Запах
23 сентября 2015 г. в 19:25
Это происходит неожиданно. День начинается как обычно, вставать сложно, и перекошенное лицо Рона вызывает тёплое чувство общности. Невилл отчаянно пытается найти свой галстук и носится по спальне как ужаленный. Симус садится в кровати, сладко потягивается, а потом падает и закрывает глаза. Ничто не предвещает беды.
В Большом зале Гермиона восторженно рассказывает про книгу о высших зельях, которую она так удачно нашла в библиотеке прошлым вечером. И это уже можно было бы принять за знак, но Гарри безмятежен и замкнут на себя, как контур добротной электрической цепи. У Гарри всё по-прежнему хорошо.
Гарри думает о скором Рождестве, о каникулах, которые он проведёт с Сириусом, о горячих булочках Молли Уизли, о подарках и ёлке, и натыкается на статую по пути в подземелья.
— Что, Поттер, витаешь в облаках? — тянет Малфой. — Влюбился, что ли?
И вот это за знак принять было нужно. Но Гарри всё ещё беззаботен и радостен.
Гарри думает о кофе с молоком, о корице и брусничном пироге, о еловых веночках, сладко втягивает носом воздух… и понимает: что-то изменилось. Что-то совсем незначительное стало не таким, как обычно. Пахнет чуть иначе, чем всегда. В классе зельеварения всегда полно странных и непривычных запахов, но Гарри чувствует интуитивно: этот запах — не от зелий и не от ингредиентов, он исходит от чего-то другого. Гарри озирается по сторонам и видит Снейпа, недовольного и напряжённого, стремительно идущего между рядами.
Изменился запах Снейпа.
Гарри глядит на него во все глаза и перестаёт понимать, что с ним происходит. Он всё ещё расслаблен, но его взгляд прикован к профессору так же надёжно, как остроконечная шляпа прилеплена к голове Макгонагалл.
«Что же не так? — размышляет Гарри, пока Снейп назидательно объясняет суть урока. — Что же с ним произошло?»
Зелье пузырится в котле, Рон напряжённо режет корень мандрагоры, Гарри зачарованно кидает в котёл лягушачьи лапки, очень медленно, по одной, с таким спокойствием, будто он проучился шесть лет не в Хогвартсе, а в Шаолине.
— Как хорошо, что здесь нет Невилла, — шепчет Рон. — Он бы в обморок грохнулся от этих жабьих лап.
— Ага, — отвечает Гарри. И тут его осеняет, он поднимает глаза, внимательно смотрит на Снейпа и облегчённо выдыхает — волосы того чистые. Значит, он просто сменил шампунь.
«Конечно, всё не так, — размышляет Гарри, мерно помешивая зелье, — он волшебник, он сменил моющее заклинание или даже, может, другие очищающие чары выучил».
Рон зевает, наблюдая за тем, как движется черпак в вареве.
* * *
Запах не исчезает. Запах преследует Гарри. Вот всё вроде хорошо, но стоит только задуматься о Снейпе, и Поттеру кажется, будто он чувствует этот запах. Появляется навязчивая идея — подойти к Снейпу, зарыться носом ему в волосы и вдохнуть.
Запах слишком приятный, слишком манящий, он сводит с ума.
Проходит две недели, но Гарри не может взять себя в руки. Он внимательно наблюдает за Снейпом, когда тот рядом, и задумчиво пропускает мимо всё то время, когда Снейпа рядом нет.
— Гермиона же говорила! — возмущается Рон за обедом. — Сегодня надо доделать! Ты что, забыл?
— Помню, — улыбается Гарри. — Сегодня, так сегодня, — а сам даже представления не имеет, о чём говорит Рон.
Гарри очень занят во время завтраков, обедов и ужинов. Он должен хорошо питаться, чтобы скорее восстановиться после битвы с Волдемортом. Он должен тщательно всё пережёвывать, потому что так говорит Гермиона. И он должен следить за Снейпом, потому что иначе задохнётся.
Снейп сосредоточен на еде и изящен, и сидящая рядом с ним Макгонагалл постоянно о чём-то ему рассказывает. Иногда Снейп заинтересованно поворачивает голову в её сторону и тогда волосы его чуть колышутся. Тогда запах становится сильнее.
Гарри завороженно опускает ресницы и вдыхает чуть глубже. И его внутренний голос задорно смеётся над ним.
— Безумие, — шепчет Гарри.
— Что? — тут же переспрашивает Рон, не отрываясь от поджаренной индейки.
— Да нет, — отвечает Гарри. — Я так…
* * *
Гарри стоит молча, только дышит чуть глубже, чем обычно.
«Так странно, — думает Гарри. — В подземельях запах сильнее. Не может же быть у обычных очищающих чар такой сильный запах, чтобы все подземелья им пропитались».
Теперь Гарри думает об этом каждый день.
Сундук давно собран, Рон уже храпит в своей постели, а Гарри стоит в плаще-невидимке и нюхает воздух мрачных подземелий. Пахнет сыростью, холодом, свечным воском и чем-то ещё — Снейпом.
Завтра Гарри уедет: сядет в Хогвартс-Экспресс, проедет на нём через акведук, мимо величественных полей прямо к вокзалу Кинг-Кросс, обнимет Сириуса и на две недели выкинет это место из головы. В старом доме на Гриммо 12 будет пахнуть Рождеством, пыльными книгами, кофе и, может, радостью. Есть ли у радости запах, Гарри не знал, но предполагал, что он похож на запах одеколона Сириуса и, может, немного на запах, который получается, когда чистишь апельсины.
И до завтра осталось не больше четверти часа, а до отъезда — целая ночь. Надо бы поспать, надо выспаться, ведь завтра такой длинный, такой насыщенный день, но Гарри не может заставить себя сойти с места. Гарри хочет надышаться вдоволь этим странным прохладным воздухом, унести его с собой на самом дне своих лёгких и не выпускать до самого января.
Миссис Норрис проходит мимо, подозрительно принюхиваясь. Вместо раздражения Гарри чувствует к ней симпатию.
* * *
— Так больше продолжаться не может! — почти кричит Сириус, залетая в кухню.
Гарри и Кикимер смотрят на него одинаково удивлённо, потому что обычно Сириус ведёт себя иначе.
Над маленькими чашками поднимается пар от горячего кофе, в окно приветливо бьётся мягкий снег, Сириус присаживается напротив Гарри и виновато спрашивает:
— Ну что с тобой случилось?
Кикимер фыркает и бормочет что-то про мямлящего наследничка и былые времена, а Гарри говорит:
— Я чувствую запах.
— Запах? — переспрашивает Сириус. — Кофе?
Гарри набирает в рот воздуха, чтобы объяснить, но натыкается на внимательный взгляд крёстного и понимает, что объяснить не сможет.
А Сириус не сможет понять.
Пропасти между ними нет, и нет этого недопонимания, о котором так модно говорить в последнее время, но всё равно то, о чём мог бы сказать Гарри, слишком странное для утренних разговоров на кухне, пусть даже с самым близким человеком.
И вот тут Гарри, наконец, понимает — он стал странным, как-то неожиданно и незаметно он изменился.
— Кофе, — отвечает он. — В Хогвартсе мы пьём только тыквенный сок, и запах кофе, знаешь, непривычный для меня. Резкий какой-то. Потом целый день мутит.
Гарри и не врёт, его и правда мутит от кофе, хотя кофе он странным образом любит.
Это даже обидно: насладился чашкой кофе с утра и потом до обеда тебя не покидает лёгкая тошнота.
На следующий день вместо кофе раздосадованный Кикимер ставит на стол тыквенный сок.
— Держу пари, он плюнул, по крайней мере, в один из стаканов, — смеётся Сириус, и поперхнувшийся Гарри долго пытается откашляться.
* * *
С Сириусом запах почти не чувствуется, Гарри счастлив и свободен от всего. Но старые дома таят старые секреты — говорящие портреты, тайные ходы, забытые колдографии.
И когда Гарри роется в библиотеке, поедая имбирное печенье, он ощущает слабые уколы неясной тревоги, но значения им не придаёт. Он ни о чем не подозревает, даже когда уже держит в руках уменьшенный школьный альбом Сириуса.
