Пока Дышу

Выехали на большак уже в полной темноте. Часть пути мне пришлось проделать пешком. Раза с четвертого, когда я сел в телегу и взял вожжи, Буся перестал вредничать и впрягся, а до того мне приходилось возвращаться и вести его в поводу. Анджей пришел в себя, мы его напоили и аккуратно спустили с телеги, чтобы тот сделал свои дела, хотя я предложил ему в штаны сходить и раны не бередить. Но тот посмотрел на меня, как на сумасшедшего, как же можно, там же товар, который потом хрен продашь, а так потихоньку аккуратно, ага, на двадцать минут. — Ведьмак, там дальше справа стоянка будет, на ней заночуем, а то ни хрена уже не видно, — прокричал мне Вит со своей телеги, тащившейся сзади. Сначала он ехал впереди, но Бусе надоело видеть перед носом деревяшку, и он сам пошел на обгон, чуть не устроив средневековое ДТП. — Хорошо, — обернувшись, я прокричал в ответ. Не знаю, как ему, а мне видно было нормально. Хотя кони действительно начали идти неуверенно. А большак — большая и удобная дорога, средневековая магистраль в пару полос. Спустя десять минут неспешного хода я увидел отсветы костра среди деревьев. А потом и сам костер, освещающий стоянку и сидящего там человека. Хм, у нас будет компания, какая прелесть. Аккуратно свернув с большака, я направил Бусю на эту стоянку, подъезд к ней ровностью не отличался, попадались ямы и колдобины, дорога лучше была. Стоянка представляла собой большую поляну метров на пятнадцать, окруженную деревьями. Я остановил телегу справа возле края деревьев, Вит сделал то же самое слева. Возле костра полусидел-полулежал, облокотившись на котомку, мужчина, укутанный в ветхую куртку, на которой виднелись заплаты. Заметно было, что мужик до нашего приезда дремал. Лицо его испещряли морщины, и о возрасте я мог только гадать, давая ему от тридцати до сорока. К тому же его лицо украшала небольшая аккуратная борода русого цвета. Пока я рассматривал незнакомца, Вит уже оказался радом с ним. — Здравствуй, милсдарь, позволишь возле твоего костра погреться? Мужчина приподнялся немного, рассматривая Вита, а после пошамкал губами и произнес: — Здравствуйте, здравствуйте, конечно, возле костра всем тепла хватит. Вит молча кивнул головой и пошел распрягать лошадь. Я же приблизился к пришедшему в себя Анджею, можно было пойти, конечно, и с Буси упряжь снять, только хрен знает как, порву ее еще. Так что пусть Вит этим занимается. Анджей, постанывая, лежал на телеге, в себя он пришел с пару часов назад. — Как себя чувствуешь? — я пощупал пульс, тот оказался нормальным, а вот тело его было горячим, пылая в лихорадке. — Дышать тяжело и грудь огнем горит, — проговорил мужик тихо, видно было, что это дается ему тяжело. — Понятно, сейчас повязку буду снимать, так что может быть немного больно, потерпи. — Делай уж, ведьмак, не барышня, попить только дай. Взяв флягу, я поднес ее к губам раненого, он жадно в нее вцепился, делая большие глотки. — Фух, ну и гадость на вкус, а воды нельзя или вина? — Если у вас есть вино, то, конечно, можно, — я начал аккуратно снимать повязку. Рана была чистая, без нарывов. Алкогестом протру, а там компресс на ночь — и нормально. Вит, увидев, что я вожусь с Анджеем, а Буся не распряжен, не спеша к нему приблизился. Мой четвероногий друг, повернув голову, с интересом наблюдал за Витом. А ведь мужчина его боится, ну, опасается точно. Достав из сумки Алкогест, я промокнул свежую тряпицу, и, когда прикоснулся к Анджею, тот вздрогнул всем телом и застонал. А я быстро протер раны, стараясь не затягивать страдания. Достав ранее использованную с той же целью тряпицу, сделал компресс и положил на грудь Анджея. Пощупал вновь пульс, который заметно участился. Хрен знает, что это значит. К этому времени Вит закончил с Бусей и подошел к нам. — Анджей, есть хочешь? — обратился Вит к своему спутнику. — Не, — слабо прошептал Анджей и прикрыл глаза. Решив не мешать общаться родичам, я отошел и