Сын за отца

– Сынок, – миссис фон Руссе сжала руку сына и пристально посмотрела ему в глаза. – Помни: за свою Родину можно и нужно отдать всё, даже жизнь. А твоя родина здесь. – Мама, – улыбнулся младший лейтенант Хельги фон Руссе. – Я служу уже второй год, на фронт мы уезжаем уже третий раз, а ты всё время говоришь одно и то же. – Сынок, – улыбнулась в ответ мать. – Для меня каждый раз будет как первый. Или как последний. Каждый раз буду и провожать, и горевать, и напоминать. Помни, что мы с папой тебе говорили. – Этого, мама, я никогда не забуду. – Быстрее! Быстрее! Вас десять раз убить успеют, растяпы! – подгонял своих подчинённых полковник фон Шёнкопф, обходя тренировочный зал и одновременно умудряясь уворачиваться от направляемых в него самого ударов. Для Хельги такая невероятная ловкость командира была едва ли не самой неразрешимой загадкой во Вселенной. Младший лейтенант, как, впрочем, и все в полку, верил в счастливую звезду вожака и готов был идти за Вальтером фон Шёнкопфом хоть на пьянку, хоть в драку, хоть штурмовать императорский дворец на Одине. Иначе, наверное, не привёл бы за собой племянника. Рядовой Ингер фон Рорик тоже хоть в Хель за командиром рад был пойти, но его не шибко-то и звали. «Парни, правило "в бой идут одни "старики"" на войне свято. Успеете ещё, а пока – смотрите и учитесь», – сказал перед очередной вылазкой капитан Блюмхарт, отправляя новобранцев во вторую линию. Дядя и племянник (сами они фыркали – разница в годах была всего ничего) были из не очень знатных и не очень богатых семей. Когда Хельги был ещё совсем маленьким, семья бежала в Альянс. Вместе с ними уехал и отец Ингера, жених старшей сестры Хельги. Сам переезд Хельги помнил очень смутно. Мама плакала, отец и жених сестры суетились, потом куда-то долго летели, несколько дней проторчали в крохотной каюте... На территории Альянса их радушно встретила эмигрантская община, отцу удалось неплохо устроиться, они купили дом и даже смогли устроить сестре пышную свадьбу. Мать удивилась: неужели у общины такие возможности? Отец тогда снисходительно усмехнулся: «А как же иначе? Мы же земляки, мы должны помогать друг другу. Поверьте, дорогая, даже если со мной что-то случится, вас не оставят». Через несколько лет отец умер. Перед смертью он долго болел и всё время твердил жене и сыну про какого-то майора Касарса, про то, что он – разбойник и непорядочный человек. Что если бы этот майор повёл себя благородно, им не пришлось бы бежать. – Мама, – осторожно спросил мальчик, – про кого это папа? Что это за дядька? – Ах, сынок, – вздохнула мать. – Ты вырос здесь. А для нас с отцом родина – там. И мы её вряд ли снова увидим. А всё из-за этого человека. Они с отцом вместе служили. Ты тогда был ещё совсем маленьким. Он обвинил отца в растрате и грозил сообщить прокурору, если отец не заплатит. Отца могли тогда казнить, а нас всех посадить в тюрьму! Поэтому мы и уехали. Нет, право, это бессовестный человек! Наш дом там стоил вдвое меньше того, что он требовал! Как бы мы отдали? И потом – куда отец мог всё это деть? Конечно, он и не брал ничего! И потом, даже если мы живём здесь, мы – дворяне! Задета честь нашей семьи, это нельзя так оставлять. Дай мне слово, что, когда вырастешь, разыщешь этого человека. И пусть он переживёт хотя бы половину того, что досталось нам. – Тогда, мама, мне прямая дорога в армию. – Ну и что? – ответила мать. – Твой отец служил. Твои деды служили. Твои прадеды. Мужчина должен служить. – Хорошо, мама! – засмеялся сын. Через день отец перестал говорить, а ещё через неделю умер. С тех пор Хельги словно помешался на поисках фон Касарса. Поступив в полк, он сразу начал наводить справки. Но в штабе развели руками: сведения от неприятеля – это архивы разведки, а личный мотив – недостаточное основание для допуска. Расстроенный Хельги поделился со случайно заметившим настроение молодого офицера полковником. Шёнкопф хмыкнул. – Конечно, честь близких и воля родителей – это много, но знаешь, Руссе, личная месть – это страшная штука. Она разрушает, и прежде всего – тебя. Нужно сражаться с режимом, который заранее загоняет человека в рамки. А мстить каждой сановной скотине в отдельности – по-моему, пустая трата сил. – Я по-другому не смогу, сэр, – просто ответил юноша. – Понимаю тебя, – кивнул командир. – Но помочь тебе у меня вряд ли получится. Всё верно: личный мотив – недостаточное основание для допуска. Поспрашивай у наших. Может, кто-то что-то слышал. Я тоже обещаю, что если что-то узнаю, сообщу. – Спасибо, сэр! ...