«Фотографии мамы и папы», — трепетно думает Гарри, взмахивая волшебной палочкой. И поначалу, да, Джеймс и Лили, и всё идёт хорошо. А потом становится уже поздно. И Гарри, задержав дыхание, рассматривает угловатого угрюмого подростка в чёрной робе.
«Да что же в нём такого? — размышляет Поттер. — Что заставляло Сириуса так его ненавидеть, а меня…»
Закончить мысль никак не получается, поэтому Гарри сидит и невыразительно пялится на старую колдографию: слабое движение влево, да взгляд из-под бровей прямо в камеру — вот и все снейповские жесты.
Когда возвращается Сириус, Гарри у него прямо спрашивает, за что он невзлюбил Снейпа.
Сириус ответить не может, но и виноватым себя совершенно точно не чувствует.
* * *
В вагоне поезда на Гарри накатывает с новой силой. Сириус ещё здесь — в двух метрах, машет ему на прощание рукой и задорно улыбается, стоя на перроне. Но Гарри уже чувствует, что Сириус где-то далеко, под водой: как будто перрон и все люди на нём, и весь мир на много километров — это аквариум; а сам Гарри выбрался из него на сушу. И здесь, на суше, запахи снова начали ощущаться по-настоящему. Гарри и не замечал, что обоняние у него эти две недели почти не работало. Это как когда раскладывает уши — ты вроде и с заложенными всё слышал и уже подпривык, а тут раз, и мир настоящих звуков.
Гарри закрывает глаза, на него надвигается беспокойный полусон в таких родных и уютных запахах — запахах Рона и Гермионы, шоколадных лягушек и Берти Боттс, поезда и дыма, бескрайних полей волшебного мира и тёплых солнечных лучей. И уже выходя на перрон, он слабо улавливает запах Снейпа.
* * *
Гарри замирает, приоткрывает рот, но тут же его захлопывает и тянет носом. Его спина дрожит, его руки сжимаются в кулаки, а глаза не могут оторваться от монументальной фигуры в чёрной мантии. Дамблдор что-то говорит, зал иногда взрывается смехом, на столах появляются блюда, а Гарри всё смотрит.
На выходе из Большого зала Драко хватает Гарри за руку и тянет за статую. Гарри не сопротивляется.
— Опять у них свои секреты! — возмущается Рон. Гермиона смеётся над ним, она давно уже привыкла думать, что Гарри и Драко просто влюблены друг в друга.
Это не так, конечно. После войны Гарри и Драко дружат. И пусть они продолжают подкалывать друг друга, и Малфой не упускает шанса посмеяться над Поттером, но, думается Гарри, эта дружба настоящая, просто другая, не такая, как с Роном и Гермионой.
Гарри приглядывает за Драко со стороны, не даёт никому нападать на него, одёргивает шутников ещё до того, как прозвучит шутка. Гарри не хочет, чтобы Драко расстраивался. Малфой, возможно, об этом догадывается, но виду не подаёт. Он продолжает задирать Поттера и продолжает воспринимать его безразличие, как самую естественную реакцию на свои шутки.
Но если Драко чувствует, что что-то не так, он хватает Поттера в толпе или подкарауливает в пустынном коридоре, и быстро тянет в укрытие. Драко бережёт свой имидж злодея. А раз уж этот имидж так развлекает Малфоя, Поттер не против.
— Да что с тобой? — шепчет Драко.
— Я чувствую запах, — отвечает Гарри.
— Запах Снейпа, пожалуй что, — издевательски тянет Малфой и получает неожиданное «Ага».
* * *
— Вы растеряли последние остатки мозга за эти каникулы? — ядовито вопрошает Снейп. — Говорил я директору, что не стоит выпускать вас из замка. Но нет, куда там, о вас же позаботится ваш крёстный! Может он и поспособствовал вашему отупению?
Гарри блаженно щурится — профессор стоит совсем рядом, заглядывает ему в лицо… Запах такой сильный!
Рон смотрит на Гарри большими глазами, он явно не может понять, что происходит. Малфой, по-видимому, просёкший суть проблемы, отворачивается и прячет глаза под чёлкой. Понять эмоции Малфоя сложно: то ли не желает видеть грехопадения Поттера, то ли уже придумывает новые издёвки, то ли предоставляет Гарри разбираться самому и из тактичности пытается в это не влезать.
— Первое рождество вне школы, и какой поразительный результат, — продолжает Снейп, — абсолютно испорченное зелье, вы в пяти секундах от взорванного котла! Будь моя воля, я бы вас из этой школы не выпускал совсем! Только так можно привить вам хоть сколько-нибудь интеллекта…
Гарри счастливо улыбается.
Это замечает даже Снейп.
— Пять дюймов о свойствах маранды, мистер Поттер, — цедит Снейп и отходит с нечитаемым выражением лица.
— А отработка? — выдыхает Поттер ровно.
— С мистером Филчем, — отвечает Снейп, даже не оборачиваясь. И явно о чём-то задумывается.
— Ну хотя бы в подземельях? — с надеждой спрашивает Гарри.
— На его усмотрение.
В классе повисает заторможенное молчание.
— Да тебе, видать, на той тренировке сильно бладжером прилетело, — слишком громко шепчет Рон.
* * *
Март начинается для Гарри странно и сонно. В первый день весны он открывает глаза и долго глядит на балдахин над своей кроватью. Ещё совсем тихо, а значит, все спят. Он проснулся сам, без будильника, так рано. Гарри может слышать порывы ветра за окном, шёпот призраков за стенкой.
И Гарри продолжает чувствовать еле ощутимый запах.
— Что со мной? — шепчет Гарри. — Почему всё это так?
И тишина неслышно смеётся над ним.
Гарри думает о будущем: представляет себе небольшой дом в тихой волшебной деревеньке, представляет яблоню и сливу за окном, садик, занавески на окнах и ставни, подушки с цветастым лоскутным покрывалом на высокой кровати, пышные пироги на столе, грязные сапоги в прихожей и красавицу-жену, и трёх ребятишек.
Раньше когда Гарри думал об этом, его сердце тихо ёкало и начинало биться веселее, по лицу расползалась улыбка, а глаза сами собой закрывались, но сейчас он не чувствует ничего.
— Чего я хочу? — шепчет Гарри. — Где я хочу оказаться через пять лет?
И перед глазами встают сырые подземелья, чадящие факелы, камин, ковёр, полка с зельями и угрюмый Снейп, читающий книгу. И запах, который его окружает, который опутывает собой всё пространство, который расползается вокруг Гарри, проникает в его лёгкие и остаётся там навсегда.
Сердце Гарри тихо ёкает, по лицу расползается улыбка. Гарри закрывает глаза.
* * *
По глади воды расходятся круги от брошенного камня. Начало апреля. Снег уже весь сошёл.
— Да он в жизни тебя не примет, — говорит Малфой рассудительно.
— Да нет, — отвечает Поттер. — Это сейчас так.
Они сидят вдвоём на берегу озера, занятия уже закончились, но до ужина время есть. Малфой расправляет шарф, кидает в озеро камни, косится на замок, проверяя, никто ли к ним не идёт. Поттер просто смотрит вдаль.
— И что планируешь делать? — спрашивает Драко после паузы.
— А что делать? — вздыхает Поттер. — Пойду вон на аврора учиться.
— Не навоевался ещё?
— Навоевался. Но больше я ни на что всё равно не сгожусь.
Драко кидает ещё один камень, тот даже не долетает до воды.
— Уизел хоть с тобой? — спрашивает он.
— Да, — отвечает Гарри. — Наверное. А что, волнуешься?
— Что ты сейчас сказал, флобберчервь недоделанный?! — мгновенно заводится Драко и поворачивается к смеющемуся Гарри. — Кто здесь волнуется?
Снова повисает неловкая и странная пауза. Драко отворачивается к озеру и еле слышно выдыхает:
— Да.
* * *
— Это пройдёт, — говорит Снейп ликантропному зелью.
