Ливанская краса

Три просьбы Зулейма ему назвала И голосом нежным любовь предрекла, Но твёрд и бесстрашен был рыцарь младой И не отступился от веры святой. – Не буду, не буду предателем я, Там люди родные и вера моя. Не стану с мечом на своих нападать, Не стану вести сарацинскую рать. Проси что угодно, дружок, у меня, Я не устрашусь ни воды, ни огня, Индийских алмазов, китайских шелков Добыть для тебя я, Зулейма, готов. А хочешь, бери моего скакуна – Сам снега белее, а грива черна. В Шотландии, в замке моём родовом, Подвалы до верха полны серебром. Отец мой искусства ценителем был И сам галерею полотен купил, Хранятся картины бесценные там: Любые, Зулейма, тебе я отдам! Могу для тебя снарядить корабли, Гостинцев купить из далёкой земли, Я дружен, Зулейма, с самим королём – Отказа не будешь иметь ты ни в чём. А может быть, милая, рыцарь другой Пленился чудесной твоей красотой? Пусть спор наш рассудит разящий мой меч – Соперников сотню готов я рассечь! Но если ты хочешь, чтоб ради любви Омыл Элберт руки в шотландской крови, Чтоб Элберт лишился святого креста – Прощай же, Зулейма, прощай навсегда! Меня не удержат мечи сарацин – Из вашего плена сбегу я один. Мне родичи дома в невесты нашли Прекрасную графскую дочь Розали, Тебя отдают пусть в халифа дворец, А я Розали поведу под венец. С тобою, Зулейма, не встретимся вновь, Найдёшь ли другую такую любовь? Зулейма к отцу прибежала в слезах: – Граф Элберт мне в просьбах моих отказал, Хоть искренне пленник в меня и влюблён, От веры своей не отступится он. – Ну что ж, за убитых моих янычар Настигнет шотландца топор палача. – О, если его обезглавит палач, То и по Зулейме услышишь ты плач. Мне слух не ласкает певучий ситар, Не рада я пышным садовым цветам, Лазурь небосвода и солнца тепло – Всё сердцу постыло, всё прочь отошло. Однажды упал мой на Элберта взор – И стало ничто мне не мило с тех пор. Лишь Элберта надо Зулейме в мужья, Не то себя жизни лишит дочь твоя. Султан испугался и графа позвал, И долго его ещё увещевал, Сулил ему огненный меч колдовской И власть над ливанскою всею землёй. – Ни веры своей не предам, ни земли! В Шотландии Элберта ждёт Розали. Он меч обнажил и к окну побежал, Под окнами конь наготове стоял, И прежде, чем стражу окликнул султан, Бесстрашный шотландец покинул Ливан. Он видит уже христиан корабли – На палубе Элберта ждёт Розали.

***

Опавшие листья от ветра шуршат, Но в замке веселье и радость царят – Граф Элберт давно с Розали обручён, Теперь же к венчанью готовится он. Но что же задумчив и мрачен жених? Не рад он приезду гостей дорогих. Но что же невеста тиха и грустна, О чём же украдкою плачет она? День свадьбы назначен. Готова родня, Без пира уже не проходит ни дня, Искрится в бокалах хрустальных вино, Но паре младой не по нраву оно. Вот в замка ворота тихонько стучат, За ними паломники скромно стоят. – Не пустишь, хозяин, погреться чуть-чуть? Мы трудный и долгий проделали путь. – Входите, друзья, в нашем замке всегда Есть для пилигримов ночлег и еда, – Граф Элберт ответил приветливо им. – Куда вы ходили? – Иерусалим. – Скажите, не выслал ли войско султан, Чтоб город занять и изгнать христиан? – С тех пор, как последний поход завершён, С Ливаном надёжный был мир заключён. – Да разве султан не лютует сейчас, Как раньше? – Но нынче ему не до нас, Оставил султан пыл грабительский свой – Пропала любимая дочь у него. Граф Элберт как снег от вестей побелел, В ответ ничего он сказать не сумел, Раскрылись ворота, впуская гостей – И ветра порыв с ними в замок влетел. Сидел в стороне молодой пилигрим, Спиной повернувшись к собратьям своим, Но тут подошёл за похлёбкою он – И ветер с волос его сдул капюшон. Кудрей антрацитово-чёрных волна Рассыпалась сразу поверх полотна, Румянец на милом лице заиграл… – Зулейма? – воскликнул в смятении граф. …Ливанская дева была крещена И с Элбертом в срок обвенчалась она, Давно зная тайну их с графом любви, Сердечно простила её Розали.