Моё всё

Бэкхён напрягся, когда губы Чанёля коснулись его. Его дыхание остановилось, глаза широко открылись от удивления. Сначала поцелуй был нежным, словно Чанёль не был уверен, что он ответит. Когда брюнет не отпрянул, чужие губы продолжили исследовать его, язык касался его губ, дразня, проверяя реакцию. Бэкхён приоткрыл рот отвечая, и Чанёль поцеловал его с такой жадностью, словно хотел сделать это всегда. Его горячее прерывистое дыхание заставило Бэкхёна дрожать от желания. Брюнет был уверен, что его никто и никогда не целовал так – так нежно и сильно одновременно. У Чанёля был мятный вкус, он пах мылом, мускусом и чем-то ещё, чем-то сильным, мужским. Бэкхён тихо застонал, когда Чанёль выдохнул и углубил поцелуй, подчиняя его. Это было самым сладким мучением, которое он когда-либо испытывал. Бэкхён потерялся в поцелуе, потерял ощущение спокойствия и безмятежности, появившееся от картины спящих детей. Сейчас он испытывал чистое и бесстыдное желание. Он притянул Чанёля за шею ближе, когда возня детей привела их обоих в чувство. Бэкхён посмотрел на ворочающегося Чонина, который прижимал одеяло ближе и бормотал во сне что-то похожее на «мамочка». Бэкхён поднял глаза и посмотрел на отошедшего в сторону Чанёля. Тот тяжело дышал, в глазах у него плескались тоска и… сожаление. Этого было достаточно, чтобы отрезвить Бэкхёна. Брюнет сделал шаг в сторону кровати и опустил голову, восстанавливая дыхание. - Прости… - прохрипел Чанёль, проводя рукой по лицу. – Мне не следовало делать этого… - Всё нормально, - ответил Бэкхён. – Это я не остановил тебя.- добавил он себе под нос. Его рука непроизвольно коснулась губ. Теперь он ни капли не сомневался, что Чанёль чувствовал то же, что и он сам. Их влекло друг к другу. Тем не менее, он не был уверен, что это влечение превратится во что-нибудь. - Мне пора идти. – сказал он, в последний раз смотря на спящих мальчиков и их отца. Чанёль стоял, застыв на месте, и смотрел, как человек, расшевеливший его сердце, уходит из комнаты. А может и из его жизни. Он застонал, провёл рукой по волосам и хмуро посмотрел на фотографию покойного мужа на стене. Кёнсу, что мне теперь делать? *** - Что ты говоришь? – ошарашено спросил Чанёль, стоя рядом с Кёнсу и держа его за руку. – ЧТО ЗА ЧУШЬ ТЫ НЕСЁШЬ?! Его муж сжал руку в кулак, посылая ему гневный взгляд, прежде чем попросить врача продолжить объяснения. Врач сочувственно посмотрел на пару, прежде чем продолжить. - Результаты господина До… - Пака, - прервал его Чанёль, нахмурившись. - Прошу прощения. Результаты физиологического и неврологического обследования господина Пака показывают, что у него, возможно, опухоль мозга. Я говорил с ним об этом и запросил КТ, МРТ и биопсию, чтобы определить, действительно ли эта опухоль злокачественная. Результаты оказались положительными. - Почему ты ничего не сказал? – Чанёль снова перебил, обращаясь к мужу. – Почему не позвонил мне? - Кёнсу покачал головой, шикнув на здоровяка, и жестом попросил доктора продолжить. Чанёль резко выдохнул и обернулся к мужчине в белом халате. – Что мы можем сделать? - К сожалению, из-за расположения опухоли, я боюсь, операция скорее нанесёт больше вреда, чем принесёт пользы. Конечно, если пациент действительно хотел бы, то я с удовольствием расскажу вам о деталях операции. Как врач, правда, я должен предупредить вас, что это опасно. Из-за того, что жидкость постоянно перемещается в мозгу и из-за расположения опухоли, я не могу гарантировать, что все раковые клетки будут удалены. Тем более, всегда есть вероятность того, что они восстановятся. - Думаете стоит попробовать? – Кёнсу впервые, с момента, когда они зашли в кабинет, заговорил. - Мистер Пак, - заговорил врач. – Я здесь не для того, чтобы принять за вас решение. Всё, что я могу предложить вам – это информация. Опухоль мозга, как правило, оценивают по шкале от одного до четырёх. Некоторые виды опухолей можно убрать хирургическим путём, когда мы говорим о второй и следующих стадиях опухолей, речь идёт не о лечении, а о продлении жизни. У вас, господин Пак, опухоль четвёртой стадии. То, что мы называем ГБМ или