И Снейп в своих словах не сомневается. Он достаточно насмотрелся на подростков, и на Поттера тоже насмотрелся достаточно. Сначала тот бегал за Чоу, потом за одной из Патил, потом опять за Чоу, потом переключился на младшую Уизли.
Снейп всё это наблюдал. Снейп даже предполагал, что стоит этой самой младшей Уизли выпуститься из школы, как Поттер сразу сделает ей предложение — из великой любви конечно, и ещё из соображений родства с Роном. Очень удобно, если посудить.
Ликантропное зелье отзывается мелкими пузырьками, и профессор убавляет огонь.
— Или на спор, — доверительно сообщает зелью Снейп. — Или приворотил его кто на меня в шутку. Это через месяц само рассосётся. Или правда бладжером…
* * *
Гарри методично пролистывает страницу за страницей, иногда делает пометки, но чаще просто читает. Весь май Гарри не вылезает из библиотеки и остервенело учится. Больше даже Гермионы. Озадаченный Рон иногда заходит и под неодобрительным взглядом мадам Пинс тихо шепчет:
— Ну хватит. Хоть немного отдохни. Ты пропустил ужин.
— Мне во что бы то ни стало нужно сдать ЖАБА, — отвечает Гарри так же тихо и ровно.
— Зачем? — спрашивает Рон.
— Чтобы стать аврором.
— Тебя и так возьмут.
— Знаю, — поворачивается Гарри к Рону. — Я знаю всё, но я должен сам. Теперь я знаю, что должен делать.
Рон пожимает плечами и уходит, но через двадцать минут возвращается, садится рядом и пододвигает к себе только что отложенную Гарри книгу.
— Ладно, — говорит он.
Когда вечером Гермиона обнаруживает Поттера и Уизли в библиотеке, она просто разворачивается на каблуках и идёт в больничное крыло.
«Переучилась», — заключает Грейнджер.
* * *
На столах так много всего стоит, что они почти ломятся. Везде слышны возбужденные разговоры и смех. Улыбается Дамблдор, Хагрид, даже Макгонагалл — все. Только Снейп остаётся безучастным и с хмурым видом ковыряет облепихивое желе.
— Завтра нас здесь не будет, — говорит Гермиона тихо.
Но Гарри и без неё всё это знает. И потому ничего не может взять в рот. И танцевать он совсем не хочет. И уж конечно, общего радостного смеха он не поддерживает.
Гарри поводит носом, втягивает в себя воздух — он должен запомнить запах, должен сохранить его в себе. И это не до какого-то там жалкого января, а на долгие-долгие годы.
Малфой наблюдает за ним издалека и даже немного ему сочувствует. У самого Драко будут причины видеться со Снейпом после выпуска, а у Гарри — ни одной.
Но Поттер отчего-то выглядит странно спокойным и только болезненно раздувает ноздри. Кажется, будто он всё для себя решил.
В каждом его движении, в каждом жесте и взгляде сквозит холодная и ясная решимость.
Драко замечает это, это замечает и Снейп.
Но Снейп предпочитает делать вид, что ничего он не видит, ведь что именно решил Поттер и относительно чего он всё это решал — Снейпу неведомо. И пока Снейп может, он будет придерживаться стратегии невовлечённости, пусть даже она иллюзорна.
* * *
Хотя, сказать по правде, Снейп действительно ничего не знает. Снейп талантливый зельевар, но в том, что касается человеческих отношений, хуже Лонгботтома в зельях. Снейп не понимает людей. Совершенно. Полный ноль.
Северус давно уже привык не задумываться о том, почему Лили вышла замуж за недалёкого и жестокого Поттера. Ладно, сам Снейп, но ведь были ещё варианты, куда более достойные. Но нет! Именно Джеймс мать его Поттер.
Почему женятся слизеринцы, Северусу было, в общем-то, ясно: тонкий расчёт, равноправный союз и преумножение богатств. Но с остальными — тёмный лес, потемнее Запретного.
Северус, если уж смотреть правде в глаза, мало где был и мало что видел. Это только подростки уверены, что весь мир перед ними открыт, что они могут сдвинуть любые горы, стать кем хотят… Северус тоже был подростком, и тоже попробовал стать кем хочет. Вышло, мягко говоря, не слишком хорошо. Настолько нехорошо, что пришлось запереться в Хогвартсе, как в чёртовой клетке, и просидеть в нём все лучшие годы своей жизни.
Поэтому Северус может только догадываться, что означают все эти напряжённые взгляды, тихие вздохи, неясные вздрагивания и принюхивания. Он это, в общем-то, уже видел в те времена, когда учился сам: вокруг Люциуса Малфоя или Сириуса Блэка всегда вилась стайка девушек, которые вели себя почти так же.
Северус проводит аналогию, и аналогия неутешительна.
Но, с другой стороны, в Хогвартсе всё ещё есть зеркала, и иногда Снейп даже заглядывает в них, и всякий раз убеждается: он не Люциус Малфой и не Сириус Блэк.
Снейп устало трёт виски, еле заметно вздыхает и снова приходит к тому, с чего начал: он ничего не знает.
* * *
— Потрясающе, — шепчет Рон восторженно. — Ты всё сдал на превосходно!
Поттер вертит пергамент с результатами в руках и вздыхает, потому что это только самое начало пути. Поттер ближе к цели, чем полгода назад, но всё ещё бесконечно далёк. Он понимает это, и понимание не приносит ему удовлетворения.
И когда они с Роном выходят из корпуса, рядом с ними как-то из ниоткуда материализуется Рита Скиттер.
— Скажите, мистер Поттер, какие у вас результаты? — щебечет она. — Вы прошли? Почему вы решили стать аврором?
— Ещё не время, — отвечает Гарри, и самопишущее перо принимается черкать на парящем пергаменте.
Поттер наблюдает за ним спокойно, дожидается, когда допишет, и продолжает:
— А если завтра хоть строчка обо мне появится, то я, мисс Скиттер, прикрою ваш журнал.
Рита пытается было открыть рот, но натыкается на взгляд Поттера и кивает.
— Ловко ты её, — замечает Рон, когда они отходят достаточно далеко.
— Да правда, ещё не время, — пожимает плечами Поттер. — Всё же только началось.
* * *
Гарри зубрит охранные чары, боевые заклинания, типы тёмных сущностей. Гарри занят с утра и до самого вечера. Напади на него сейчас Тёмный Лорд, Поттер бы уничтожил его, даже не заметив.
Гарри исправно посещает все пары, выполняет все домашние задания, вечера просиживает в библиотеке, а по выходным осваивает самооборону. Иногда играет в квиддич.
Рон частенько придирается к Гермионе: мол, ты заразила его снобизмом и ботанией. Но Грейнджер учится меньше Поттера, она даже успевает общаться с Роном. Гарри с Роном общается гораздо меньше, хоть и сидят они по-прежнему за одной партой. Гарри почти не разговаривает с Гермионой просто потому что у него совершенно нет времени. Иногда Гарри проводит время с Сириусом, они пьют тыквенный сок и болтают о всякой чепухе — после таких разговоров Гарри чувствует себя радостным и беззаботным. И, что очень удивительно даже для самого Поттера, он продолжает общаться с Малфоем.
По крайней мере, хотя бы раз в две недели они встречаются и обсуждают то, что происходит. Гарри рассказывает об учёбе, Драко тоже. Порой они говорят о Снейпе, но оба владеют очень ограниченным объёмом информации по этой теме.
— У него есть белые сорочки, — сообщает Малфой таким тоном, будто раскрывает страшную тайну.
— Да ну? — живо реагирует Поттер и подаётся вперёд.
— Точно тебе говорю! — жарко подтверждает Малфой.
Оба сидят пару секунд, оживлённо глядя друг другу прямо в глаза, как будто в ожидании чего-то, а потом откидываются на спинки стульев, понимая, что всё, тема исчерпана, другой достоверной информации ни у кого нет.
Дружба Поттера и Малфоя — штука странная, но ей ничто не мешает. Сириус на это смотрит сквозь пальцы, Люциус с помощью этой дружбы успешно очищает своё имя, Рона Гермиона-таки убедила в том, что это тщательно скрываемая любовь.
