Всё, что захочешь

Миша никогда мне не рассказывал, что происходит в его кабинете, когда к нему приходила главбух. И в этот раз он промолчал. Светлана у него находилась долго, около часа. Судя по кипе бумажек в её руках, они действительно сверяли расходы. Но вот дрожащие губы и еле сдерживаемые слёзы при выходе наводили на мысль, что всё закончилось не только сверкой. Женщина выглядела несколько жалко. Она даже не посмотрела в мою сторону, пробежала мимо, пряча слёзы, и только слова, брошенные полушёпотом, заставили меня напрячься: - Импотент. С этого дня Светлана Алексеевна стала обращаться к Мише, подчёркнуто сухо. Ко мне же появилось презрение и постоянное желание меня уколоть побольнее. Делалось это всё как бы в шутку. При этом змеюка откровенно тащилась от своего остроумия. Я бы лучше предпочёл, чтобы меня не замечали. Миша же совсем расслабился в офисе. Мог приобнять меня за плечи, прийти ко мне пить кофе на глазах у всех наших дамочек. Правда, на людях мы называли друг друга на «вы». Выглядело это довольно забавно. Тем более, раньше шеф меня на «вы» никогда не называл. - Юрий! Приготовь.. те мне кофе. - Михаил Алексеевич! Т… Вам с сахаром? - Нет, как обычно. - Держи… те. Канцелярские дамочки, наблюдая наши выканья, улыбались. Не улыбалась только мымра. По офису уже вовсю гуляли сплетни о нашем «тесном» общении с шефом. Как-то совершенно случайно я подслушал разговор в канцелярии. Дверь была приоткрыта, а я шёл мимо. Остановило меня около неё упоминание моего имени. - Юрий, похоже, приглянулся нашему шефу. - И не говорите. И ведь Михаил стал человек человеком. Давно ни на кого не орал. - Как вы думаете? Что у них? - Подружились, наверное. - А вот Светлана говорит, что их дружба носит интимный характер. - Ерунда какая. Она свечку держала? Оба нормальные мужики, просто дружат. Я сморщился от слов «нормальные мужики». Значит, узнай тётушки точно, чем мы с Мишей занимаемся, то уже попали бы в разряд «ненормальных». - Не верю я в эти сплетни Светланы, - продолжал женский голос из-за двери. – Это она на Юрку взъелась. Он получает сейчас практически как она. Так парень и работает за троих. Я слышала, как шеф сказал, что Юрий – его правая рука, а не простой секретарь. Это ж мозги какие надо иметь, чтобы договор заграничный вести. На этом месте уши мои поползли на макушку. Я затаил дыхание, прислушиваясь. - Плановый отдел ведь не брался за это. Язык не знают, переговоры по телефону вести не могут. А благодаря Юрке, нам и аванс вовремя перевели. Всё ведь сделал. Светлана-то, вообще ни в зуб ногой в немецком. Подпись только свою поставила. Ну, да. Было дело. Банковские документы требовалось заполнить на дойче. А чтобы это сделать, пришлось вникнуть и в бухгалтерию. - Так уж, всё это ерунда. Они просто дружат. Я тихонько выдохнул и на цыпочках отошёл от кабинета. Значит, наша змеюка уже распускает слухи о нашем возможном романе. Вот скотина! Вспомнились вдруг слова про «импотента». Что, Светлана Алексеевна? Не встал, значит, у Миши-то на вас? Я поразился активности главбуха. Да, тут и танк, и БТР в комплекте упакован. Как Миша отбился? Да он – герой! Такая глазом не моргнёт, изнасилует и скажет потом, что было всё полюбовно. Вернувшись на своё место, я уставился в окно. Осень пришла как-то очень быстро. Казалось, что бабье лето будет радовать нас ещё долго. Ан, нет. Если уж у нас тепло задерживалось, то потом резко холодало. На улице моросил противный дождик. Он мог так плакать целый день. Серое