***
— Руфус! — окликает его в коридоре Аксель Кроу, а когда он оборачивается, спрашивает: — Когда ты вернёшь «Сафайеанскую поэтику»? — Я… Срок уже прошёл? — Уже неделю как, — библиотекарь качает головой. — Я бы не стала настаивать, но Оранж понадобилась эта книга. Кто-то мог бы сказать, что Флёр д’Оранж помешана на стихах; кто-то, кто не знает, что она маг слова, использующий поэзию, чтобы творить чары. Кто-то, кто сам не читает столько стихов, сколько Руфус. Не ему упрекать Оранж, хоть она и относится к стихам скорее как к инструменту, чем как к произведению искусства. Но, как бы там ни было, она имеет полное право брать книги из гильдейской библиотеки. — Извини. Кажется, я забыл. — Ты забыл? — мисс Кроу бросает на него полный терпеливой иронии взгляд. — Милый мой, придумай что-нибудь получше… Если не успел дочитать, так и скажи, я попрошу Оранж подождать пару дней. Он, кажется, даже не начинал читать — потому качает головой в ничего толком не выражающем жесте. — Знаю, у вас с ней сложные отношения, — Аксель, похоже, истолковала его движение по-своему, — но что касается поэзии, Оранж всё понимает. Только и ты не вредничай. Пара дней, хорошо? Руфус снова качает головой. — Я занесу книгу вечером. Вспомнить бы ещё, где она лежит.***
В начале девятого в коридорах гильдии пустынно. Руфус и сам редко встаёт так рано, но сегодня почему-то проснулся и не смог заснуть снова. Он спускается в сад и бродит среди отцветающих клумб, но не сообразил накинуть камзол, а в рубашке зябко — уже недолго осталось до первых осенних заморозков, — так что вскоре возвращается. Поднимается на второй этаж и в задумчивости замирает на лестничной площадке: то ли уйти к себе, то ли в библиотеку, или, может, добраться до кухни, хотя есть пока не хочется? Юкино выпархивает из-за поворота, укутанная облаком сиреневого шифона; явно куда-то торопится, но, увидев Руфуса, останавливается, и её лицо озаряется радостной улыбкой. — С добрым утром! Ты сегодня рано. Он пожимает плечами: — Так вышло. С добрым. Очаровательное платье, — комплимент срывается с губ сам собой — почти рефлекс. Руфус чувствует смутную тревогу, но не может найти её причину, потому разговор с заклинательницей отходит на второй план. Однако это не значит, что он забудет о воспитании и галантности. Юкино отвечает с лёгким удивлением: — Ты же сам помогал мне его выбирать. — Да? — на его губах вежливая улыбка, но на самом деле — он лихорадочно пытается вспомнить… и не может. — Забыл, должно быть, давно это было. — Месяц назад, как раз перед твоей поездкой в Харгеон. Юкино смотрит странно и как будто сочувственно, но с яркой нотой удивления — все в гильдии знают, что у Руфуса идеальная память. — Ты в последнее время много работаешь, — осторожно говорит она. — Может, тебе стоит отдохнуть? — Думаю, ты права. — Извини, мне пора, у меня же задание, — спохватывается Юкино. — Пока, удачи. Она машет ему рукой и убегает вниз по лестнице, а Руфус провожает её взглядом: бесцельно отмечает, что туфли и перчатки подобраны в тон ткани, создавая гармоничный ансамбль, что складки шифона удачно подчёркивают фигуру — платье действительно очень идёт заклинательнице, — но оно слишком лёгкое для нынешней погоды, так что ей лучше накинуть плащ. А думает только об одном — что не помнит того, о чём говорила Юкино.***
В столовой на удивление многолюдно: такое ощущение, что здесь если не вся гильдия, то половина. И некоторые, похоже, вчера хорошо погуляли: похмельные страдания крупными буквами написаны на лицах. Руфус здоровается со всеми, кто приветствует его, и гадает, в честь чего столько шума — что он упустил? Без Дженмы гильдия всё больше идёт вразнос… хоть это и не плохо, но факт есть факт. В середине зала его перехватывает Оранж и, подцепив под локоть, тащит к трём сдвинутым вместе столам. Стинг и Роуг с иксидами, Добенгаль, Юкино, Орга, Кортес, Дафна, ещё пара человек, которых Руфус помнит смутно (гости?) — компания собралась немаленькая. Его приветствуют, кто-то