The Vampire Diaries. My Damon

- Это какой-то кошмар… - Джо залпом выпивает стакан минеральной воды и нервно смотрит на Елену, - на собственной свадьбе, я не уверена, что доживу до торта. - Плохо? – Елена хмурится тонкие брови, - может тебе еще воды? - Плохо. Но, если выпью еще хоть немного жидкости, я просто лопну и все. Эта была идиотская затея… кто вообще придумал всю эту свадьбу..? - Аларик, - Елена ласково улыбается ей, и помогает сесть за стол, - и… - она понижает голос, - не говори Кэролайн про идиотскую свадьбу. Она будет в ярости. - Я все слышала! – блондинка появляется рядом, и привычно сверкает глазами, - и, знаете, что? возможно, эта свадьбы была бы менее идиотской, если бы невесту не тошнило каждый раз, как она видит еду, жених прекратил бы улыбаться, как придурок, а свидетели не вылезли из стога сена за минуту до начала церемонии!!! - Кэр, вы поговорили со Стефаном? – Елена насмешливо смотрит на подругу. - Нет. И я не собираюсь это обсуждать. - Но… - Сделай одолжение, - блондинка злобно смотрит на Джо, - не усни лицом в овощном салатике. Скоро вынесут торт. Она разворачивается на сто восемьдесят градусов и, гордо стуча каблуками, исчезает где-то среди гостей. - Что у вас с Деймоном? – Джо пристально смотрит на Елену, и та опускает глаза. - Все хорошо. Он… я пытаюсь… пыталась отговорить его. Он хочет начать все заново, Джо. Хочет снова стать человеком. Он хочет прожить эту жизнь со мной, завести детей, и… я тоже этого хочу, Господи, Джо, я хочу этого больше всего на свете, но… но мне страшно. Страшно, что он передумает. Страшно, что он пожалеет о том, что выбрал… выбрал именно это. Мне страшно, Джо. - А мне не страшно? Елена, мне сорок! Стареющая, беременная ведьма, которая ждет двух близнецов, которые должны будут слиться спустя восемнадцать лет. К тому же, начиная с сегодняшнего дня, стареющую беременную ведьму еще и зовут Джозетт Зальцман! - Да уж, - Елена с трудом подавляет смешок, - я не подумала об этом. - Поверь мне, - Джо нежно смотрит на нее, - в восемнадцать лет стать Еленой Сальватор, родить детей от любимого Деймона, прожить с ним всю жизнь, состариться вместе, а затем умереть… это не плохо, Елена. И совсем не так страшно. Вывозят торт, и Джо, наконец, облегченно выдыхает, понимая, что торжество подходит к концу, и уже совсем скоро, она сможет оказаться дома, с любимым Риком, с любимым… мужем. Это так странно. Так необычно и непривычно, но это правда. Они муж и жена. Это произошло. Ничего сорвалось и не сломалось. Ничего не случилось. Конец света не наступил, Земля не сошла со своей оси, мир не перевернулся, не рухнул, все хорошо. - Елена, - она оборачивается, вздрогнув, и мгновенно растворяется в таких родных и любимых глазах Деймона. - Привет. - Привет, - он подходит ближе, берет ее за руки и нежно целует в губы, - как ты? - Очень устала, - честно отзывается она и прижимается к его плечу, - но все хорошо. Я очень счастлива за Рика и Джо. - Я тоже. Как бы странно сейчас это ни прозвучало. Пойдем домой? - Пойдем, - Елена улыбается ему, хоть все еще и боится поверить, что все это правда. Он согласился стать человеком ряди нее. Деймон. Тот самый Деймон, который появился в ее жизни в обличии ворона, который пугал ее, угрожал убить, Деймон, который любит и всегда любил одного себя, Деймон, который законченный эгоист, которому плевать на все и на всех, он согласился отказаться от всего, ради того, чтобы быть с ней. Ради того, чтобы она родила ему детей, ради того, чтобы прожить с ней ту самую, пресловутую человеческую жизнь, которую он так ненавидел. Это ли не самое сильное, самое важное, самое настоящее доказательство любви? Не страсти. Не привязанности. Не желания. А именно любви. Ведь, любовь – это жертвы. А для него принять лекарство, и есть самая настоящая жертва. И он был готов принести ее. Он жертвовал всем ради Елены, и она не знала, как ей теперь относиться к этому. - Я люблю тебя. Деймон Сальватор. - Я тоже тебя люблю. Он нежно проводит ладонями по ее обнаженным рукам, ласково смотрит в глаза, и она видит. Видит их будущее, их свадьбу, ее кольцо, безумно красивое, с огромным очень чистым