Так и проходит первый год Поттера после выпуска.
* * *
Снейп размышляет весь июль: напряженно протирает пыль со стеллажей в старом маленьком доме на Тупике Прядильщиков и думает-думает-думает. Но это ни к чему не приводит.
Снейп готовит себе чай с травами и размышляет ещё половину августа, потом возвращается в Хогвартс и выгоняет эти мысли у себя из головы — принимается ждать сентября. Потому что Поттер нетерпеливый мальчишка, и потому он должен скоро объявиться и пристать к Снейпу с какими-то неясными юношескими инсинуациями и мыслеформами. Поттер сам себя выдаст, сам всё расскажет, нужно только подождать.
В сентябре Снейп почти добр к своим студентам, отработки не назначает и вместо изощрённых ругательств только презрительно поджимает губы.
В октябре профессор мрачнеет, грозно фыркает и продолжает приводить всех в ужас одним своим присутствием.
В ноябре Гриффиндор лишается доброй половины заработанных баллов, а к Рождеству профессора снова начинают называть Ужасом подземелий.
Когда учебный год заканчивается, Снейп становится обычным — невозмутимым, язвительным и лишённым человеческих эмоций.
Поттер так и не появился. Значит, профессору только померещилось. Такое бывает.
* * *
Гарри продолжает учиться изо всех своих сил, он зубрит книги, готовит зелья, проходит зимнюю практику в Азкабане и потом летнюю в аврорском отряде в Сассексе.
Снейп становится обычным — спокойным и чуть раздражённым, но в целом вполне сносным. В Хогвартсе нет вечных идиотов вроде шутников Уизли, зазнайки Грейнджер или влипающего в тонны неприятностей Поттера. Это должно умиротворять Снейпа, но приводит только к смутному беспокойству. «Если всё гладко, значит все неприятности впереди», — размышляет Снейп, вежливо скалясь Дамблдору за чашечкой чая.
Хогвартс меняет преподавателей по Защите каждый год, но отдать эту должность Снейпу директор не готов. Северус и сам не знает, зачем заводит этот разговор каждый год.
Снейп выходит в школьный дворик и вдыхает запах начинающегося лета. «Ещё раз в следующем июне», — решает он. Разочарование не подступает даже к носкам его ботинок, он и не надеялся.
* * *
К январю занятия в корпусе авроров заканчиваются. Поттер с успехом завершает обучение, легко проходит выпускные испытания и начинает работать в центральном аврорате, но особенно ни с кем не сближается, не заводит ни девушку, ни близких друзей, по возможности каждый вечер возвращается домой.
— Уже совсем немного осталось, — делится он с Малфоем за бутылочкой сливочного пива на Гриммо 12.
Драко кивает, хотя о чём говорит Поттер, ему неизвестно.
* * *
Снейп натяжно улыбается, держа в руке лимонную дольку.
— Скоро всё изменится, — ласково убеждает его Дамблдор.
— Но, директор, когда профессор ЗОТС не может справиться с жалкими пикси, которые помимо всего прочего являются обычным учебным реквизитом, с позволения сказать, — это ненормально.
— Вполне себе обычные, настоящие пикси, — начинает было Дамблдор, но сам себя прерывает. — В любом случае мы уже подыскали отличного специалиста на эту должность. А ты, Северус, слишком нужен нам в качестве мастера зелий. Твой талант в этой области исключителен.
Снейп выходит из кабинета, ровно держа спину, он снова вдыхает прохладу июньской ночи.
— И ещё раз в следующем году, — бормочет он себе под нос. — Когда-нибудь получится.
* * *
Снейп возвращается в Хогвартс в августе. За лето, проведённое в Тупике Прядильщиков, он набрался усталости, безысходности, сарказма и самоиронии. Полный набор, по мнению Снейпа, необходимый для успешного преподавания сложного искусства зельеварения неоперившимся олухам и дебилам.
Снейп распаковывает вещи, развешивает мантии в шкафу и устало размышляет о том, что старый дом давно надо продать, он уже никому не нужен.
«Самое грязное место в мире, — думает Северус, — самое тесное, самое безрадостное. Хуже только камера в Азкабане. Всё равно этот дом больше никого не ждёт».
Но найдётся ли кто-нибудь, кто захочет купить этот дом, Снейп не знает. В Тупике Прядильщиков много брошенных домов с заколоченными окнами. Если подумать, то не так уж Снейпу и нужны деньги, он всё равно не умеет их тратить — не испытывает болезненной привязанности к вещам, хорошо следит за одеждой и обувью, не имеет желания заводить ещё один дом, который будет пустовать десять месяцев в году.
Снейп принимает решение через пару дней — тихонько аппартирует прямо на крыльцо поздно вечером, заходит в дом и бродит по комнатам в попытках найти что-то нужное. Нужного ничего нет. Пара десятков книг, которые Северус ещё не перевёз в школу, альбом со старыми колдографиями и фотографиями вперемешку, пузырёк Феликс Фелицис, закатившийся за книжный шкаф и давно позабытый.
Снейп думает забрать ещё фарфоровую посуду своей матери, но в конечном итоге так и оставляет её в отсыревших кухонных шкафах.
«Нужно уметь рвать с прошлым, — думает Снейп, запирая дверь и оставляя ключ в замке. — Со старыми воспоминаниями, с умершими родителями, с неудавшейся первой любовью и с Поттером».
Чтобы не оставаться голословным следующим же утром Северос отдаёт книги мадам Пинс, а альбом убирает на шкаф, потревожив конечно с полдюжины живущих там пауков.
* * *
— Смородиновый джем, — кривится Снейп горгулии и закатывает глаза, когда она отодвигается.
Северус не любит директорский кабинет, не любит сладкое, не любит дурацкие пароли, винтовые лестницы и каменных горгулий. Он убеждает себя: «Ещё год, и если должность мне не достанется, то уволюсь к чёртовой матери. Подыщу жильё, деньги есть, не вечно же сидеть в этих стенах, как в клетке».
Северус открывает дверь, тяжело обводит взглядом кабинет и замирает.
В одном из кресел так же замирает Поттер с чашкой чая в руке.
Дамблдор что-то говорит, но никто его не слышит.
Гарри втягивает носом воздух, прикрывает глаза и немного расслабляется. Мир наконец возвращается на своё место, Земля находит орбиту, слоны опускаются на черепаху. Гарри знает, что это тоже ещё не конец, но теперь всё будет гораздо проще, потому что в этом месте всё пропитано этим запахом — запахом Северуса Снейпа.
Снейп смотрит на Гарри сосредоточенно и никак не может сообразить, что происходит. Поттер ведёт себя так же, как последние полгода своей учёбы — странно. Северус отмечает про себя, что и сам сейчас со стороны выглядит немного озадаченным. Где-то далеко-далеко покашливает Дамблдор. Это возвращает Снейпа в реальность.
— Чаю, профессор Снейп? — спрашивает директор, мягко улыбаясь. Снейп мотает головой. — Что ж, а вы, мистер Поттер, не желаете лимонных долек?
— Нет, — отвечает Гарри отстранённо, по-прежнему разглядывая Снейпа.
Повисает неловкая пауза. На стенах тихо перешептываются портреты, и Фоукс чистит перья в своей клетке. Гарри смотрит на Северуса, Дамблдор тоже смотрит на Северуса, а сам Северус глядит в окно. Кажется, что эта неприятная тишина не напрягает только Поттера, целиком сосредоточенного на лице Снейпа.
— С этого года, — начинает Дамблдор тихо, и внимательно вглядывается в выражение лица Северуса, — мистер Поттер…
— Будет новым преподавателем Защиты, — заканчивает Снейп ровно. Не так уж и трудно было догадаться, слишком виноватое было у директора лицо.
Комната снова погружается в напряженное молчание.
— Может всё-таки лимонных долек, Гарри? — спрашивает Дамблдор чересчур воодушевлённо.
— Нет, — отвечает Поттер уверенно, и, наконец, переводит взгляд на директора. — Мне они совершенно не нравятся, слишком сладкие.