направился к Бусе. Налив в котелок воды, дал своему вредине напиться. По дороге Вит знал где находится родник, так что проблем с запасом воды у нас не было. А после того как Буцефал напился, я протер его влажной тряпкой, смывая грязь и пот. Ополоснув котелок и вновь наполнив водой, захватив травы для взвара, я направился к костру, где Вит вовсю выкладывал еду. Сунув котелок в костер и закинув травы, я сел возле разложенной еды. — Не побрезгуйте, уважаемый милсдарь, угощайтесь, — и Вит провел рукой над едой, обращаясь к мужчине. — Благодарю-с, — и тот пододвинулся к нашему импровизированному столу. Потянувшись за кусочком мяса, я бросил взгляд на его руки. Они не соответствовали сорока годам, все в морщинах, кожа сухая и стянутая, как будто ему все шестьдесят. На крестьянина похож. Трапеза прошла в тишине. Съев пару кусков сыра и сухую лепешку, налив взвара, я устроился поудобней и просто наслаждался спокойным вечером. — А с вашим товарищем, милсдари, что случилось-то, неужто бандиты напали, али поранился где? — мужчина кивнул в сторону Анджея. — Не, — сыто протянул Вит, — чудища лесные. — Едем мы по дороге от Беляева, да не по тракту, а по чащобной, решили путь срезать. К концу и появилась стая, уродцев, Леха и одну лошадь сразу задрали, даже чухнуть не успели, — Вит махнул рукой. Я же с интересом слушал. — А мы с Анджеем отбивались, но, думаю, все, конец. Анджея-то когтями зацепили. А один-то я и не справлюсь с этой напастью. А чудища вроде не такие и страшные, мне по грудь, когти длинные на руках, с мою ладонь, — и Вит поднял руку, демонстрируя. Рот полон зубов острых, как они Леха ими затрепали, я и вздохнуть не успел, а его уже всего и разодрали, как будто и не было мужика, одна лужа крови осталась на земле. Анджей уже хрипит, вот-вот свалится. И тут, как в сказке, из леса воин вышел, — Вит кивнул на меня. — Да так ловко начал с уродцами расправляться, я такого и не видал никогда,— Вит прижал к себе кружку и уставился в огонь, продолжая говорить. — Сначала решил, что это рыцарь ордена белой розы, что король позволил строиться на нашей земле и освободил от налогов, да всячески обласкал. Думаю, не зря он это сделал, не зря. А потом смотрю, как с чудищами расправляются ловко, словно они стая псов против медведя, и не подойти и не ударить не могут. Только бросаются и отлетают мертвые от каждого удара. И понял, что никакой рыцарь не сможет так. Ведьмак, нас спас, ведьмак, — и кивнул в мою сторону. — Сами знаете, сколько про ведьмаков слухов ходит, что и не осталось их уже более. А вот как вышло. Мужчина же сидел с открытым ртом, слушая рассказ Вита. — Чудно, вот чудно, как есть вам говорю, не зря ваши дорожки столкнулись, может, сам лесной хозяин помог, направив к вам ведьмака, и спас тем. — Может, и он, только спас нас Рин, и тварей убивал он. — Это, конечно, это да, — мужчина покивал. Вит, ушел в себя и также не отводил взгляда от огня, крепко сжав кружку с взваром. — А вы случайно не в Новиград идете? — поинтересовался крестьянин, ковыряясь в своей бороде. Вит отмер и посмотрел на мужчину: — Нет, в Борч. — А ты, если в Новиград путь держишь, тебе удобней было через Радомское идти, а там и на Пулавы на большак и напрямки, а сейчас, получается, крюк сделаешь. Сейчас лучше на Борч, а там по реке или по большаку, от него на Новиград. — Если на Борч решишь идти, то подвезем, по пути, — выдал Вит. — Только у вас же уборка да жатва идет, не лучшее время по Большаку шататься. — Это да, — и крестьянин погладил бороду, — только я с войтом поругался за ради козлоеба, он, скотина этакая, теперь и не дает работы на общих полях, а со своего огорода так не прокормишься. У меня сестренка возле Новиграда обустроилась, давно к себе зовет, вот и решился, не с голоду же помирать, там посмотрим, может, и семью перевезу, коли все хорошо будет. — Что за козлоеб-то такой? — меня это заинтересовало. И, налив себе еще теплого взвара, я