Прошло какое-то время. Приставать с расспросами ко всем подряд Хельги не хотелось, и он решил дождаться какой-нибудь полковой вечеринки, где можно будет «бросить вопрос в толпу». И вот случай представился: один из офицеров отмечал день рождения. К своему огорчению, Хельги заметил, что в кафе собрались не только розенриттеры. Пришёл и рыжий бойкий майор-истребитель. Кажется, Поплин или что-то в этом роде. Да не один, а с приятелем. Фамилию высокого светловолосого майора Хельги вспомнить никак не мог. Что-то простое и короткое, но из головы вылетело. Откровенничать при посторонних, не хотелось, но уходить лётчики не собирались. Хельги вздохнул: вариантов не был. Не вдаваясь в слишком мелкие подробности, он начал рассказывать. Соседи по столу внимательно слушали. Кто-то сочувствующе кивал головой. – Я прошу вас, господа, если кто-то хоть что-то узнает об этом человеке, сообщите мне. Я бы очень хотел разобраться с этим... делом, – закончил он. Разумеется, никто ничего и никого не знал. Через несколько дней Хельги снова наткнулся на майора Поплана («точно, его фамилия – Поплан!») и его белобрысого приятеля. Те сидели в кафе в обществе трёх молодых пилотов и Линца с Блюмхартом. Хельги собирался просто отдать честь и идти дальше, но Поплан его окликнул. – Эй, Вещий Олег! Ну что? Нашёл своего... татарина? – А? – не понял Хельги. – Не татарина уж тогда, а хазарина, горе моё, – со вздохом произнёс приятель Поплана. – Вот, верно! Хазарина! – Простите, господин майор, я вас не понимаю, – Хельги порозовел от злости. «Я был прав: нечего было при этих трепачах раскрываться!». – Конев, объясни ему. Ты же мне всё это рассказал! «Точно! Его фамилия Конев! Что же он рассказывал? Он что-то знает?». – Ты уверен, что это нужно? – Да говори уж, раз Поплан трепанул, – покачал головой Линц. Конев поморщился. – Все свободны, – обернулся он к молодым лётчикам. Те быстро поднялись и ушли. – Прости, парень, я ничего не знаю по твоему делу, – Конев повернулся к Хельги. – Просто показалось любопытным сочетание твоего имени и фамилии и фамилии того имперца, которого ты ищешь. Помнишь: «Как ныне сбирается Вещий Олег отмстить неразумным хазарам»? – Не помню, – помотал головой Хельги. Связи он пока не видел, но стало любопытно. – И что тут интересного? – Ну как же! – воскликнул Иван. – Это стихотворение одного из величайших русских поэтов. Правда, историки сомневаются в правдивости этой легенды, но всё равно красиво! Смотри сам: давным-давно на Терре, в землях восточных славян, жил один военачальник. Он действительно жил, в этом историки уверены. Его звали Олегом. Так жители тех мест произносили его имя – Хельг. Это означает «священный». А ты – Хельги. Тоже вариант произношения. Он был из племени русов. Ты – фон Руссе. Это тоже можно интерпретировать как «из русов». Дальше продолжать? Хельги кивнул. Ему было стыдно, что посторонний человек рассказывает ему, что означают его имя и фамилия, называет его прославленных тёзок, о которых он не имеет понятия, но рассказ затягивал, и парень дал себе слово обязательно изучить семейную историю. Правда, всё самое интересное могло оборваться на временах Рудольфа фон Гольденбаума, но – всё же! – Так вот, – продолжил Конев. – И ищешь ты некоего Касарса. Я не лингвист, но уж больно эта фамилия похожа на слово «хазар». Хазарами называлось одно племя, жившее недалеко от тех мест, где жил воевода Олег. Вполне возможно, что тот майор действительно ведёт род от