли, что… - Не он, - Деймон неохотно подает голос, и Елена вздрагивает, снова забыв о том, что он может читать ее мысли, - Бонни. - Что..? - Все, что у нас было разрушила Бонни. И ее идиотский порыв отомстить. - Но Кай мучал ее! - от возмущения Елене перестает хватать воздуха, - издевался! А потом бросил на четыре месяца одну! - Да, - Деймон беззаботно пожимает плечами, - но «А» - сам Кай провел там один целых восемнадцать лет, а наша малышка Беннет заскулила после каких-то жалких четырех месяцев, и «Б» - он уже сделал все это с ней. Она это уже пережила. Уже помучилась. Дальше все могло быть хорошо. Но из-за ее идиотизма, мучения продолжились, и платили за них наш обожаемый друг Аларик и мы с тобой. - Но ты же сам всегда мстил всем, кто причинял тебе боль, - Елена, не отрываясь, смотрит на него, - что в том мире, что в этом… - Да, - он спокойно кивает, - но я умный. А она идиотка. В чернеющих окнах снова вспыхивают языки пламени на, зажженных кем-то незримым свечах, слышится резкий, необъяснимый, неразборчивый треск, скрежет, звонкий, но очень короткий крик ворона, и все затихает. - Что там произошло? - Он здесь. Елена изо всех сил, до белых костяшек, сжимает руку Деймона, и, затаив дыхание, смотрит на заброшенное и обветшалое крыльцо дома. Минута, две… Это он. Именно такой, как она помнит. Высокий, коротко стриженный, черноволосый. В уже непривычной, очень странно выглядящей здесь и сейчас одежде из девяностых. На плече какой-то огромный сверток, за спиной… Бонни… Елена отчаянно отказывается верить своим глазам. Это Бонни, она совершенно точно уверена в этом, но… это ребенок. На вид ей максимум года три, и… - Деймон… - Я знал, что рано или поздно, ты вытащишь меня! – Кай с размаху опускает «подарок» из 94-ого на землю, подходит ближе, пожимает протянутую руку Деймона и радостно улыбается, хлопая его по плечу, - оу… - его взгляд, наконец, останавливается на Елене, - это же не… - Нет, - Деймон продолжает сиять, - это не Кэтрин. - Деймон, а… - Елена все еще не может оторвать изумленных глаз от Бонни которая опасливо косится на нее и, неуверенно подойдя ближе, моментально жмется к ноге Кая. - Прошло восемнадцать лет? – Кая внимательно изучает лицо Деймон, - плюс минус. Я прав? - Прав. - Деймон!!! - А… - его губ касается привычная кривая ухмылка, - об этом… Вот оно. Очередное вранье. Его вранье, из его же внушения. На самом деле, практически, невозможно попасть в тюремный мир, но, если это и удается, все, что попадает туда, становится таким, каким было во временном периоде этого мира. Бонни была привязана к тюрьме Кая. Деймон понял это, и, не раздумывая, убил ее. И, как бы там ни было, в коечном счете, он снова выиграл. Для того, чтобы вернуть Кая из тюремного мира, была нужна Бонни Беннет, в качестве ведьмы. Никто не говорил, с какой стороны этого мира она должна была быть. Бонни попала к Каю, оказалась в 94-ом, а это значит, она стала ребенком, но ребенком живым, и, соответственно, ведьмой. Елене кажется, что у нее не хватает, и никогда не хватит сил на то, чтобы понять и осознать все это. Но, как только реальность происходящего, начинает более-менее укладываться у нее в голове, Кай неожиданно разворачивает свой непонятный, пугающий сверток, и Елена чуть ни вскрикивает, в ужасе глядя перед собой. На земле рядом с ними, завернутое в плотную грубую ткань, лежит окаменевшее и иссушенное тело Деймон Сальватора.