приготовился слушать сельские побасенки. — Есть у нас в селе пастушок, знаете, из этих, которые ложку не ко рту подносят, а к уху. Вот он и оказался злоебучим козлоебом. Я же хмыкнул и налил в кружку крестьянина взвара, подбадривая на рассказ, Вит тоже начал слушать с интересом. Пригладив на голове вихри и хлебнув взвара, крестьянин продолжил: — Значится, у меня есть пара овец, обросли уже, вот я и решил их днем подстричь и инструмент приготовил. С утра, пока на полях был, жинка всю живность пастись и отдала. Я и инструмент приготовил, что дню пропадать, решил идти за стадом да овец вертать. Так в начале лета на ярмарке двух козочек приобрел, молоденькие и ласковые, да игривые. — До шел я, значится, до стада, а пастушка-то и не видно. А овцы пасутся, коз своих не вижу, да и хрен с ними. Пастуху-то сказать надо, что овец забираю, а его нигде и не видно. Слышу, значится, из-за пригорка крик козы раздается, мало ли, за путалась, или пастух обратно ведет. Обхожу я его, пригорок этот, а там пастух со спущенными штанами козу мою сношает, я аж измытарился от этого дива весь и застыл. А он, значится, оббегает козу, а елдак у него весь в крови. За рога ее держит, да в губы цалует, будто жинку любимую. Ну я и дал ему в рыло, чтоб не только елда в крови была, значится. Войт за него и заступился, по что я шалого обидел. А хер ли, если он козлоеб. Уже на середине рассказа мы с Витом начали посмеиваться. — А как его не обидеть-то? — продолжил возмущаться мужик. — Он в губы мою козу целует, а у самого елда в крови, видать, и Войт наш раньше этим занимался, тьфу, — он сплюнул на землю, — козлоебы. — Ха-ха, — я не выдержал, а там и Вит подхватил, и оба начали ржать в голос. — Ха цалует, за рога держит, а у самого елда в крови ха-ха. Вот козлоеб-то ха-ха. — Староста за него и вступился и не дает мне работы на общих полях, а с огорода семью и не прокормишь, вот так, — грустно закончил крестьянин. — Не, козлоеб-то за дело получил, — вполне серьезным тоном проговорил он, допивая взвар. Вит же молча кивал, а у самого улыбка не сходила с лица. — Так и я о том же. Зевнув во всю ширь рта: — Ладно, мужики, на боковую пора. — И я направился в телегу. Где, устроившись поудобней и накрывшись одеялом, уснул. Проснулся легко и с хорошим настроением. Пока народ спал, сделал легкую разминку, хоть и было лень, но пренебрегать подобным — это билет на тот свет. После напоил и покормил Бусю, немного расчесал его гриву, вытаскивая колючки и застрявшие веточки. Там и остальные начали просыпаться, первым делом осмотрел раны Анджея, которые начали закрываться, но больших изменений, конечно, не было: не кровоточат и не гноятся — уже хорошо. Перекусив по-быстрому, Вит запряг лошадей, хорошо, что Буся не вредничал и дал Виту его запрячь, заодно я посмотрел, как он надевает сбрую, может ведь пригодиться. Крестьянин же оказался со мной в телеге, не к раненому же его подсаживать. Звали его Донат, и то ли он от природы был такой говорливый, то ли просто соскучился по общению. Узнал я о нем многое, что он третий ребенок в семье, до этого было две девчонки, а отец его очень хотел сына, и имя его означает «данный небом». Ему всего двадцать четыре зимы, а уже есть двое детей: мальчик и девочка, — хозяйство у него справное, и животина есть, не бедствует. А вышло, что родные края покидает, но его это совсем не расстраивает, давно хотел ближе к городу перебраться. Сына грамоте обучить да в помощники куда отдать, доли крестьянской ему не желает, трудная она. В общем, полон надежд на будущее и уверен, что сможет устроиться под Новиградом, сначала сестра поможет, а потом он и сам не пропадет. А меня же после рассказа о его семье одолевали не очень хорошие мысли. Я вспомнил предыдущую жизнь, ведь тоже когда-то хотел семью, большой дом и детей. Мда, а потом предательство со стороны любимой. Да, любимой, что уж здесь себе врать, любил ее, суку. Вот и ушел в отрыв: Турция, Тайланд, Вьетнам