глиобластома. - Но, п-почему до сих пор нет никаких симптомов? – Кёнсу изо всех сил старался сохранить спокойствие. Хотя бы ради мужа. – Иногда у меня бывают мигрени, но… - На данный момент, ваша нервная система функционирует на девяносто процентов по шкале Карнофски. То есть вы можете продолжать нормальную повседневную деятельности с незначительными симптомами. К сожалению, у некоторых людей симптомы не проявляются, пока не станет слишком поздно. - И я – один из этих людей? Врач посмотрел на пациента перед ним, затем поднял глаза на его мужа. - К сожалению, да. - Сколько мне осталось? – Кёнсу шептал, моргая, чтобы удержать слёзы. – У нас только появился ребёнок… - Вы заметите, что ваше состояние будет постепенно ухудшаться со временем. Я… - врач с опаской посмотрел на Чанёля прежде, чем продолжить. – Я думаю, вам осталось меньше года. - Год… - тихо повторил Кёнсу, опуская глаза вниз на свои руки. Теперь слёзы бежали по его щекам. Реальность положения словно ударила его. – Сехуни будет чуть больше года… - Перестань. – Тихо зарычал Чанёль, хотя его голос звучал громко и отчётливо в тишине комнаты. – Ты не умрёшь. Ты не бросишь нас! Врач быстро встал и тихо направился к двери. - Я дам вам немного времени, - сказал он и вышел. - Чанёль, - начал Кёнсу, как только дверь закрылась. - Нет, - Чанёль закипал, шок быстро менялся на гнев. – Этого не произойдёт. Мы обещали, Кёнсу. Ты обещал мне! – высокий мужчина сорвался на крик, слёзы стекали по его лицу. – Ты обещал мне, что мы всегда будем вместе! - Малыш… - Наши дети! Что будет с Чонином и Сехуном? – продолжал Чанёль, слёз становилось больше. – Я не справлюсь один, Су. Ты мне нужен. - Чанёль, - Кёнсу взял лицо мужа в руки, смахивая слёзы с его щёк и игнорируя собственные. – Я знаю, что тебе страшно, детка, мне тоже. - Пожалуйста, Су… – Чанёль всхлипнул. – Пожалуйста, не оставляй меня. Я так тебя люблю. Я не смогу жить без тебя. - Ты должен, Чанёль. Ради наших детей. Подумай о них. Малыши не могут потерять обоих родителей. – Чанёль подавился рыданиями. Кёнсу обнял его и гладил по спине, успокаивая. Они опирались друг на друга и плакали, не разрывая объятия. *** Кёнсу вздрогнул, когда висок прострелило острой болью. Он аккуратно положил Сехуна в кроватку, любуясь ангельским ребёнком, который мирно спал и ни о чём не догадывался. - Мама? – тихий шёпот с порога. Кёнсу обернулся и постарался удержать лицо. – Мама болеет? – спросил Чонин, неуверенно шагая в сторону старшего. – Хочешь Нини принесёт молоко? Сдерживая слёзы, Кёнсу улыбнулся ребёнку, наклонился и поднял его на руки, расслабляясь, когда руки Чонина на автомате обняли его за шею и прижали его ближе. - Я в порядке, дорогой, - солгал Кёнсу. Слёзы счастья навернулись на глаза. Он почувствовал, что Чонин завозился в его руках, чтобы маленькими пальчиками стереть слёзы со щёк родителя. - Не плачь, мамочка. Всё будет хорошо. *** Кёнсу дрожащей рукой коснулся щеки спящего сына. - Он так быстро растёт. – с усилием произнёс он. - Су… – начал Чанёль, но поперхнулся словами, когда муж коснулся его руки. - Мама… я нарисовал твой портрет, - сказал Чонин, сидящий с другой стороны больничной кровати, робко протягивая семейный портрет, нарисованный карандашом, который дали ему медсёстры. - Он прекрасен, малыш, - улыбнулся Кёнсу, взяв у сына рисунок. – Мой Чонини – настоящий художник. – младший сиял от комплимента. Кёнсу обвёл взглядом троих людей, сидящих в комнате, молча поблагодарив небеса за то, что его благословили такой семьёй. Он покинет их раньше, чем Сехун пойдёт в школу или его мальчики будут на выпускном. Он пропустит все эти важные моменты, но он всё равно был благодарен, потому что даже находясь в шаге от смерти он знал, что вокруг были люди, которых он любил. Этого было больше, чем достаточно, чтобы он чувствовал себя счастливым. Потому что они были его силой, его надеждой, его всем. *** Чанёль всё ещё был в шоке, когда врач вышел из палаты, оставив ему лишь сочувствующий взгляд. - Нет… – он повторял снова и снова, словно это могло изменить болезненную реальность. Его муж, любовь всей его жизни, оставил их навсегда. Он