какого-нибудь хазарина. Славяне и хазары в те времена часто воевали. Отчасти походы славян на хазар можно было называть местью: хазары нападали чаще и вели себя агрессивнее. Вот и получается, что Олег собирается мстить хазарину. Неужели не читал? – Нет, – покачал головой Хельги. Ему стало ещё интереснее. – Как называется эта книга, господин майор? – «Песнь о Вещем Олеге» Александра Пушкина. Эту книгу легко найти. Если будешь искать, ищи перевод Уолтера Рисслинга. Он, на мой взгляд, самый лучший. – Конев, прочти! – неожиданно вмешался Поплан. – Ты же на память знаешь! Иван пожал плечами. – Могу, если это доставит удовольствие окружающим. Линц и Блюмхарт поддержали Поплана. Хельги стало ещё интереснее: нечасто встретишь кадрового офицера, наизусть читающего классическую поэзию. Конев с минуту помолчал, сосредотачиваясь, и неожиданно глубоким звучным баритоном начал: «Как ныне сбирается Вещий Олег Отмстить неразумным хазарам. Их сёла и нивы за буйный набег Обрёк он мечам и пожарам...» Все молча слушали. Ритм стиха завораживал, нёс сквозь время. – «Бойцы поминают минувшие дни И битвы, где вместе рубились они» – закончил Конев. – Только... – Что «только»? – вскинулся Хельги. – Воеводу Олега прозвали Вещим. То есть – умеющим предсказывать будущее, – со вздохом сказал Конев. – А ты, мне кажется, в будущее заглядывать не умеешь. Зачем тебе месть? Что ты этим изменишь? Месть убивает прежде всего мстящего. Не стоит тратить на нее силы, парень. Хельги покраснел. – То же самое мне сказал полковник фон Шёнкопф... – Он прав, – кивнул Конев. – Что этот человек тебе сделал? – Из-за него у моего отца были большие неприятности. Именно из-за этого мы уехали в Альянс. – Тогда это дело твоего отца, а не твоё, – неожиданно тихо и серьёзно сказал Поплан. Конев кивнул, соглашаясь. – Отца уже нет в живых, – раздражённо бросил Хельги. – А что бы вы сделали на моём месте, господин майор? – повернулся он к Коневу. Разговаривать с болтливым и несерьезным Попланом не хотелось. – Жил бы дальше, – просто ответил Иван. – Назло всем дрянным людям. А если встретил бы этого человека, то в худшем случае не подал бы руки. На месть я размениваться не буду. Хотя... Этот древний военачальник тоже не просчитал свою судьбу. – Он прав, Руссе, – словно эхом отозвался Линц. – Мои родители тоже не с жиру бесились, когда бежали. Узнать, что стало с этим человеком – это нормально. А вот мстить – мелко. Хельги встал и, озадаченно махнув рукой, ушёл восвояси. ...Тринадцатый флот вплотную подошёл к Изерлону. Розенриттеры волновались. Самая тяжёлая и самая ответственная задача доставалась им. Попасть в состав отряда-«отмычки» хотел каждый, но Шёнкопф отобрал только двести человек. Младший лейтенант фон Руссе во все глаза смотрел на командира: таким он не видел его никогда. – Парни! – полковник был так бледен, будто и в самом деле получил серьёзное ранение. – Помните: в руках каждого из вас честь полка, честь мундира. Предательство Люнебурга нам ещё долго будут помнить. И я счастлив, что адмирал Ян поверил нам и нашёл задачу, которую лучше нас никто не выполнит. Я прошу вас – не дайте ему повода разочароваться! Хельги был счастлив и горд. Его выбрали! Его, несмотря на молодость и малый опыт, признали одним из лучших! Ингер фон Рорик застал дядю в каюте, последний раз подгоняющим имперскую форму. «Запомните, парни! – твердил Линц отобранным бойцам. – Мы должны сыграть гениальный спектакль, но времени на репетиции у нас крайне мало. Форма должна сидеть на вас как влитая! Мы на эти несколько часов – подразделение рейхсфлота. Там тоже есть унтер-офицеры, которые следят за порядком. А сидящий на станции адмирал не может не знать, как выглядит вышколенный солдат! У нас нет права на ошибку и не будет второго шанса». – А, это ты! – обернулся Хельги на стук дверей. – Послушай, Ингер. Я должен рассказать тебе одну семейную историю. Если что, ты должен это закончить. – Если – что? – племянник был на голову выше дяди и теперь пристально смотрел