Джуви

Джуви — путешественница во времени. Она прыгает между прошлым и будущим, иногда заглядывает в настоящее и не знает, когда в следующий раз исчезнет. Поэтому Джуви не заводит друзей и не ищет контактов с другими. Она наслаждается моментами настоящего, которые у нее есть, и делает все, что ей хочется делать. Перед тем, как оказаться сейчас, она охотилась на лося вместе со своей стаей. Под бешеный ритм сердца ее лапы стучали по заснеженной земле, рядом, немного позади, неслись другие волки, в их глазах Джуви видела отражение своего голода, она чувствовала их жажду крови, и ее шерсть встала бы дыбом, если бы она не была частью всего этого. Но она была частью стаи, частью чего-то большего, чем просто отдельное существо, и это было прекрасное чувство, которое Джуви никогда не испытывала, будучи человеком. Сейчас она снова человек, мужчина, если судить по телосложению, и юноша, если обратить внимание на возраст. Джуви давно не была человеком, и она рада, что, по крайней мере, помнит, как ходить на двух ногах. Она оглядывается вокруг и ее человеческое сердце буквально замирает: она стоит посреди поля, совершенно одна, ветер ласково перебирает ее волосы, босыми ногами она ощущает теплую влажную землю, а над ее головой раскинулась целая вселенная. В мыслях Джуви не остается места досаде о так и не пойманном лосе, в которого она вот-вот должна была вонзить клыки, в ее голове — звезды и острое чувство одиночества. Оглядевшись, Джуви замечает, что позади нее, неподалеку, темный густой лес, где-то вдалеке с другой стороны видны огни деревушки, воздух пахнет влагой, а значит — где-то рядом река. Трава под ее ногами влажная, она садится, чтобы прикоснуться к ней пальцами, и вдыхает прелый запах, а потом снова смотрит в небо, на черный холст, усыпанный сверкающей пылью звезд, и хочет, как волк, завыть на луну, тонким серпом разрезающую небо, чтобы кто-нибудь — хоть кто-то — пришел и сказал, что она не одна. Джуви ненавидит быть человеком. Быть человеком — значит всегда испытывать это удушающее чувство одиночества, от которого не спрятаться ни в шумном мегаполисе, ни на других планетах, ни в тесном кругу маленькой деревни. Когда она была ветром, весь мир был рядом с ней, она сама была миром, и это потрясающее чувство единства с природой Джуви не смогла бы забыть, даже если бы очень захотела. Она летала над миром, она шелестела листвой и будоражила волны, она завывала и хихикала, она думала, что так будет всегда и чувство непреодолимого счастья захлестнуло ее с головой. Джуви не знала, что ветер исчезает, если перестает постоянно куда-то лететь, и она остановилась, чтобы поприветствовать родник — раньше его там не было, и Джуви хотела быть первой, кого он узнает. — Джуви, — сказал родник, когда она закружилась рядом. Тогда у нее не было имени, ей не было нужно имя, потому что она была ветром, но после того, как она исчезла ветром на земле до начала времен и вновь появилась птицей в тропическом лесу, а потом исчезла птицей и появилась — сколько раз это повторялось, пока Джуви не стала человеком? Тогда у нее впервые спросили имя, а единственным словом, которое она знала, было «джуви», сказанное родником. Воспоминания ее первого путешествия приводят Джуви к берегу реки. Она усыхает, вода грязная, а течение медленное, но Джуви все равно заходит в воду по колено и пытается поговорить, спросить, не знает ли эта река про родник, из-за которого Джуви перестала быть ветром. Человеческое тело не позволяет ей издавать нужные звуки и слышать ответы. Река остается просто немой, безжизненной водой, едва пробивающейся сквозь траву и грязь. Джуви не чувствует единения с природой, не чувствует рядом свою стаю, не чувствует ничего, кроме холодного света звезд на белой коже ее нового тела, и зябко ежится — совсем не от холода. Дальше Джуви идет в сторону деревни. Ей нужна крыша над головой и еда, она все еще чувствует волчий голод, а ее человеческое тело не приспособлено для охоты и долгой жизни на улице. Путь кажется ей бесконечным. Джуви идет, задрав голову в небо, и представляет, что под ее ногами — Млечный Путь, и это заставляет ее чувствовать себя по-глупому веселой. Нет ничего веселого в том, чтобы шагать через вселенную в одиночестве, не