снова заплакал. Казалось, это было единственным, что он делал последние несколько дней. Он посмотрел на своих сыновей. Что ему осталось делать теперь? Как он собирается один поставить на ноги двоих мальчиков? Он рухнул в кресло, стоящее в коридоре, стараясь, однако, не разбудить Сехуна. - Папа… - заскулил Чонин слева. Чанёль поднял глаза и тут же пожалел об этом, встретив удручённые глаза своего мальчика. – Мама больше не проснётся, да? – Эти пять слов прошлись по сердцу Чанёля как ножи. Он подавился всхлипом, обнимая мальчика одной рукой и притягивая его к себе. - Нет, детка… - сказал он, стараясь оставаться сильным ради сына. – Он теперь в лучшем месте. К его удивлению, Чонин не заплакал, требуя Кёнсу. Вместо этого маленькие ручки обвились вокруг талии отца. - Всё хорошо, папа. Не грусти больше. – ласково сказал он мужчине. – Мамочка – ангел на небесах. Он не хочет видеть нас плачущими из-за него. *** - Ты чего какой кислый? – спросил Чондэ, ткнул Бэкхёна, вытирающего столешницу, локтем в бок. - Не хочу говорить об этом. – промямлил брюнет, сосредоточившись на единственном грязном пятне перед ним. - И, конечно же, это никак не касается высокого, привлекательного вдовца… Да? – снова начал Чондэ, поддразнивая друга. – Брось, Бэк, я не слепой. После того свидания ты был на седьмом небе от счастья, а сейчас, после ночёвки у него, вернулся угрюмый и тихий. Что случилось? - Я сказал, что не хочу говорить об этом! – заорал Бэкхён, бросая тряпку. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул, пытаясь найти в себе силы и терпение, чтобы не зарезать своего лучшего друга. - Ладно, ладно, - сказал Чондэ, поднимая руки в знак капитуляции. – Но дети того-о-ком-ты-не-хочешь-говорить здесь… - добавил мужчина, ухмыляясь в сторону двери. - Дядя Бекон! – поздоровался Чонин, улыбаясь от уха до уха и подбегая к Бэкхёну. – Где ты был? Почему не приходил к нам? – спросил мальчик, мило надувая губы. Бэкхён улыбнулся, обходя прилавок и наклоняясь, чтобы встретиться глазами с мальчиком. - Я… был занят, Чонин, - ответил он, взъерошив ребёнку волосы. - И сегодня ты тоже занят? – спросил Сехун, подходя ближе к брату и вглядываясь в глаза Бэкхёна. Брюнет вздохнул, выпрямился и грустно посмотрел на братьев. – Ну, я… - Он свободен, - прервал его Чондэ, улыбаясь как чеширский кот куда-то в сторону друга. Бэкхён глянул на бариста, и повернулся к мальчикам, надеясь, что у него на лице было хотя бы подобие улыбки. - Круто! Значит мы увидим тебя на вечеринке сегодня! – сказал Ки, подходя ближе. Тэмин семенил сразу за ним. - Вечеринка? – эхом повторил Бэкхён, в голосе звучало сомнение. - Завтра у папы день рождения! – воскликнул Чонин. – Мы собираемся утроить ему вечеринку-сюрприз. – ребёнок широко улыбнулся. - Ты должен прийти! – добавил Сехун, хлопая в ладоши и подпрыгивая на месте. - Всё начнётся в семь. Увидимся там! – сказал Ки, когда Бэкхён уже хотел отказаться. – Идёмте, мальчики, - продолжил он, подталкивая детей к выходу. – Нам ещё много всего нужно сделать сегодня. - Ты должен прийти, дядя Бекон! – закричал Чонин через плечо. Ки вытолкнул его за дверь. Мальчик обернулся, когда дверь закрылась, и подарил Бэкхёну свою самую широкую улыбку. - Итак… - сказал Чондэ, одной рукой обнимая брюнета за плечи. – Я так понимаю, сегодня я могу съесть твою порцию, да? - Мы больше не друзья, - отрезал Бэкхён, злобно глядя на бариста. В ответ Чондэ только легко толкнул брюнета в плечо и истерично рассмеялся, отходя в сторону. *** Чанёль положил одинокую розу на могильный камень и улыбнулся, садясь перед фотографией с улыбающимся лицом возлюбленного. - Как ты, Су? – спросил он, прекрасно зная, что не получит никакого ответа. Он всё равно продолжал говорить каждый раз, потому что притворяться, что однажды он получит какой-нибудь ответ было проще, чем признаться себе, что Кёнсу действительно ушёл. Навсегда. - Мы так давно не оставались здесь вдвоём, да? – продолжил он, улыбаясь памятнику. – Мальчики сегодня с Ки. Они готовят мне вечеринку…. – он задержал взгляд на глазах любимого и саркастически рассмеялся. – А мне опять нужно будет