Nobody dies a virgin, life fucks us all

***

      Для всех на яхте Крис провел бессонную ночь рядом с телом матери. Разумеется, Ник никому не рассказал правду. Разумеется, он ни слова не сказал, когда незадолго до рассвета Манава действительно ушел в ту каюту. Мальчишке нужно было побыть одному, и Кларк давал ему эту возможность. Криса он поддержал, как мог — теперь тот должен был справиться со своей потерей сам. Тем более что у Ника были другие дела.       Стрэнд. Он не был альтруистом. Он не был тем, кто стремится помогать другим — если бы был, то не отгрохал бы себе такие хоромы и не обзавелся бы этой яхтой, которая теперь спасала жизнь семерым «чужакам». Но… Почему? Парень не был уверен в том, что понимает истинные мотивы Стрэнда. Скорее всего, они все были зачем-то нужны хозяину яхты. О да, использовать окружающих тот умел, тут уж ничего не скажешь. Но для того, чтобы тебя использовали, нужно быть полезным. Хоть в чем-то. В этом-то и крылась главная загадка для Кларка: он не знал, что в нем могло показаться Стрэнду полезным.       В любом случае, наладить связи что с хозяином яхты, что с латиносами, было не лишним. И потому Ник то прогуливался без майки там, где на него мог полюбоваться «капитан», то пытался подбить клинья к Офелии. Впрочем, помочь с перевязкой он предлагал девушке от чистого сердца, совсем не намекая на секс. Ну, почти. Офелия была вполне привлекательной, а секс — отличный способ отвлечься от мыслей про то, что на яхте должна быть аптечка, а в аптечке вполне может найтись что-нибудь, что с натяжкой сойдет за дозу.       С героина за две недели не соскакивают. И за три — тоже. Это — долгий и мучительный процесс, и Кларк не питал иллюзий насчет того, что ломки скоро закончатся. Можно было сколько угодно твердить себе, что теплые губы и гладкая смуглая кожа Криса и той же Офелии куда лучше героина, но в глубине души парень знал, что это не так. Знал, что отдал бы многое за одну дозу. Вот только зомби-апокалипсис справился с наркотиками куда лучше, чем правительство и социальная реклама: вся наркота осталась на берегу, среди сотен тысяч оживших трупов.       Ник первым сообразил, что случилось, когда громкий всплеск прервал подготовку к обеду. Он первым бросился на корму, коря себя за то, что упустил из виду выходку Криса во время «похорон», и, не раздумывая ни секунды, бросился в воду. О да, парень прекрасно знал, что чувствовал мальчишка: горечь, боль, одиночество… Манава чувствовал себя чужим здесь, чужим и не нужным никому, особенно отцу — вот и решил «избавить» всех от своего присутствия. Ник сам проходил через это. Просто он не был настолько идиотом, чтобы действительно пытаться убить себя — за исключением постоянного риска подохнуть после каждой дозы.       Кларк вытащил мальчишку на поверхность. И даже сделал вид, что поверил его нелепому объяснению. Поддержал, чтобы успокоить мать и Трэвиса — в конце концов, вода и в самом деле была отличная — но пообещал себе больше не спускать глаз с Манавы. А сейчас… Сейчас можно было немного подурачиться, и Ник нырнул, чтобы подплыть под Криса и обнять его хотя бы под водой, чтобы никто не видел. Ну и попугать и притопить немного — куда уж без этого. Вот только вместо мальчишки его встретил оскал щелкающего челюстями ожившего мертвеца…       Все походило на какой-то чертов сюрреализм или глюки под кайфом. Возможно, это и помогало Кларку оставаться совершенно спокойным, когда он плыл среди рычащих и стонущих мертвецов. Зачем ему понадобилось проверять лодку он и сам бы не смог объяснить…       Когда они возвращались на яхту, Крис испуганно жался к отцу. Это было заметно, и это отчего-то бесило. Ник не хотел, чтобы Крис сходился с Трэвисом. Или мамой. Или Алисией. Ни с кем, короче. Ник хотел, чтобы этот тонкий, нервный и такой отзывчивый подросток принадлежал только ему одному. Плевать, что их связывало только две ночи, странный и совершенно стихийно случившийся недо-секс. Плевать. Ник хотел сводного брата. Даже сейчас — мокрого, испуганного, растерянного… Жаль только, сперва предстояло разобраться с незваными гостями.