зная, когда и где ты окажешься через секунду, но представлять это, будучи человеком, кажется довольно интересным. Джуви до сих пор плохо понимает людей. И себя, когда она оказывается человеком. Она находит временное пристанище у пожилой семейной пары. Джуви любит маленькие деревушки за то, как легко там принимают незнакомцев: вот она была странным парнем, перемазанным в грязи, а сейчас уже «Джуви, угощайся» и сидит за общим столом. Помимо приютившей ее пары, за столом сидит их, кажется, внук — как ни старается она вникнуть в разговоры людей, их язык для нее — настоящая головоломка. Он пялится на нее тяжело и мрачно, Джуви чувствует себя неуютно, ей кажется, что он не очень-то рад ее видеть, и, скорее всего, так и есть, но она не может ничего поделать со своим присутствием — только ждать, когда снова исчезнет, и надеяться, что это случится достаточно скоро. Джуви действительно давно не чувствовала себя настолько не в своей тарелке, колокольчик в ее голове бьет набат, но понять, почему она так реагирует, Джуви не может. Она уходит спать раньше всех, извинившись перед хозяевами, ждет, пока все в доме — особенно внук — заснут, и только тогда позволяет себе сомкнуть глаза. Ей снится тот прыжок, во время которого она встретила родник во второй раз. Это было будущее для мира, но для Джуви это было лишь начало пути, она пыталась связывать себя дружбой, оплакивала погибших товарищей и интересовалась всем вокруг. Это было прекрасное время, когда она еще могла позволить себе столько чувств, и Джуви бы позавидовала той счастливой девушке, если бы только это не была она сама. Они сидели на соседних креслах во время полета на Луну, он всю дорогу разглядывал ее украдкой, так что Джуви подумала, что, возможно, он хотел бы с ней познакомиться, и заговорила первой. Она оказалась почти права, и после этого они еще много общались. У него было какое-то дурацкое человеческое имя, которое она уже не помнила, он занимался терраформированием планет и очень любил звезды. Однажды, разглядывая небо в телескоп и пытаясь втолковать Джуви что-то про кометы и счастливое будущее, ожидающее человеческую расу, он вдруг замолчал и уставился в одну точку. Это напугало Джуви, она тогда плохо разбиралась в симптомах человеческих болезней и думала, что он, возможно, вот-вот упадет в обморок, но он, моргнув, посмотрел на нее взглядом, ясным и понимающим куда больше, чем обычно можно увидеть у человека, и произнес ее имя. Неуверенно, как будто спрашивая, копаясь одновременно в воспоминаниях и опасаясь быть осмеянным. — Это ты? — спросил он тогда, а она кивнула, не замечая, как по щекам текут слезы. Это был первый раз с тех пор, как она была ветром, когда Джуви почувствовала себя целой, а наутро она проснулась саблезубым тигром. Джуви просыпается раньше всех и готовит завтрак, как умеет. Взгляд внука больше не пугает ее, и она больше не хочет исчезнуть как можно скорее. Она приветлива и дружелюбна, хотя и сторонится людей в своих попытках отплатить за их доброту. Джуви боится, что он снова не успеет ее вспомнить. Джуви боится, что это не он и все ее подозрения — лишь попытка самообманом уйти от одиночества. Джуви боится, что если он вспомнит ее, им не хватит времени. Джуви боится, что опять не успеет попрощаться. Они практически не общаются, только иногда перебрасываются дежурными фразами, но Джуви постоянно ловит на себе его пристальный взгляд. Когда они оказываются вдвоем на тесной кухне, она ловит его за руку и предлагает: — Пошли сегодня к реке. Он смотрит на нее долгим невыразительным взглядом, освобождает свою руку и молча кивает в знак согласия. Джуви кажется, что ее сердце вот-вот вырвется из груди, она не может даже пошевелиться, и только когда на кухню заходит женщина, она понимает, как глупо себя повела. Ей стыдно перед самой собой, ей стыдно перед ним, ей стыдно перед миром. Она прожила столько жизней, смирилась с тем, что все, что ты любишь, уходит навсегда, научилась жить с вечной дырой в груди, оставленной одиночеством, она была существами, которым неведомо само понятие каких-либо чувств, и все равно ее человеческое сердце стучало, как сумасшедшее, от одного предположения, что перед ней, возможно, тот самый он. Кто-то, кто понимает, каково это — прыгать по времени и жизням, не знать, когда и где ты окажешься в следующий миг, быть в один момент охотником, а в другой — своей собственной добычей. Кто-то, для кого люди придумали отличное слово, незнакомое на вкус и будоражащее до мурашек по спине. Друг. Джуви вспоминает мир, в котором она была собакой, бездомной, больной и хромой, а он — человеком. Он подобрал ее на улице, отмыл, перевязал израненную лапу, сделал укол, за который она потом легко прикусила его руку. Он носился с ней, как будто она была центром вселенной, и для Джуви не нужно было ничего больше, чтобы привязаться. Она была бесконечно благодарна человеку, защищала его от плохих людей, охраняла дом в его отсутствие, спала рядом, чтобы никто не подкрался к ним незамеченным, пока он спит. У него было много животных, и время от времени они то исчезали, то появлялись вновь. Их забирали другие люди, а он приносил новых раненых котят и грязных голодных щенков. Джуви думала, что уж ее-то он никому не отдаст, ведь она — его собака, но пришли люди с маленьким громким ребенком, и он выбрал ее. Она чувствовала себя преданной. Это чувство будто высасывало из нее все соки, она больше не играла с мячом, не виляла хвостом игриво, не лаяла радостно на весь дом, оповещая о гостях. И ее отвели обратно. Она не знала, что случилось за это время, но, когда другие люди ушли, он обнял ее и долго плакал, и извинялся, и повторял ее имя. В тот раз у них было много времени вместе, но она не могла сказать ему все, что хотела бы, не могла даже попрощаться, когда пришло время очередного прыжка. Она ведь была просто собакой, и все доступные ей способы общения ограничивались лаем и прикосновениями. Но он был ее другом, а она – его. Вечером, когда небо становится сизым, и первые звезды начинают зажигаться на его ровном холсте, они идут в поле. Дорога занимает долгое время, и, когда они останавливаются у реки, становится совершенно темно. Когда он рядом, небо не кажется Джуви таким холодным и далеким, а вселенная, раскинувшаяся под ногами, не видится больше бездушным монстром. Он смотрит на звезды вместе с ней, в его глазах — все небо, и тишина между ними уже не кажется напряженной. — Сегодня? — спрашивает он, и Джуви кивает. Ей действительно кажется, что это должно произойти сегодня, хотя не всегда ее предчувствия оказываются верны. Он ложится на траву, чтобы не задирать голову, и жестом предлагает Джуви сделать то же. — Почему ты всегда уходишь, Джуви? — его вопрос обращен не к ней, а к звездам. — Я не знаю, — она ложится рядом, и его ладонь накрывает ее собственную. — В этом времени так уже можно? Они встречались раньше, когда оба были мужчинами, и потратили слишком много времени на размышления о морали. Джуви тогда исчезла сразу после того, как он позволил себе заснуть в ее объятиях. — Наверное, сейчас это не важно, — он улыбается, и Джуви кажется, что нет ничего важного, кроме его улыбки. — Впервые за столько… раз у меня есть возможность поговорить с тобой, а я даже не знаю, что сказать. — И я, — кивает она. — Ты ведь никогда не помнишь своих прошлых раз до встречи со мной. — А ты всегда помнишь все, — добавляет он. — А еще ты всегда уходишь, а я всегда остаюсь до конца. Как думаешь, ты мог бы взять меня с собой? Джуви не отвечает, но горькие слова вертятся на ее языке. Они молчат и смотрят на звезды всю ночь напролет. Небо светлеет, солнце встает где-то за лесом и светлые лучи пробиваются сквозь кроны деревьев. Джуви думает, что если бы она могла не прыгать по времени, а останавливать его, то она бы осталась в этом моменте навсегда. Но она не может. Он крепче сжимает свою руку вокруг ее, и Джуви понимает, что это конец. Она хочет попрощаться или сказать хоть что-нибудь, но в ее горле стоит комок, и она не может просто проглотить его. Это тяжело. Джуви закрывает глаза. Когда она их открывает, перед глазами совсем другой пейзаж. Джуви не уверена, что это Земля, небо выглядит совершенно иначе, и все вокруг чувствуется иначе, и ее рука почему-то до сих пор как будто в тисках. Джуви боится повернуть голову и увидеть, что там никого нет. Поэтому она продолжает стискивать чужую ладонь в своей руке и смотрит вперед, в расплывающийся и сверкающий новый мир, лежащий перед ней. Перед ними.