Снейп потрясённо глядит на Поттера и понимает, что мальчишка очень вырос — возмужал, раздался в плечах, вытянулся, голос его стал низким и твёрдым, а взгляд удивительно цепким.
Снейп аккуратно ретируется на лестницу, подальше от непонятных гриффиндорцев.
* * *
Северус Снейп долго не может уснуть ночью, а утром долго не может проснуться. Снейп жаворонок, он не привык лежать в постели до обеда, но и ложиться так уж рано тоже не привык. Снейп боится спать много, потому что ему не хочется выпадать из реальности. Жизнь слишком коротка для этого, нужно жить, пока получается.
Заботливые домовые эльфы оставили для профессора обед прямо в личных комнатах, и Снейп неохотно пережёвывает свиную отбивную, сидя за массивным обеденным столом прямо в пижаме. До начала учебного года осталось дней десять, и за эти десять дней Северус должен избавиться от всепоглощающей апатии, от воспоминаний о старом доме и от мыслей о Поттере тоже.
Снейп очень умён, он может разобраться почти в чём угодно, он многое способен понять, но он патологически недолюбливает то, что понять не может. И странное поведение Поттера как раз из разряда таких вещей. Гарри, по мнению Снейпа, всегда был прямым, как шпала, до хорошего полёта мысли ему постоянно недоставало трёх шагов. Быть может, он мог бы плести отличные интриги или строить грандиозные планы, но он слишком всё упрощал и пытался добиться всего в минимальные сроки.
Мальчишке было чуждо ожидание или молчание. И поэтому Северус никак не может взять в толк, что задумал Поттер теперь. Предполагать, что все три года планировал вернуться в Хогвартс — глупо. А если представить, что это было спонтанное решение, то к чему этот взгляд, как будто только ради Снейпа Поттер и приехал?
«Или приворотное зелье, или на спор или чёртов бладжер в феврале девяносто седьмого», — раздосадовано решает Снейп. Вывод притянут за уши, но других вариантов всё ещё нет.
Снейп допивает тыквенный сок, аккуратно ставит стакан на стол и добавляет:
— Или мне померещилось.
И кивает удовлетворённо, потому что этот вариант его в принципе устраивает.
* * *
А сам Поттер между тем чувствует себя превосходно, потому что ему снова открыли кислород. У него есть ощущение, что он вернулся домой, что всё снова будет в порядке. И ещё есть ощущение, что он закончил что-то очень важное и теперь, наконец, может наслаждаться.
Всё было бы иначе, если бы он вернулся сюда через пару месяцев или даже через год. Но он продержался целых три. Поттер и сам знает, что изменился. Теперь он совсем взрослый — готов самостоятельно принимать решения, готов нести за них ответственность и, главное, сам в состоянии решить, что хорошо, а что плохо.
Гарри разбирает свой сундук, протирает все полки и столешницы сам, без магии, ставит метлу в угол комнаты, пристраивает клетку с Хедвиг на окно. Но мысли его бродят далеко — в подземельях, рядом с профессором зельеварения. До начала учебного года Поттер решил встреч с ним не искать и по возможности на глаза не попадаться.
«Это будет не так и сложно, — размышляет Гарри, — всё равно он из своих подземелий без особой надобности не выходит».
Гарри хочет дать профессору время привыкнуть к тому, что теперь снова будет рядом. Наверняка, конечно, не скажешь — нужно Снейпу к этому привыкать или плевать он хотел, но Поттер хочет перестраховаться, потому что уверен, что где-то внутри Снейпу не по себе от того, что он вернулся.
* * *
Что Поттер, что Снейп понимают прекрасно: с началом сентября им придётся встретиться лицом к лицу. Придётся сесть за один стол, придётся присутствовать на собраниях профессоров, придётся изображать дружелюбие и взаимное уважение в коридорах. Поттер к этому готов, а если говорить откровенно, то даже подготовлен. Он не раз уже моделировал всевозможные ситуации у себя в голове, не раз представлял их перед сном, не раз репетировал улыбку перед зеркалом. Поттер как никогда уверен в себе и ждёт сентября с нетерпением.
Снейп как никогда сомневается во всём и во всех, продумывает теории вселенских заговоров, строит критические предположения, одновременно стараясь ни о чём не думать.
Ну и сентября он, конечно, не ждёт.
С сентябрём вообще такое дело — его можно ждать, его можно не ждать, можно даже его отрицать, можно на стене повесить календарь с шестьдесят одним днём августа, но сентябрь наступит всё равно. Даже если кто-то будет любовно зачёркивать тридцать второе число в настенном календарике.
Сентябрь наступит даже в Хогвартсе, где, кажется, могут сбыться любые мечты и сработать любая магия. Бесстрашный сентябрь наступит даже вопреки воле профессора Снейпа.
И сентябрь, конечно наступает. Самое утро первого сентября выдаётся солнечным и приятным. Весь август лили дожди, а тут вылезло солнце. Снейп воспринимает это как жестокую насмешку природы, но всё же гордо выходит на улицу, садится на скамейку и подставляет бледное лицо мягким солнечным лучам.
Вопреки расхожему мнению, Снейп любит солнце и хорошую погоду. Впрочем, он любит и дожди, и даже снежные бури. Другое дело, что не слишком стремится промокнуть или продрогнуть. Профессор вообще относится к тому немногочисленному типу людей, которым по душе любая погода, хотя, конечно, он может немного устать от дождей, если те идут месяц подряд.
Снейп сквозь ресницы глядит на солнце и старается не думать, что до приезда учеников осталось всего несколько часов. Новые дегенераты и пустоголовые лентяи не прибавляют ему ни благодушного настроя, ни хорошего настроения.
Снейп даже не замечает, как кто-то садится рядом с ним. Просто раз — и этот кто-то уже сидит возле и тоже разглядывает солнце.
«Поттер», — отрешённо решает Снейп, потому что ему кажется это очевидным. Никого другого он и представить не может сейчас около себя.
— Я так мечтал об этом дне! — восторженно заявляет мальчишка, который, впрочем, давно уже вырос.
Снейп хмыкает. Он тоже долго придумывал себе красивые истории о преподавании, пока, наконец, не начал преподавать.
— Вот только не надо надеяться, что сможете хоть что-то вложить в эти светлые головы, — отвечает он после долгой паузы и встаёт со скамейки. Солнце так же приветливо к нему и по дороге к домику Хагрида, и возле Запретного леса, и на берегу озера, — везде, где нет Поттера.
* * *
На приветственной церемонии Поттер усаживается рядом со Снейпом. Поттер занимает это место с таким видом, как будто всегда здесь сидел. Снейп предпочитает не обращать внимания.
Пока Дамблдор говорит приветственную речь, профессор Снейп слушает дыхание Поттера. Кажется, будто мальчишка к чему-то принюхивается. Снейп даже начинает беспокоиться, уж не к нему ли самому? Во время очередных аплодисментов он не выдерживает и поворачивается к никчёмному мальчишке, и застывает, потому что вид у Поттера мечтательно-удовлетворённый и на лице застыла мягкая улыбка.
— Поттер? — выдыхает Снейп еле слышно, а сам перебирает в уме все зелья, которые могли бы вызвать такой эффект. Первой, конечно, всплывает амортенция. — Вы принимали какие-нибудь отвары до обеда? Микстуры? Может, прочие странные напитки?
Поттер быстро берёт себя в руки и смотрит на Снейпа доброжелательно, но уверенно и спокойно:
— Нет, профессор.
Вечером перед сном в голове Снейпа снова крутятся всё те же странные мысли про бладжер и ещё про мечтательный взгляд, которым Поттер на него смотрел.
* * *
Снейп идёт по коридору, и чёрная мантия, как обычно, развевается за ним, студенты боязливо уступают дорогу, портреты почтительно кивают, а из-за угла прямо в профессора врезается запыхавшийся Поттер.
— Профессор Снейп! — восклицает мальчишка, хватаясь за рукава снейповской мантии в попытке удержать равновесие.
— Мистер Поттер, — шипит Снейп прямо ему в лицо. — Какого чёрта?!