сверху вниз. – Ты правильно понял. Мы идём на очень ответственное задание и должны выполнить его любой ценой. Поэтому слушай. После пересказа всей истории у Ингера заходили желваки. – Я убью его! Найду, вызову и убью! Мы оба – дворяне, и он не сможет отказаться от дуэли. – Да нет, – покачал головой Хельги. – Наши товарищи правы. Не надо размениваться на мелочи. Лучше заставить его потерять лицо. – Хорошо, Хе... Хорошо, дядя, я так и сделаю. Вопреки опасениям, «вскрыть» станцию удалось без проблем. Станционный флот послушно вышел из доков. Технические службы нашли старенький корабль в списке недавно утерянных, найденные вице-адмиралом Кассельном гримеры не подвели: начальник станции загорелся желанием сразу встретиться с командиром героического корабля. Не прошло и часа, как вооружённые до зубов розенриттеры были в главной рубке. – Я – полковник Вальтер фон Шёнкопф, – с какой-то злой торжественностью произнёс комполка, стирая грим. Начальник станции ахнул. – Станция захвачена, ваше сопротивление бесполезно, господин адмирал. Мы – розенриттеры. Стоявшие вокруг солдаты и младшие офицеры изерлонского гарнизона вздрогнули. Несколько автоматов и бластеров сразу грохнулись на пол. Стоявший у дверей фон Руссе горделиво хмыкнул. Осознавать, что от одного названия твоего полка неприятель бросает оружие, было приятно. Один из офицеров постарше попытался заблокировать центральный компьютер (и у него даже получилось), но это не спасло ситуацию. Разве что один из молодых бойцов досадливо пробурчал: «Опять за топоры? Я так не играю!» Розенриттеры катились по станции, как огненная лава по склону вулкана, как грозные воины древности по степи. Хельги было жутко и весело осознавать себя частью этой силы. Не ожидавший нападения гарнизон почти не сопротивлялся, но несколько раз всё же пришлось подраться. По дороге заглядывали во все помещения. Никого! – Охрана, мать их! – выругался Линц. – Что здесь? Архив? Руссе! Останься здесь, и чтоб ни одна бумажка не пропала! Нам нужны их документы! Эта станция теперь – наша! – Но, сэр! – Выполнять приказ! – донеслось уже из другого конца коридора. Хельги про себя выругался и вошёл в комнату. Здесь были одни шкафы. Несколько рядов длинных библиотечных шкафов до потолка. Папки, коробки, рулоны... «Что ж, значит, майору Линцу нужно, чтобы всё было в целости и сохранности. И я эту сохранность обеспечу! Чего бы мне это ни стоило!». Мать, сама дочь и жена офицера, провожая его в армию, говорила: «Запомни, сынок! Надо всегда слушать своего командира. Даже если он поручил тебе прибраться в местах общего пользования. Значит, он считает, что лучше тебя это никто не сделает. И ты не должен его подводить!». Хельги обошёл хранилище. Никого. Окон и других видимых ходов нет. Мешала только разбитая дверь. Задвинуть створки не вышло: одна из них была раскурочена бластерами и топорами. Но не сидеть же здесь, у входа! А вдруг там ещё кто-то есть? Розенриттер огляделся вокруг. «Конечно! – осенило его. – Щит того придурка, которого я пристрелил! Разве это солдат, если он бежит, едва завидев противника?!». И принялся прилаживать щит к дыре. Щит падал. Парень снова оглянулся. Какая удача! Видимо, перед их приходом в архиве что-то ремонтировали: на одной из полок стоял ящичек с винтами, шурупами, гвоздями и лежали инструменты. Хельги повертел в руках щит. Снова удача! В нижней кромке – отверстия для крепления. Парень кинулся к полке. Шуруповёрт, шурупы! Всё отлично! Через несколько минут щит был привинчен и довольно надёжно прикрывал разломанную дверь. «Твой щит на вратах Цареграда?» – всплыла вдруг в памяти строчка. Внутренний голос был ехиден. «Нет! Не твой!» Хельги пожал плечами. До книжки он так и не добрался. Молодой человек огляделся. Планы отсеков станции, донесения разведки, планы сражений и отчёты о них, списки оборудования, техническая документация, личные дела гражданского персонала, личные дела военнослужащих. А вдруг? Хельги пошёл вдоль полок. Вот и литера K. Розенриттер