Стоит ли вообще искать подлинник?

В последнее время я не снимаю костюм. Вообще. Даже сплю в облике летучей мыши – правда, в свете того, что происходит сейчас, мне если и удается поспать, то недолго. Поэтому сегодняшний день в каком-то смысле особенный. В моей маленькой квартирке тихо. Кажется, раньше тут жили еще и другие люди. Когда они ушли? Впрочем, неважно. Сегодняшний день – правда, теперь уже вечер - особенный. Я наслаждаюсь роскошью тишины, которой был лишен долгое время. Наслаждаюсь ею так и не сняв костюм. Не знаю, в чем причина – в нем, в долгожданном отдыхе или в бутылке джин-тоника, но у меня в голове необычайно ясно выстроилась цепочка из воспоминаний о событиях, которые привели меня сюда. Нет, не меня. Нас. Пожалуй, правильней использовать множественное число. «Использовать множественное число»… Откуда у меня в голове такие выражения? Я настолько забыл (или стер из памяти, так, наверное, даже вернее) свое прошлое, что порой удивляюсь самому себе. Но почему-то меня совсем не удивляет, что я сейчас записываю все это, проспав семь часов вместо двенадцати, о которых мечтал бессонными ночами, и выпив только половину бутылки. И все-таки почему именно он, почему летучая мышь? Мне интересно знать, почему прежний я выбрал его. Я просто не могу вспомнить, кем я был раньше. Но ближе к делу. Мы не знаем, как именно все началось. Ходит легенда, что как-то вечером в одном баре усталый, морально и физически измученный беседой с людьми в пиджаках бармен забыл убавить звук во время выпуска новостей. А в тот день все было еще хуже обычного – к сотням маленьких трагедий примешалась трагедия большая, которую не смогли предотвратить даже герои. Люди начали обсуждать выпуск. Кто-то начал винил героев, мол, они подводят свой город, но потом один мужчина сказал: «Брат, ты сам-то пораскинь мозгами – они нам ничего не должны, но и так из кожи вон лезут, чтоб спасти наши шкуры от всех напастей. Просто мы так очко расслабили, что вообще перестали чесаться, спихнули защиту города на них. Зла и раньше было до хрена, а в итоге оно так расплодилось, что герои уже банально не справляются, медленно подыхают в гадюшнике, который мы развели». Его, кажется, раньше тут не видели – но улыбчивый и смешливый мужчина сразу вошел в компанию как свой, всем казалось, что он с ними уже целую вечность. Никому даже в голову не приходило спросить, как его туда занесло. По всей видимости, ощутив, что нашел отклик у слушателей, человек залез на стол. В легенде много белых пятен – например, насколько он был пьян на тот момент. Или насколько трезв. Почему-то кажется, что ставить вопрос надо именно так. «Справедливость – за нее надо бороться! Хотя вы это и сами, конечно, знаете – а вот плана, похоже, у вас нет. Зато он есть у меня! Мы должны вот этими вот руками ухватить саму суть героев. Почему, думаете, они скрывают свои личности? Чтобы тоненько так намекнуть нам – у правосудия нет лица». Потом некий художник даже нарисовал картину «У правосудия нет лица» по мотивам этой истории. Портрет в полный рост человека в костюме летучей мыши на оранжевом фоне. Человек держит в руках свою маску – а лицо у него пустое. «Мы должны забыть то, кем мы были, и стать героями! Надеть их одежду – не придумывать свою, нет, одеться так же, как они. Так и дань уважения отдадим, и, главное, будем едиными – и без лиц. Принимать в свои ряды всех желающих – но всегда организовываться, оставим хаос всяким клоунам. Никогда не ходить по одному. И, главное, нести правосудие. Очистить Готэм от всякой грязи!» К концу речи уже весь бар кричал вслед за оратором. Они решили разойтись и вновь собраться здесь же через несколько часов – но уже строго в костюмах, анонимно. Так, по легенде, и родилось движение «Истинное правосудие». Доподлинно неизвестно, когда появились строгие правила организации и кто их придумал. Кроме, пожалуй, комендантского часа, он появился во время уличных воин, но и стал лишь временной мерой. Нет никакой ясности именно насчет основных правил. Например, правила о том, что патрульные группы состоят из шести человек, а отряды «перетасовываются» каждые три часа. Причем меняются все ее участники – состоять в группе с одним и тем же человеком можно только раз в два дня. Так уменьшается вероятность преступного сговора. Или главное правило – незамедлительно наказывать того, кто порочит честь костюма. Сразу приходит на ум одно из первых массовых сцен наказаний, которые мне (именно мне, не нам) довелось видеть. Неподалеку от того переулка, где когда-то убили Уэйнов, какой-то молодчик в дорогом, навороченном костюме летучей мыши, - происходило все как раз во время массового вступления новых участников, - полез драться со своей группой. Было его жаль. Техника и боевые навыки парня не спасли – тут же на помощь прибежало пара других отрядов, да еще и с оружием. По некоей иронии все их участники тоже оказались в костюмах летучей мыши. Убивать его, конечно, не стали, просто преподали урок на будущее. Помню, как он остался лежать на мостовой, а мимо него мерно шагали герои. В наших рядах всегда хватало и мужчин, и женщин – но часто люди выбирали костюмы героев противоположного пола. Это даже поощрялось, если вообще можно говорить о поощрении в нашей организации. Но людям однозначно нравился концепт – ведь костюмы для противоположного пола идеально вписывались в концепцию движения. Сначала нас было довольно мало – на нас смотрели как на очередных чудиков с фестиваля любителей комиксов. Но постепенно, после одной успешной операции за другой, мы приобретали вес в глазах общества. Однажды мы стали настолько заметны, что коррумпированная полиция наконец посчитала нас угрозой. Соответствующий закон, аресты, избиения, зачистки, тот самый бар закрыли – много наших пострадало. В один момент даже казалось, что все, наш дух сломлен. Но чей-то радостный, смеющийся голос из толпы крикнул, что знает, где достать оружия на всех. Этот крик стал заревом новой эры. В один день этой новой эры людей в костюмах на улицах стало больше, чем гражданских. Мы уже давно стали полицией и армией, изжив насквозь прогнившие старые институты, выбросив их на помойку истории. Мы – самодостаточны, мы есть все. И сейчас, этим особенным вечером, мы идем дальше, берем на октаву выше. Интересно, где наши кумиры? Обычно мы думали, что они среди нас, бок о бок с нами сражаются за справедливость – и мы слились воедино с нашими кумирами. А может, они просто отправились на заслуженный отдых, со счастливой улыбкой наблюдая, как их идеи развиваются, живут и распускают цветы? А мы, черт побери, не будем их винить за то, что они поддались законному желанию наконец вздохнуть с облегчением. И сейчас, когда бутылка опустеет, и заключительное слово ляжет на бумагу, после небольшого перерыва на сон, нас ждет очередной вертолет на Вашингтон, всего один из тысяч. А заключительные слова… Спасибо, герои.