— Я тоже теперь профессор, — заявляет Поттер почти обиженно.
— Да язык не поворачивается вас так называть! — кривится Снейп. — Так какого чёрта?
— У меня урок скоро, вот я и тороплюсь.
— Ну а в подземельях-то вы что забыли? — качает Снейп головой.
— А мне здесь нравится, — заявляет Поттер и, читая явное недоверие на лице Снейпа, уверенно поясняет. — Здесь прохладно, не шумно, уютно, а ещё пахнет… приятно.
Снейп осторожно освобождает свои рукава от захвата Поттера, отступает на шаг, горестно вздыхает и говорит:
— С начала учебного года прошло две недели, мистер Поттер. Две. Недели, — подчёркивает он весомо. — За это время вы имели неосторожность врезаться в меня три раза. Это не слишком похоже на случайность. Что с вами творится?
— Ничего, — быстро отвечает Поттер и пожимает плечами, как бы извиняясь, — я же всегда был неуклюжим.
Профессор Снейп, задумывается, кивает сам себе и недовольно хмыкает, замечая, как поттеровская мантия мелькает между студентами по направлению к лестницам — горе-учитель Защиты сбежал.
* * *
— Вы будете яблочный пирог? — спрашивает Поттер за ужином.
Снейп кивает, не задумываясь, потому что любит яблочные пироги. Яблочные пироги напоминают Снейпу о доме, которого у него уже нет, о матери, которой тоже нет, и о вечерних чаепитиях, которых теперь хоть отбавляй.
Неизменным атрибутом вечерних чаепитий теперь является Поттер, то и дело вздыхающий и принюхивающийся, иногда нагло-уверенный, иногда нерешительно-отрешённый, но постоянно находящийся рядом.
Поттер сидит справа от Снейпа, потеснив профессора Спраут, Поттер всегда пьёт тыквенный сок и радуется, как ребёнок, когда на столе возникают оладьи, ещё Поттер никогда не прочь что-нибудь передать Снейпу, или подать, или даже положить прямо в тарелку.
— Вы всегда такой галантный? — шипит Снейп, наблюдая, как Поттер аккуратно кладёт ему в тарелку большой кусок яблочного пирога.
— Нет, — смеётся Поттер и облизывает пальцы, те самые пальцы, которые только что трогали снейповский пирог, — но я стараюсь.
— Вижу, — отвечает Снейп, красноречиво наблюдая за профессором Спраут, тянущейся к кувшину с морсом. Спраут неуклюже подцепляет кувшин за ручку и подтягивает к себе по столу, — Поттер тоже увлечённо наблюдает за этим, — потом ухватывает ручку покрепче, с трудом поднимает полный кувшин и наливает морс себе в бокал.
Поттер чувствует себя последним хамом, но нарочно не помогает добродушной Помоне, потому что это очень прозрачный намёк специально для Снейпа.
«Дурной знак», — думает Снейп, заворожённо глядя на то, как Помона пытается поставить кувшин на то же место, откуда его взяла.
— Пирог, — напоминает Поттер, — скоро остынет.
* * *
«Это не может быть амортенция, — устало думает Снейп, развалившись в кресле у камина и потирая виски. — Никакая амортенция не будет действовать четыре года».
Огонь в камине добродушно поддерживает профессора, облизывая поленья языками пламени. Снейп вспоминает о пожарах, которые устраивали пожиратели, закрывает глаза, медленно выдыхает и подзывает к себе бутылку виски.
«Да подумаешь: Поттер! На свете много и других проблем», — заключает Снейп.
Вот, скажем, проблема завтрашнего урока у шестикурсников-хаффлпаффцев. Вот это и правда проблема. Как провести урок о Зелье Живой Смерти без эксцессов? Да первое, за что схватятся эти недоумки, будет стопка серебряных котлов! Дальше больше: кто-нибудь добавит прядь волос кикиморы, кто-нибудь перепутает корень валерианы с корнем пустырника. А это уже взрыв…
Зачем проходить амортенцию, если она является запрещённой и её рецепт не разглашается, Снейп понимал, хотя и смутно. Но вот почему в практический курс включено Зелье Живой Смерти — увольте! Как можно доверять шестнадцатилетним подросткам такие сложные и опасные составы?! А ну как кому-нибудь и впрямь взбредёт в голову это приготовить?
Снейп злится и потягивает виски прямо из горлышка пузатой бутылки, и мысли о Поттере покидают его до завтрака.
* * *
Малфой смотрится в «Трёх мётлах» так естественно, как будто родился не с серебряной ложкой во рту, а с рюмашкой «Огденского» в руке. Поттер узнаёт его сразу и даже немного поражается странному синтезу Малфоя и таверны. Мадам Розмерта приветливо кивает герою и за столик Малфоя тут же прилетают два бокала пенистого сливочного пива.
— Как дела? — спрашивает Малфой, разглядывая форменную профессорскую мантию Поттера. — Теперь ты даже немного похож на Снейпа.
Гарри пожимает плечами и усаживается напротив:
— А ты как?
— Да как? Не могу решить, хочу ли жениться, — вздыхает Малфой. — По всему выходит, что не хочу, но отец настаивает.
— Это проблема? — спрашивает Поттер, спрашивает без сарказма или иронии, просто не до конца разбирается в отношениях Драко и Люциуса.
Оба задумываются ненадолго и Драко выдаёт:
— Ну как сказать? Проблема, да. Но, думаю, я смогу с этим справиться.
Гарри хмыкает и, прищурившись, изучает спокойное лицо Малфоя. По любому выходит, что тот начинает взрослеть, и следить за этим заманчиво и приятно.
— Так как там со Снейпом? Ты хоть что-нибудь делаешь или пляшешь вокруг него, боясь даже подойти? — спрашивает Драко.
— Пляшу, — отвечает Гарри незатейливо. — Но и подхожу иногда. Четыре раза налетел на него в коридоре, в Большом зале рядом сижу, выменял у профессора Спраут это место на ацтекиум. Гермиона где-то его для меня достала.
— И что же?
— Ничего.
«Ничего» накрывает Поттера своей неотвратимостью уже почти месяц. Один месяц — не так уж и много, но не похоже, что дальше будет лучше. Поттер лезет из кожи вон, чтобы стать ближе к Снейпу, а Снейпу до этого и дела нет. Но руки у Гарри не опускаются, он доволен уже тем, что может каждый день вдыхать запах профессора и видеть его постное лицо.
После нескольких бокалов пива Малфой становится на удивление общителен, хохочет в голос, хлопает Поттера по плечу и отпускает комплименты мадам Розмерте.
Когда вечер уже опускается на Хогсмит, Драко гордо сообщает, что расплатится сам и между делом добавляет, что деньги это его, кровно заработанные. Кажется, что Малфоем гордится не только Поттер, но и мадам Розмерта, а сам Драко похож на ребёнка, отхватившего самый желанный подарок на Рождество.
* * *
Дамблдор слушает Поттера вдумчиво, но смотрит на него чуть лукаво, как будто пытается понять, чего мальчишка не договаривает.
— Это было бы весьма полезно, — убеждает его Поттер. — Ну хоть пару часов в месяц. Уж Снейп-то про зелья наверняка расскажет лучше меня!
— Профессор Снейп, — поправляет Дамблдор.
— Профессор Снейп, — легко соглашается Поттер, и добавляет. — Вот он-то меня, между прочим, профессором не называет.
Дамблдор посмеивается, доставая лимонные дольки из шкафа.
— Чаю, Гарри? — спрашивает директор.
— Нет, — отвечает Поттер. — Отдайте мне лучше профессора Снейпа.
Звучит эта фраза до одури двусмысленно, но директор делает вид, что не замечает, хотя и начинает догадываться, что происходит с героем.
Идея Гарри проста: он хочет, чтобы профессор рассказывал на уроках защиты про зелья, которые могут быть полезны — зелья защиты от тёмных сил. «Даже странно, — думает Гарри, — что никто не додумался до этого раньше. Ведь не все старшекурсники изучают зельеварение». План ещё проще: если Снейп будет хоть иногда вести уроки Защиты, то ему придётся больше общаться с Поттером. А Поттеру только это и нужно, там, гляди, и появится какая-нибудь удобная ситуация, или созреет подходящий план.