хлопает по плечу, шумно и много болтают — он с трудом улавливает, о чём речь; неудивительно, тут ведь Оранж и Дафна, а погодная ведьма не сильно уступает волшебнице слова в разговорчивости. Да и мастер гильдии не станет молчать, когда ему есть, что сказать. Так что говорят громко и много. Смеются — мол, а что было вчера! Руфус не может вспомнить. Не знает, как отвечать, держит вежливую улыбку и рассеяно кивает, желая сбежать — немедленно и подальше. Роуг вдруг подхватывает его под локоть: «На пару слов», — и отводит в сторону. Серьёзно спрашивает: — Ты не помнишь, что было вчера, так? — А что было? — Руфус старается, чтобы голос звучал спокойно. Но не отрицает. — Праздновали день рождения Орги, и был, как и ожидалось, бардак, но к тебе это особого отношения не имеет. А ты пригласил Минерву на танго. И поначалу всё было круто — Стинг, по-моему, даже слегка заревновал, — но потом у неё сломался каблук, и ты не успел её подхватить. Минерву это разозлило… а когда она злится, окружающие страдают. Ты, наверное, ударился затылком… — Да, наверное, — медленно кивает Руфус. — Спасибо, что рассказал. То-то, чувствую, голова тяжёлая, хотя похмелья у меня в жизни не было. На самом деле с головой всё в порядке. Он изгибает губы в легкомысленной улыбке, и, похоже, получается неплохо — Роуг верит и жестом предлагает вернуться к остальным. А он ведь наблюдательный, не то что некоторые. После короткой заминки Руфус отказывается: — Нет, пожалуй, я схожу к Марко. Надеюсь, он не среди страдальцев? — Чтобы целитель маялся похмельем? Ты шутишь. Он неопределённо хмыкает: ничего не знает насчёт Марко и похмелья, никогда не интересовался. Причин не верить Роугу нет. Он прощается и уходит — так и не позавтракав, но вспоминает об этом только перед дверями лазарета. Марко сперва пытается выгнать его со словами: «Пить надо меньше», — Руфус смутно припоминает, что целитель терпеть не может, когда к нему приходят лечить последствия перепоя. Но потом, уловив суть проблемы, всё-таки впускает его и тщательно обследует. Правда, ничего толком не делает — целительская магия тут, по его словам, ни к чему. Советует Руфусу ближайшие дни не напрягаться, даёт пару травяных настоек и отпускает с извинениями, что не может помочь больше. Всё-таки Марко, хоть и заправлял лазаретом ещё при Дженме, хороший парень, только с заморочками насчёт тех, кто пьёт, не зная нормы. И хороший лекарь — не его вина, что в этот раз с лечением не вышло. Руфус успокаивает его, что не в обиде, и уходит. А в коридоре его дожидается Орга. — В чём дело? — спрашивает Руфус, когда тот после приветствия молчит целую минуту. — Извиниться хотел, — наконец собирается с мыслями. — Роуг объяснил, что Минерва тебе слишком сильно двинула, и ты не помнишь всей этой штуки. Да и вообще, по-хорошему, не над чем там смеяться. Руфус удивлён — обычно Орга не извиняется, даже если толкнул кого-то (с него станется просто не заметить), опрокинул локтем чужую чашку или на задании влепил в напарника молнию, потому что плохо прицелился. А тут пошёл искать его, чтобы извиниться? Непривычно… но чего только не бывает. Что ж, этим утром ему не впервой улыбаться и делать вид, что всё в порядке. Но остаётся ощущение, что как раз Орга — не поверил.***
— Чем это ты занят? — Читаю. В чём дело? — Руфус удивлённо поднимает голову от книги. Тихо плещет фонтан, тихо чирикают какие-то птички в кустах, цветут не боящиеся заморозков хризантемы — здесь хорошее место, чтобы отдыхать от гильдейского шума. А Орга с громким голосом и потрёпанным походным рюкзаком в обстановку не вписывается никак. — Поезд через полчаса. Если ты передумал идти на это задание, мог бы предупредить! Почему я должен тебя разыскивать? Руфус чуть не переспрашивает растерянно: «Что?» — но всё-таки успевает взять себя в руки. Поезд, задание… он брал какое-то задание? Почему с Оргой? В «Саблезубом тигре» сильнейшие маги чаще ходят на задания поодиночке: так повелось ещё со времён Дженмы, только Близнецы-драконы