вгляделся и не поверил своим глазам. Фон Касарс! Он выдернул папку и лихорадочно принялся листать ее. Нет, это явно был не тот Касарс. Этому было тридцать два, он был обер-лейтенантом и, судя по всему, находился на станции и сейчас. Других Касарсов не было. Хельги чертыхнулся. Всё равно надо было найти этого человека. «А вдруг этот чёртов Касарс сейчас болтается в космосе в составе флота? Нет, вроде написано "Служба технического обеспечения". А вдруг убили? Вот досада! Но всё-таки...». Тринадцатый флот полностью вошёл в доки. Пол станции слегка завибрировал, и уцелевшие после выстрела Торхаммера имперские корабли полным ходом кинулись наутёк. Служба коммодора Патричева готовила пленных к отправке в Альянс. Сдав пост, Хельги помчался туда. Он успел вовремя. Проводивший перекличку капитан-лейтенант уже закончил, но пленных ещё не увели. Услышав фамилию, он удовлетворённо кивнул: «Есть такой. Чего тебе от него надо?». Хельги смотрел на Касарса. Перед ним стоял невысокий полноватый офицер с глубокими залысинами. На вид ему было не больше тридцати пяти. «Явно не он. Ладно, спросим. Может, он что-то знает». – Ваша фамилия фон Касарс? Не бойтесь, к вам не будут применять насилие. – Я не боюсь, – спокойно ответил тот. – Я слышал, что ваши над пленными не издеваются. Хельги показал рукой на стоявшую неподалёку скамью и сразу перешёл к делу. – Господин обер-лейтенант, скажите, не знаете ли вы некоего Йозефа фон Касарса? Примерно двадцать лет назад он служил интендантом на базе Нордхаммер-5 и был в чине майора. Обер-лейтенант вздрогнул. – Знаю. Это мой отец. Что случилось? Хельги выдохнул. Получилось! Нашёл! – Позвольте представиться. Младший лейтенант Хельги фон Руссе. Двадцать лет назад мой отец, майор Герберт фон Руссе, служил вместе с ним. Обер-лейтенант снова вздрогнул. – И что же вы хотите от меня, младший лейтенант фон Руссе? – глаза имперца загорелись нехорошим огнём. – Ваш отец, – Хельги разозлился, – фактически заставил нашу семью бежать, обвинив моего отца в злоупотреблениях. Я не жалею об отъезде, но хотел получить хотя бы извинения в адрес нашей семьи. Отца уже нет в живых, но я, как сын, готов их принять. – Извинения?! – Касарс тяжело смотрел на Хельги. – Вы, видимо, очень мало знаете об этом деле. Мой отец умер десять лет назад, и год, проведённый им в тюрьме, сильно сократил ему жизнь. А в тюрьму он попал по вине вашего родителя. Так что это моя семья имеет право на извинения. – Что?! – Хельги растерянно смотрел на собеседника. Фон Касарс прямо и без страха смотрел в ответ. Этот человек знал свою правоту. – То, что вы слышали. Инициатором аферы был ваш папаша. И пропавшие ценности остались у него. Видимо, на них ваша семья и жила после... отъезда. Мой отец всего лишь не захотел бесплатно его покрывать. Да, юноша, я знаю, что покрывать преступника - вообще мерзко. И брать деньги за молчание - тоже. Но всё это вряд ли грязнее, чем офицеру обокрасть солдата! Хельги молчал. Во взгляде фон Касарса мелькнуло злорадное удовлетворение. – А знаете, младший лейтенант, моя мечта сбылась. После смерти отца я немногого хотел больше, чем разыскать господина фон Руссе и заставить его краснеть. И я заставил. Так или иначе, но заставил. А теперь прошу вас отвести меня к моим товарищам. Я удовлетворён. Если вы захотите извиниться ещё раз, вы сможете это сделать в той тюрьме, куда меня определят. Желаю здравствовать. С этими словами обер-лейтенант фон Касарс поднялся, и, чётко, по-военному, попрощавшись, прошёл к отсеку, куда определили пленных. Обескураженный Хельги долго смотрел ему вслед. Потом его окликнули, и он поплёлся к своим. «Надо всё выяснить! Этого не может быть! Мать не могла так лгать! Отец тоже!» – думал он. Но потом вспоминал и быструю покупку дома, и свадьбу сестры... «Как же теперь жить?!». «Чего уж там?» – снова съехидничал внутренний голос. Хельги даже показалось, что голос похож на тощего бородатого старикашку. – «Сам служи честно. Сын за отца, знаешь ли, не отвечает».