— Я посмотрю, что можно сделать, — обещает Дамблдор.
* * *
Снейп пытается прожечь в Поттере дыру — большую дыру с опалёнными краями, ещё Снейп демонстративно отворачивается от Поттера во время завтрака и игнорирует все слабые попытки последнего завести разговор.
«Ну ясно, — думает Гарри. — Похоже, директору моё предложение понравилось».
Директор между тем хитро блестит глазами за линзами очков — не совсем понятно, что ему понравилось больше: предложение Поттера или возможность понаблюдать за реакцией Снейпа. Альбус Дамблдор совсем не мягкий человек, он даже не добрый. Мало кто способен представить себе, насколько жёсткий и хладнокровный у него характер, но при этом острый и любознательный ум. Профессор Снейп догадывается об этом, хотя предпочитает делать вид, что не замечает. А вот профессор Поттер директора давно прочитал, вероятнее всего благодаря специальным курсам в аврорате, и беспощадно пользуется директорскими пороками в своих интересах.
Поттер, впрочем, не считает, что он чем-то там пользуется, он просто ищет нужный подход, вот и всё. Ищет настойчиво и уверенно, и чаще всего находит. Не везёт Поттеру только со Снейпом — слишком велика в этом случае цена ошибки, поэтому Гарри наблюдает, делает слабые шаги, но всё время застывает в нерешительности.
Поттер понимает, что ведёт себя как ребёнок. Ну в самом деле, что за детские фокусы — случайно оказываться рядом, сталкиваться в коридоре, предлагать передать пирог или сок? Но Гарри отчаянно боится всё испортить, поэтому предпочитает не быть слишком настойчивым.
* * *
— Признавайтесь: это была ваша идея? — с порога начинает Снейп, залетая в класс Защиты следующим вечером.
— Моя, — обречённо соглашается Поттер. А что поделать? Снейп не дурак.
— Ну и зачем же вам это понадобилось? — шипит Снейп, подходя вплотную к учительскому столу и по-хозяйски опираясь на него руками.
Поттер глядит на него виновато и откладывает перо.
— Понимаете, я думаю, что это и правда хорошая мысль…
— Не понимаю, Поттер! Не понимаю! — раздувает Снейп ноздри. — В первую очередь я не понимаю, когда вы вообще научились думать. Во вторую, каким именно образом к вам закралась хоть какая-нибудь мысль. И уже в третью я не понимаю всё остальное.
— Ох, — понуро вздыхает Поттер. — Всё дело в том, что я закончил школу авроров и проходил реальную практику. И мне стало известно, насколько сильно зелья могут облегчить защиту от тёмных искусств. Ну, то есть даже не аврору, а обычному магу. Дело обстоит так, что не все студенты выбирают высшие зелья на последних курсах, но они должны хотя бы знать, какие зелья могут им помочь. Я имею в виду, что даже если они не умеют готовить настойку аконита, они должны понимать, что могут купить её и использовать, скажем, для лечения лёгких сглазов. И я не такой хороший знаток зелий, чтобы рассказывать о них, так что…
Снейп долго сверлит Поттера взглядом, Поттер глаза не отводит, но начинает немного ёрзать на стуле.
— Ладно, — наконец, отвечает Снейп. — В этом есть смысл.
Поттер облегчённо выдыхает.
— Во всём кроме настойки аконита, мистер Поттер. Даже такому… — Снейп подбирает выражение, кажется, находит нужное, но с усилием проглатывает его, соблюдая деловую этику, — как вы, должно быть известно, что её проходят на втором курсе!
— Простите, — улыбается Поттер.
Снейп разворачивается и идёт к выходу, но потом резко поворачивается на каблуках и возвращается.
— На втором курсе, Поттер! На втором! Да это даже не зелье! Это нас-той-ка!
* * *
За обедом Снейп сам первым здоровается с Поттером. Глаза у Снейпа горят, на лице застыло почти счастливое возбуждённое выражение. Помона, выглянувшая из-за поттеровского плеча, тут же прячется обратно. Профессор Снейп выглядит так, будто директор разрешил ему убивать всех учеников, которые получают оценку ниже «удовлетворительно» за домашние задания.
— Доброе утро, мистер Поттер!
«Проникся», — удовлетворённо решает Поттер.
— Доброе утро, профессор Снейп! — отвечает герой, осматривает стол и спрашивает. — Хотите кусочек черничного тарта?
— Не откажусь, - заявляет Снейп вполне сознательно и даже пододвигает Поттеру свою тарелку, чтобы тому легче было уложить на неё пирог.
Профессор Спраут грустно следит за этой идиллией и печально тянется за маслёнкой.
* * *
Минерва Макгоннагал сосредоточенно слушает директора, профессор Флитвик болтает ногой, Хуч нервозно поджимает губы и постоянно смотрит на часы, Сивилла расслабленно и спокойно развалилась на кресле и мечтательно дремлет, Помона медленно и аккуратно кушает пирожное, надеясь, что никто этого не замечает.
«Вакханалия», — думает Поттер, широко зевая.
Снейп тоже зевает, но ничего не думает — поглядывает порой на Минерву и пытается состроить такое же выражение лица, как у неё. Со стороны кажется, что зельевар тоже внимательно слушает директора.
Директор между тем делает вид, будто не замечает всеобщей незаинтересованности и продолжает разглагольствовать. Поттер перестал слушать около часа назад, когда была поднята тема низкой посещаемости истории магии студентами четвёртых курсов.
— Ну и последнее, — говорит Дамблдор и все неожиданно приободряются, даже профессор Трелони резко открывает глаза, — профессор Снейп, профессор Поттер, когда будет готов ваш план совместных занятий?
— Совместных занятий? — поражённо выдыхает Минерва.
— Бедный мальчик, — зловеще шепчет Сибилла.
— Скоро, — твёрдо сообщает Гарри.
— Скоро, — кивает Снейп и под напряжённым взглядом директора нехотя уточняет. — Дайте нам неделю.
Гарри улыбается своим мыслям и кивает, разглядывая носы снейповских ботинок.
— Тогда через неделю жду вас в своём кабинете, — заключает Дамблдор. — Собрание окончено.
* * *
Поттер разглядывает дверь в покои профессора Снейпа сосредоточенно и почти торжественно, но постучать никак не решается. А как тут постучишь? Поттер мечтал попасть внутрь с седьмого курса, Поттер представлял этот момент уже тысячу раз. Так что сейчас Поттер не может заставить себя открыть дверь, он мог бы стоять так очень долго, наслаждаясь только мыслью о том, что сейчас ему будет позволено попасть внутрь.
— Я, конечно, всё понимаю, — вкрадчиво говорит Снейп, и Поттер подпрыгивает, оборачиваясь, — но я тут уже двадцать минут, мистер Поттер. Двадцать минут стою и разглядываю вашу спину. А мне всё же хотелось бы сегодня зайти в свои комнаты. Так что вы уж решайтесь: или пропустите меня, или заходите тоже.
— Дверь тут очень необычная, — неуклюже врёт Гарри, деликатно пропуская Снейпа вперёд, и покорно накрывает уши руками, пока тот шепчет пароль.
Снейп хмыкает, поджимает губы и пытается не думать о том, что Поттер сморозил чушь про дверь. Снейп ведь тоже сморозил чушь про то, что всё понимает. Снейп не понимает ни черта — и это страшно его раздражает.
Двадцать минут — Снейп не преувеличивает, он засекал — Поттер стоял недвижно перед самой обычной деревянной дверью, то поднимал руку, то опускал, глубоко вздыхал, переминался с ноги на ногу и продолжал стоять. Снейп наблюдал из-за угла, не в состоянии даже пошевелиться, потому что это молчаливое стояние было почти что доказательством того, что Снейпу ничего не кажется и с Поттером действительно что-то не так.
Снейп молча наливает в чашки кофе и плещет в них огневиски — больше половины.