и бары с клубами, новое свежее мясо. А своё желание семьи забил куда подальше. А ведь были хорошие ласковые девочки, эх… Лишь только здесь, в этом новом мире, осознал, что это за отношения, я вечно был виноват во всем, что бы ни случилось, никакой ласки, никакой душевности. Не любила она меня, я был лишь ресурсом. Жил не своей жизнью, жил не для себя, а лишь бы удовлетворить потребности своей мадам. Настоящий мужчина, что еще сказать. Хотел бы я семью, детей, да, когда-нибудь, а сейчас я хочу пожить для себя, и расставание с Ольхой это отлично показало. Хватит грустить и думать об этом. Впереди ждет большой и портовый город Борч, в кармане имеется золотишко, есть благодарные мне люди, так что перезимую с шиком. — Донат, давай споем, а то скучно, вот что у вас там в деревне поют, веселое что-нибудь и разухабистое, давай спой, — я свистнул во всю мощь своих легких. И веселый свист разошелся над дорогой, спугивая лесных пичуг. — А давайте и спою вам, милсдарь, — крестьянин махнул рукой и завел: Я видел волка, лису и зайца Я видел волка, танцующего с лисой Втроём плясали вокруг дерева Я видел волка, лису и зайца Втроём плясали вокруг дерева Плясали вокруг зелёного куста Я надрывался целый год, Чтобы заслужить несколько монет. (окситанская и французская народная песня 12 века.) Народное творчество в деле, я даже услышал, как Вит себе под нос подпевает. И остальной путь прошел как-то веселее, весь день рвали глотки, пугая встречный народ своими руладами. На ночь остановились на обочине, по уверениям Вита, в городе будем уже к обеду. Анджей чувствовал себя получше, напоив его свежем взваром и сделав на ночь компресс, я завалился спать, а Витт и Донат оживленно переговаривались возле костра о видах на ближайший урожай. Утро было обыденным и ничем от предыдущего не отличалось. На дороге все чаще попадались степенно бредущие крестьяне и всадники, которые нас обгоняли, и к обеду, как и уверял Витт, мы достигли города. Борч — портовый город, стоящий на берегу северного моря, имеющий свою небольшую бухту, в которой виднелись мачты стоящих кораблей. Севрнее города через десяток, а может и более километров находилось устье реки понтар, которая была естественной границей с королевством Редания. Где на берегу этой полноводной и судоходной реки расположился знаменитый и большой город Новиград, рядом с которым находиться университетский городок Оксенфурт. А вот Южнее в большой бухте, расположился портовый город Гор Велен, что активно развивался при поддержке короля Тимерии. И уже готов был поспорить по торговым делам с Новиградом. А в самом море притаился знаменитый остров Таннед, где обучали чародейскому искусству способных девочек. Город Борч был окружен рвом и высокими каменными стенами с нескольким башнями, выпирающими вперед. Дорога впереди петляла и упиралась в открытые мощные деревянные ворота, обитые листами железа, где через ров был переброшен подъемный мост, дополнительно защищающий ворота. На въезде в город была уйма народа, крестьяне и купцы, простой люд, мимо изредка проносились всадники и кареты, поднимая дорожную пыль. — Рин, поворачивай за мной, через южные ворота заедем, там народа меньше, а здесь мы до самого вечера простоим, — прокричал Вит, обогнав меня и повернув налево по дороге. Спустя полчаса мы подъезжали к другим воротам, возле которых народу было куда меньше. Встав в конце очереди, Витт опустил поводья и, обернувшись, улыбнулся: — Вот и дома почти. — Благодарю вас, милсдари, что довезли меня до Борча, — Донат спрыгнул с телеги и начал надевать на плечи свою котомку. — Благодарю вас, милсдарь Рингольд, и вас, милсдарь Витт, а также вас, милсдарь Анджей, что помогли мне, — и поклонился нам по очереди. —Удачи вам в делах ваших. — И тебе удачи, Донат, пусть дорога будет легкой,— пожелал я. Донат же подошел к Витту, уточнил еще раз дорогу до Новиграда и отправился назад, обходя город Борч стороной.