бриллиантом, их детей, их дом, и совместные завтраки по воскресеньям. Видит, как они вдвоем, прогуливаются по вечернему городу, как он встречает ее после смены в больницы, как забирает из родильного дома. Она видит их сыновей, старшего Стефана и младшего Грейсона. Видит их маленькую дочку Миранду, которая только-только родилась, но уже понятно, что она – копия папа. Видит большую пушистую собаку с одним оттопыренным ухом, которую Деймон, вопреки здравому смыслу, назвал Винчестером. Она видит Джереми и его беременную жену Лизи, которые приезжают в гости на Рождество. И то, как Джер, смущаясь, краснея и пряча глаза, рассказывает им о том, что он уехал тогда совсем не в художественную школу. Она видит вечно молодых и вечно путешествующих Стефана и Кэролайн, которые, хоть и поклялись никогда не видеться с ними, чтобы не знать, где находится Деймон, в чьих венах течет лекарство, но все равно разыскали их, не выдержав даже года разлуки. Они до сих пор не вместе, хоть и постоянно обитают где-то рядом друг с другом. Стефан периодически заводит какие-то несерьезные отношения. А Кэролайн… Кэролайн так непозволительно часто начала ездить в гости в Новый Орлеан. Она видит, как их старший сын побеждает на музыкальном конкурсе, а младший возглавляет школьную команду по баскетболу, видит, как они ведут дочку в первый класс, как она занимается гимнастикой, как впервые учувствует в соревнованиях. Она видит Мэта, который стал шерифом, и Тайлера, который наконец-то женился на Лив. И совсем не видит Бонни. Не видит потому, что Кай, смог добраться до нее, и ее уже много лет, как нет в живых. Она видит застывшего, бледного, как смерть Аларика, который смотрит на труп своей дочери, которая оказалась слабее своего брата близнеца. А брат пошел в своего дядю. Оказался таким же сумасшедшим психопатом, вытягивающим магию, только вот, он повел себя умнее, и смог скрыть этот сомнительный дар и страшные наклонности. Она видит Джо, которая сходит с ума от того, что убила собственного сына, поняв, кто он, видит Стефана, который сорвался с катушек после того, как Кэролайн заколол какой-то сумасшедший охотник на вампиров. Видит деревни и целые города, которые пустуют из-за того, что он обезглавил в них все жителей до единого. И видит себя. Себя в больничной палате, сидящую рядом с койкой, на которой от рака умирает ее Деймон. Он еще совсем молодой. И операцию сделали. И есть еще маленький шанс на то, что… а, когда врач приходит и говорит, что наблюдается положительная динамика, о том, что вопреки всем прогнозам надежда все-таки есть, и Елена может, точнее даже должна, пойти домой, и хоть немного поспать, и она уходит, утром Деймон оказывает в палате один, состарившийся, высохший и мертвый. А она так и не узнает, кто сделал это. Кто выпил его кровь, в надежде все повернуть вспять, и вопреки голосу разума, снова стать человеком. Она не узнает этого потому что, потому что, потому что… - Деймон… - слезы пеленой застилают глаза, и кажется, что мир замер, рухнул, что мира просто нет, и теперь, уже точно, больше никогда не будет, - Деймон. Деймон! Деймон!!!! И он не воскреснет, не проснется, никогда не вернется к ней. Не выберется из плена на той стороне, не освободится из тюрьмы в 1994-ом, не станет призраком или снова вампиром, не оживет. Чудо больше не произойдет. Ведь чудес на одного человека не может быть много. Так много. Слишком много. И ей не останется больше ничего, кроме как доживать свои дни и в тайне, где-то глубоко-глубоко внутри так наивно, по-детски, и, возможно, глупо, надеясь на то, что после смерти что-то да есть. Какой-нибудь загробный мир, Ад или Рай, что угодно. Все, что угодно, лишь бы… лишь бы встретиться там с ним. Без него. Без-не-го!!!! - Деймон… пожалуйста, нет! Деймон! Деймон!