работали вместе, да и то сейчас Стингу стало не до того. Руфус очень редко объединялся с кем-то — привык полагаться только на себя. Он сдержанно просит: — Поясни, пожалуйста. — Хакана. Культ Семи Солнц. Человеческие жертвоприношения. Задание S-класса, — перечисляет Орга с каждым словом всё более нетерпеливо. Кажется, думает, что согильдиец над ним издевается. — Ну? Это была твоя идея, ты сказал, что «предпочитаешь перестраховаться»! Оборванные нити ведут в пустоту. Руфус откладывает книгу, на пару секунд прикрывает глаза, а открыв, спрашивает: — Какое сегодня число? — Двадцать третье, а что? — Двадцать первое, — растерянно отвечает Руфус. — А Фрош свалился в фонтан? — Дня три назад, не помню точно. — Вчера, — его голос звучит совсем тихо. — Я помню, что это было вчера, но это ведь не так? — Не так. Из его памяти начисто стёрлись последние два дня. А может, не только они. И он уже не может делать вид, что всё в порядке: даже перед другими, не то, что перед самим собой. Уже не может улыбнуться и сказать: «Ерунда, не обращай внимания». Поэтому молчит. — Нет, это никуда не годится, — качает головой Орга. — Ты на это задание не пойдёшь, — чуть поразмыслив, он добавляет: — И я пока тоже. Попрошу Аксель убрать отметку. — Так не делают, — вяло возражает Руфус. — А без разницы. Вставай, пойдём. То же самое говорит Аксель Кроу: «Так не делают», — Руфус слышит это прежде, чем за Оргой закрывается дверь в архив. Сам он остаётся в коридоре, пытаясь привести в порядок мысли, понять, что потерял. Если вообще возможно это понять. Если ты что-то забыл, то трудно вспомнить, что ты это забыл, не так ли? Он сидит на подоконнике, опираясь спиной на стену, и не замечает, как идёт время. Ловит мысли за встрёпанные хвосты и пытается связать воедино, но картина то и дело распадается. Когда Орга возвращается — поднимает голову и устало спрашивает: — Что там? — Разобрался. S-класс — штука проблемная, но Аксель обещала поинтересоваться у Стинга, не скучает ли он без полевой работы. Или предложить квест Минерве. Она этих культистов сама всех жертвопринесёт! — Орга смеётся и хлопает его по плечу. — Не смешно, — качает головой Руфус. С тех пор, как Минерва стала полудемоном, это может оказаться вовсе не шуткой. — Знаю, — Орга мгновенно обрывает смех и после секундной заминки меняет тему: — Ты обедал?.. Нет? Это ты зря!***
Руфус сперва не понимает, зачем Орга отказался от задания — списал бы его на берег, и ладно, вполне справился бы один. Если, конечно, там простая зачистка культа и не нужно разбираться в каких-нибудь древних ритуалах. Может, из-за этого? Не из-за этого. Орга присматривает за ним — практически не оставляет в одиночестве. Его присутствие почти навязчиво, но Руфус не против… потому что нельзя забыть то, что постоянно перед глазами. По крайней мере, он надеется, что нельзя. Марко качает головой и предполагает переутомление. Руфус не думает, что он прав: гильдейский лекарь всегда больше специализировался на физических, а не ментальных проблемах. Руфус пытается найти ответ в книгах, лихорадочно выписывает отдельные фразы, поскольку не уверен, что через пару минут они не выветрятся у него из головы. К его изысканиям присоединяется мисс Кроу, и она же, кажется, извещает мастера, но тот всё равно ничего не может сделать — потому Руфус и не сообщил ему сам. Орга тоже сидит с ними, пытается читать, потом со стоном роняет голову скрещенные руки и бормочет, что ни демона в этом не понимает… но через четверть часа снова пытается. Руфус не уверен, как было бы легче: если бы никто не знал, и он разбирался со своими неприятностями сам, как и всегда, — или так, как сейчас. Согильдийцы заботятся о нём — странно и непривычно. Ещё слишком мало прошло времени после Дженмы, чтобы это могло быть привычным. Он просит тех, кто знает, больше никому не говорить. Четверо (и, может быть, ещё Роуг) — уже вполне достаточно. Потому что Юкино и Дафна наверняка будут его жалеть, а жалость ему не нужна. Даже в интонациях