тяжёлое небо, почти голые деревья с остатками былой золотой роскоши, засохшие травинки, поздние цветы. «Уж небо осенью дышало», - вспомнилось мне. «Уж реже солнышко блистало, Короче становился день, Лесов таинственная сень…» Удивительно! Я до сих пор мог продекламировать это стихотворение. Да, всё-таки мамино воспитание – это на всю жизнь. Она же у меня воспитателем детского сада когда-то работала. Ходить к маме в группу – это ответственность. Я помню, как она меня сажала на стульчик перед ребятами, сама уходила на кухню, носила кастрюльки с обедом, а я в это время читал вслух книжки. На утренниках в первых рядах рассказывал стихи и пел запевалой в хоре. Часто мои знакомые парни просто удивляются моей осведомлённости в области литературы. Мы даже говорим иной раз на разных языках. Я удивился, узнав, что мои сверстники практически не читают. Не мудрено, что меня частенько просто не понимали, о чём это я говорю. Для друзей у меня свой язык. Молодёжный сленг. Всё предельно просто и понятно. А вот с Мишей... Казалось бы – детдом. Но мы всегда понимали друг друга. И шутки у нас были привычные, и книжки общие, и фильмы. Я понял только позже, какую огромную работу Миша провёл над собой после детдома. Ведь тех вершин, что он достиг в жизни, даже не каждый домашний парень может достичь. Это открытие заставило меня по-другому посмотреть на Михаила. Я его глубоко уважал. Он стал для меня образцом, примером для подражания. И он стал для меня не просто семьёй. Он был для меня всем. Я дышал им и не мог надышаться. Отправив документы в университет, я понимал, что сознательно уезжаю от него. Но я верил, что никакое расстояние нас не сможет разделить. - Юрка, - сказал мне Миша после того, когда пришло подтверждение, что в магистратуру я поступил. Спасибо фрау Луизе и, как потом оказалось, Мишиным деньгам.– Если хочешь, я буду к тебе прилетать каждую неделю. Я знал, насколько это тяжело. - Миша, я люблю тебя независимо от того, сколько раз ты будешь прилетать ко мне. Каникулы будут только наши. Мы сидели в кровати и кутались в одеяла в холодном доме. Подключение отопления задерживали. В спальне мы включили обогреватель. - Миш, - я чихнул. – Давай хоть сюда ковёр купим. Холодно же ногам. - Давай. Для тебя всё, что захочешь. - Всё-всё? Короткий кивок головой и поцелуй, который тянет в водоворот. - Иди ко мне под одеяло, у меня теплее. – Какой же он горячий! Как печка. – Грейся. Медленные поцелуи сводят с ума, разгоняют кровь по телу, уже и одеяло кажется лишним. Я выгибаюсь, подаюсь навстречу, разгорячённый, стараюсь попасть в такт его движениям, шепчу его имя. Время растянулось. Земля замедлила своё вращение. Здесь и сейчас только мы, наши дыхания и тела, наши мысли – одни на двоих… - Ну, как? Согрелся? - Да. – Блаженная улыбка не сползает с лица. – Миш, мне никогда рядом с тобой не будет холодно. На следующий день в нашем доме появились мягкие и тёплые ковры. И большой коричневый мишка с чёрненькими глазками. - Это тебе, - сказал Михаил, держа внушительных размеров игрушку в руках. А-а-а! Мишутка был такой мягонький и пушистый! Мне! Игрушка?! Я тискал мохнатое чудо и радовался, как ребёнок. - Спасибо! – я пристроил медвежонка на диване. – Пусть он сидит тут и охраняет наш дом. - Юрка. – Мне показалось или нет, что голос Миши дрогнул? – Ты сейчас сказал – наш дом. Да, я так сказал. Потому что чувствовал себя дома, а не в гостях, как когда-то. - Да, Миша. Наш. Это был самый чудесный вечер в моей жизни.