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! - Что? – синие глаза в упор смотрят на нее, и Елена вскрикивает, подскакивая на постели, - что ты орешь? - Это…- она с трудом выравнивает дыхание, - это было внушением? - Да. - Зачем? – неожиданно она начинает плакать, - зачем так жестоко, Деймон? За что? - Жестоко? – он с сомнением смотрит на нее, - очень странно. Я думал, тебе понравится. Мы прожили счастливую жизнь. Не ругались. Никто никому не изменял. У нас прекрасные дети. - Но ты умер… - Все умирают. Люди смертны – это их основной минус. Хоть и не единственный. - Но, почему так? Почему так рано? - А, почему бы и не так? – Деймон пожимает плечами, - ты не слышала о такой болезни? Или не подозревала, что за лекарством будут продолжать охотиться такие же ненормальные, как и ты? Это жизнь, Елена. Человеческая жизнь, так бывает. Тебе ли этого не знать. Мы были счастливы. Счастье не вечно. Как это… - он хмурится, - сейчас… а! «Вечер не вечность. Промчится - как миг новогодний. Снег, поискрившись - сойдет, не оставив следа. Знай, что очень люблю, что люблю тебя очень – сегодня. Завтра, быть может, не будет уже никогда…». - Откуда это? – Елена хлюпает носом. - Из жизни. - Ты жестокий… - Я знаю. И, чтоб ты понимала. Я не собираюсь меняться. - Бывает же просто жизнь, - она затравленно смотрит на него, - спокойная. Счастливая. - Нет, - Деймон слабо качает головой, - не бывает. Всегда есть потери. И боль. И раны, которые никогда не заживут. И, самое поганое во всем это то, что ты не можешь щелкнуть пальцами и отключить чувства. - А ты можешь? - Я могу. Вампиры это, действительно, могут. - А, что насчет убийства вампиров? – Елена все еще продолжает плакать, - там, сгореть на солнце или типа того? - Правда все, кроме деревяшки, вогнанной в сердце. Это я выдумал. - Вампира нельзя заколоть? - К сожалению. - Почему, к сожалению? – она удивленно округляет глаза. - Да… - Деймон сжимает зубы, - в некоторых так и хочется вогнать ножку стула и больше никогда их не видеть. - Но, тогда легче было бы убить и тебя. - Я очень сильный, Елена, - он устало смотрит на нее, - я уже говорил тебе. Один из самых сильных вампиров на Земле. Меня убить не так-то просто. Хотя, многие все еще упорно продолжают пытаться. - А, как убить Клауса? - Только вырвав сердце. - А его ветка умрет вслед а ним? - Ты знаешь, я не в курсе, - Деймон хмурится, - никогда не пробовал убить первородного. Хотя неоднократно хотелось. Никого из них вообще ни разу не убивали. - А серебряный клинок? - Елена... – Деймон закатывает глаза, - что за детский сад?! Скажи еще, пирожки с чесноком! Вот он. Вампир. Счастливый обладатель вечной жизни. Холодный. Расчетливый. Дерзкий. Он не изменится и не полюбит ее, он не пожертвует собой ради нее, и, уж точно, никогда не захочет снова стать человеком. По всему видно, он презирает все это… человеческую жизнь. Считает слишком уязвимой, слишком короткой. Слишком… шаткой, возможно. У него есть вечность, и он не собирается менять ее на жалкие несколько лет, которые он может провести, старея и болея. Во внушении не было этого, скорее всего, потому, что Деймон просто забыл о таких поразительно банальных и неромантичных вещах, как насморк или больное горло, бесконечные мигрени от постоянных перепадов погоды, быстрое опьянение и утреннее похмелье. Высокая температура, грипп, вывихнутая лодыжка. Счета за свет и воду, не покошенная лужайка перед домом, штраф за неправильную парковку, забившийся слив в бассейне, кастрация кота, выбитое баскетбольным мячом окно, бутерброды в пакетике для завтрака, повалившейся почтовый ящик, плачущие по ночам дети, больные зубы, очереди в супермаркете перед Днем Благодарения, первый учебный день, каникулы, экзамены, выпускной, «где взять денег на колледж?», Рождество, годовщина свадьбы, «Как ты мог забыть об этом?!», индейка, оберточная бумага, долг по кредиту, бесконечные дни рождения, снова штраф за неправильную парковку, костюм на Хэллоуин, еще один костюм на Хэллоуин, и еще один костюм на Хэллоуин, шоколад, тыква, свечка, «конфеты или жизнь!»… - Деймон, - неожиданно громко подает голос Елена, и Деймон даже вздрагивает, удивлено глядя на нее. - Что? - Я… Поступки? Что там, она так ценила во сне? Чем так восхищалась? Поступки? Тем, что ради нее он готов был отказаться от той относительно спокойной, свободной и бесконечной жизни, которую вел? Поступки, значит. Наверное, настала ее очередь совершать поступки. - Деймон, а ты знаешь, где достать еще один кусочек лазурита?