мисс Кроу иногда проскальзывает что-то снисходительное, покровительственное, так что ему спокойнее с Оргой, который уж точно его не жалеет. Вообще, кажется, не способен кого-то жалеть. Трудно понять, что тот думает и чувствует — не говорит, а Руфус сейчас не в состоянии угадывать. Даже не пытается: пусть всё идёт, как идёт, ему всё равно… только не совсем, и когда он вспоминает о том, что Орге вполне может надоесть вмешиваться в то, в чём он ничего не понимает, это досадно. Неприятно. Страшно. Последнего слова Руфус старательно избегает. Он не хочет считать, что потерял уверенность в себе, способность решать проблемы самостоятельно. Но, когда перелистывает заметки за прошлые дни и не может вспомнить написанное — понимает, что действительно потерял. И теряет всё больше. Это действительно страшно. Поздний вечер. Аксель выгнала его из архива, но он всё равно не спит — сидит на ковре у незажжённого камина, поджав под себя ноги, с чашкой чая, которую принёс Орга. Ему кажется, что он зря теряет время: нужно работать, наверняка в книгах что-то есть, просто он ещё это не нашёл, а время драгоценно, секунды утекают, как песок сквозь пальцы. Но Аксель выгнала его, настаивает, что он должен отдохнуть — «нельзя же сутками сидеть без сна», — и всё бы ничего, но Орга с ней согласен и просто утащил его из библиотеки за шиворот. А Руфус, с одной стороны, не желает оставлять исследования, с другой — слишком устал, чтобы сопротивляться. Так что теперь он сидит в своей комнате: от еды отказался, но кружку чая Орга ему всё-таки впихнул. Кажется, в чае какие-то травы из тех, что дал Марко. Может быть, даже снотворное. Руфусу всё равно. Что не всё равно — почему Орга здесь. Почему, почему, почему? Он не может понять и не может спросить, потому что мерещится, будто знает ответ — но тот потерялся где-то среди забытых записей и стёртых из памяти дней. Орга наверняка считает, что он знает и понимает — Руфус не хочет нарушить равновесие. — Моя память рассыпается, как старый витраж — стёклышки тускнеют, одно за другим выпадают из переплёта, оставляя прорехи. Сперва немного, незаметно, но потом пропадают целые части картины, и уже не разобрать, дева там была изображена, единорог или кафедральный собор Магнолии, — он говорит плавно и напевно, не столько чтобы рассказать — чтобы не молчать. В молчании мысли разбегаются, путаются и всё сильнее стремятся к панике. Ему страшно. Он уже не может это отрицать. Страшно оставаться в одиночестве, и он не ложится спать потому, что когда ляжет — Орга уйдёт. Так что он продолжит говорить, как будто есть, о чём. — Я не помню, как мы побеждали в Магических Играх — знаю, но не помню. Зато, — он улыбается с горькой иронией, — пока ещё помню, как проиграли. — Я тебе расскажу. Всё, что смогу. Орга обнимает его за плечи — непривычно мягко. — Спасибо, — тихо отвечает Руфус. И не произносит занозой сидящее в мыслях: «Но это не вернёт мне память».***
Сознание куда-то плывёт. Он лежит в своей постели? Кажется, да. А может, и не в своей… Наверное, не в своей — белый потолок и бледно-лазоревые обои не вызывают ровным счётом никаких ассоциаций. Кто-то есть рядом. Обнимает двумя руками, крепко прижимает к себе. Руфус чувствует через тонкую ткань своей рубашки тепло его кожи — на «ком-то» рубашки нет. Внутреннего протеста это не вызывает, но в голове туман, в котором путаются и вязнут мысли. Кажется, он не выспался. Сколько часов назад лёг? Не вспомнить. Не важно. Он приподнимается на локте и оглядывается, ожидая увидеть знакомое лицо, хотя попытки угадать, кто это может быть, тщетны. Всё тонет в тумане, и ни один образ не поймать. Но ведь не может он так лежать с незнакомцем? Встрёпанные зелёные волосы, мощное плечо в татуировках, браслет из мутноватой яшмы на запястье — осколки не соединяются в целое, картина рассыпается и плывёт. Он встречает обеспокоенный взгляд серых глаз и, в растерянности застыв на пару мгновений, спрашивает: — Кто ты? Руфус не помнит ни-че-го.10.07 — 22.09.15