притвориться, как всегда, а? Притвориться, что я удивлён. Притвориться, что я счастлив. Когда я уже смогу перестать притворяться, Су? Порыв ветра, шуршащий в верхушках деревьев, пролетел над кладбищем, разбрасывая листья по земле и накрывая одинокого мужчину, погруженного в воспоминания. Чанёль содрогнулся, сцепив ладони вместе, и позволяя слезам, которые он сдерживал так долго, вырваться на волю. Позже он скажет сам себе, что это из-за ветра, но сейчас он позволил себе тихо рыдать, выплёскивая горе и растерянность. - Я пытаюсь, Су. Я стараюсь изо всех сил. Быть хорошим отцом, примером для подражания для наших мальчиков. Но этого недостаточно… им нужно больше. Как бы я ни хотел, как бы я ни старался, я не могу заменить тебя. Я не могу стать тобой. – Чанёль медленно провёл по лицу руками. – Им нужен кто-то, кто научит их жить. Я знаю. Но почему, когда я нашёл того, кто мог бы помочь им, того, кто делает меня счастливым, делает наших мальчиков счастливыми, я вспоминаю о тебе. Ты всегда в моих мыслях. Ты занимаешь каждый фрагмент моей жизни, - Чанёль усмехнулся. – И ты больше не здесь. Лёгкий ветер погладил его лицо и кинул волосы на лоб. - НУ ПОЧЕМУ ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ УМЕРЕТЬ! ЧЁРТОВА ЖИЗНЬ! – Чанёль кричал, вся его скорбь за секунду превратилась в ярость. – Почему ты оставил меня? – он всхлипнул, закрывая лицо руками. – Я наконец нашёл его, Су… Я нашёл того, кто заставляет меня чувствовать, и я сам всё испортил. Потому что думал о тебе. О том, что предаю тебя… Ветер стал сильнее, сбрасывая с полуголых деревьев остатки листвы. - Что мне делать, Су? Пожалуйста. Скажи, что я должен делать. *** - Нет! Так неровно! – Чонин надул губы, показывая пальцем на огорчивший его баннер «С днём рождения», который держали Джонхён и Минхо. Джонхён облегчённо вздохнул, когда прозвенел дверной звонок, сопровождаемый криками младшего Пака, отвлекая внимание Чонина. - Дядя Бекон! – Чонин подбежал к вошедшему и следом за братом вцепился в ногу Бэкхёна. – Ты пришёл! Бэкхён рассмеялся и чуть не упал под напором детей, облокачиваясь на дверь за спиной. - Конечно, - ответил он, наклоняясь и прижимаясь лбом к каждому из мальчиков по очереди. – Как я мог отказаться от приглашения моих любимых малышей. - Что это? – спросил Сехун, показывая на коробку, которую Бэкхён старался удержать одной рукой. - Я сделал торт, - ответил старший, благодарно улыбаясь Ки, который забрал десерт. - Это же шоколадный торт? – давил Сехун, сведя брови вместе и вставая на носочки, стараясь заглянуть в коробку, скрывающую торт. - Нет… - ответил Бэкхён. Младший тут же нахмурился и надул губы. – Но я испёк два особенных шоколадных кекса для двух моих любимых мальчиков, - Бэкхён улыбнулся, доставая откуда-то из-за спины маленькую коробку. Четырёхлетний малыш радостно закричал, хлопая в ладоши и прыгая на месте. Чонин улыбнулся Бэкхёну и обнял его за шею, чтобы секунду спустя отстраниться, мило улыбаясь. - Сехуни и правда очень любит шоколад, и это очень здорово, что ты сделал кексы в этот раз, - мягко прошептал он. – Но в следующий раз сделаешь синюю курицу? Бэкхён ошеломлённо выгнул брови. - С-синюю… курицу? - Угум, - ответил Чонин, улыбаясь от уха до уха. – Дядя Ки делает её иногда, и это моё любимое блюдо. Ну… не совсем. Я больше люблю твой и мамочкин сырный хлеб, но синяя курица — это тоже вкусняшка! – Бэкхён обернулся, услышав смех Ки из-за спины. - Курица Кордон Блю, - сказал он, протягивая Бэкхёну руку. Брюнет благодарно кивнул, когда из-за соседней двери раздался пронзительный вопль. - МАМААААААА! – Бэкхён и Ки обернулись в тот момент, когда из гостиной вылетел Тэмин. – Папа и Минхо опять вдыхают воздух из шариков. И их голоса звучат как девчачьи! - Н-но это же шарики для папы! – грозно воскликнул Чонин, хватая друга за руку и идя в сторону гостиной, как на военную миссию. Сехун засеменил за братом и его другом и высунул голову из-за двери, чтобы посмотреть. Бэкхён и Ки зашлись в приступе неконтролируемого смеха, когда услышали, как Чонин отчитывает двух мужчин, объясняя им всю ответственность того, чтобы быть взрослыми.