— Я… — начинает Поттер, но Снейп прерывает его:
— Вы всё ещё испытываете некоторый стресс передо мной и моим предметом, — настойчиво говорит зельевар и сам себе кивает.
— Да нет, — отвечает Поттер и молчит.
И почему-то этот простой ответ заставляет Снейпа понять, что Гарри настроен серьёзно, и виновато тут не зелье и не глупый спор. «Но, может, всё-таки бладжер», — мелькает робкая надежда.
— Минуту, — говорит Снейп и уходит в личную ванную.
Там он смотрит в зеркало — вдумчиво себя разглядывает со всех сторон, но всё равно не сходится: ну не похож Северус ни на Люциуса Малфоя, ни на Сириуса Блека.
* * *
— Это замечательная мысль! — воодушевлённо заключает Поттер, стоя на профессорском диване и размахивая свитком.
Раскрасневшийся Снейп гордо улыбается.
Две пустые бутылки огневиски стоят около журнального столика, и ещё одна сиротливо лежит недалеко от ног профессора зельеварения.
— Раз в две недели! — радуется Поттер. — Да наших студентов после такой подготовки можно сразу в авроры записывать!
— И ещё, — продолжает Снейп вкрадчиво, — можно добавить в учебный план ЗОТС защиту от ядов…
Поттер мгновенно спускается с дивана, садится за журнальный столик и начинает что-то размашисто писать в списке пером.
— Директор этого ни за что не одобрит, — бормочет Снейп. Но Поттер только хмыкает.
* * *
Наутро у Гарри раскалывается голова, но настроение у него всё же прекрасное. Он спускается на завтрак с видом помятым, больным, но счастливым. Громко со всеми здоровается, тут же морщась от своего же голоса, и без вопросов наливает Снейпу в бокал тыквенный сок.
— Какой вы сегодня непроходимо наглый, мистер Поттер, — кривится Снейп. — Я, вероятно, хотел бы выпить, скажем, шотландского эля.
— Я бы тоже, — радостно отвечает Поттер, — но его здесь, кажется, нет.
Северус пожимает плечами, а Гарри с напряжением трёт воспалённые глаза.
— Как спалось? — ехидно спрашивает Снейп.
— О! — оживляется Поттер. — Я спал как младенец! Пробуждение, правда, было не таким приятным…
— Планируете зайти к директору сегодня?
— Пожалуй. Если к вечеру перестанет болеть голова.
Снейп смотрит на Поттера, поворачивает голову и глядит на Дамблдора, поглощённого разговором с Минервой.
— Если всё же надумаете, зайдите за мной. Чёрт его знает, что вы там вчера понаписали в плане совместных занятий.
— Ага, — легко соглашается Поттер, — самому интересно.
В конце завтрака Снейп аккуратно, под столом, кидает на колени Поттера пузырёк антипохмельного зелья.
Поттер широко улыбается.
* * *
И время снова идёт своим темпом: то ли быстро, то ли медленно — не разберёшь. Снейп и Поттер теперь часто видятся, много разговаривают, порой выпивают вместе. Их даже можно назвать друзьями.
На Рождество в Хогвартсе появляется Драко Малфой.
— Сам договорился, — гордо сообщает он, — с директором.
Снейп недоверчиво поднимает бровь.
— Да он в начале осени сам за выпивку расплачивался у мадам Розмерты, — сообщает Поттер гордо. И чувствует себя так, будто воспитал сына.
— Да, — подтверждает Драко. — Своими, кстати, собственными деньгами. Заработанными.
Снейп поднимает вторую бровь тоже, теперь его лицо выглядит удивлённым.
— В Министерстве работаете, мистер Малфой? Под папиным крылышком? — спрашивает Северус после небольшой паузы.
— Неа, — смеётся Драко. — В службе доставки. Я курьер.
— Курьер?! — поражается Поттер.
— Ну да. А что в этом такого?
— Ты же на зельевара учился, — говорит Северус, слишком поражённый, чтобы соблюдать этикет.
— Но я работал уже плотником, статистом и дизайнером, — заявляет Малфой. — Плотником и статистом в магловских фирмах между прочим. Кто его знает, сколько всего интересного ещё впереди! А запереться в министерстве или в лаборатории — это же я всегда успею.
* * *
— Или мне кажется, мистер Поттер, или это всё ваше дурное влияние, — задумчиво говорит Снейп, попивая чай в кабинете ЗОТС.
— Это моя мечта, профессор, — улыбается Гарри, не отрываясь от заполнения учебного плана. — Но вот я бы по миру мотался, а не по одной только Англии. Вы слышали о Монголии? Мне бы хотелось там побывать.
— В Монголии?
— Ага. В Монголии, Америке, Японии, Австралии. И поработать там тоже хотелось бы.
— Тогда в чём проблема, мистер Поттер? Деньги у вас водятся, да и здесь ничего не держит. Езжайте! — говорит Снейп. Он спокойно и внимательно глядит на Поттера.
Тот, наконец, отрывается от свитка, поднимает голову, встречает взгляд профессора и отвечает:
— Здесь — держит.
— Что?
— Здесь вы.
* * *
Снейп долго не может уснуть, ворочается с бока на бок в своей кровати, поднимает балдахин, смотрит на настенные часы, сидит перед камином со стаканом воды.
Наутро зельевар, конечно, злой и невыспавшийся.
За завтраком Поттер со Снейпом только здоровается, пирогов не предлагает, не наливает сок, не заводит подобие беседы. Поттер явно тушуется и сожалеет о том, что проговорился Снейпу. В Большом зале пусто и тихо, даже Помона Спраут уехала куда-то встречать Рождество.
«Напиться бы,» — думает Северус, следя за тем, как меланхолично Поттер разрезает стейк.
Снейп размышлял всю ночь, но его сознание было похоже на тёмную комнату: в голове было много мыслей, но ухватиться хоть за одну никак не получалось. А теперь, улавливая скрежетание вилки, наблюдая унылые движения поттеровских пальцев, Снейп вдруг осознаёт — в его голове включился свет. Лампочка горит ярко, иногда подмаргивает, но чудесно освещает весь бардак, которым наполнено снейповское сознание. Снейп раскидывает ненужные мысли и находит решение, которое так давно не мог принять и важность которого отрицал так долго.
Поттер хлюпает тыквенным соком, и Снейп нетерпеливо ёрзает на стуле.
— Вы закончили, Поттер?
— А что …?
— Если закончили, — перебивает Снейп, — идём!
И хватает Поттера за руку.
* * *
Поттер переводит дыхание и недоумённо глядит на Снейпа. Снейп выглядит решительно и непоколебимо, и он, похоже, совсем не запыхался, пока летел от Большого зала в свои покои.
Северус прижимает Гарри к стене, нависает над ним и говорит:
— Вы мне ничего сказать не хотите, мистер Поттер?
— Хочу? — переспрашивает Гарри.
Снейп уверенно кивает.
— Не хочу, — выдыхает Поттер, глядя Снейпу в глаза.
— Да вы же влюблены в меня, чёрт вас дери! — шепчет Снейп.
— Да, — говорит Гарри.
И между Снейпом и Поттером повисает молчание.
Гарри не может надышаться, — Снейп так близок, что его запах окутывает Гарри, укрывает от всего окружающего мира, пробирается под кожу.
Гарри знает, что сейчас Снейп придёт в себя и вышвырнет его из своих комнат, но пока этого не произошло, у Гарри есть возможность вдоволь надышаться запахом Снейпа — пусть даже и в последний раз.
Снейп между тем отстраняться не спешит, и на Гарри, как на чумного, не смотрит, Снейп утопает в раздумьях, но найти рациональное решение у него никак не получается.
— Ладно, - говорит он, наконец, — Я не готов принять ваши чувства, мистер Поттер. И понять их, если честно, тоже не в состоянии. Нет бы вам в Малфоя влюбиться или в Грейнджер.
Поттер вздыхает.
— Да пусть бы даже на студенток засматривались… — заканчивает Снейп.
* * *
В чашке такая густая сметана, что ложка стоит. Поттер смотрит на ложку печально, вздыхает. Добби суетится возле него, как будто Поттер занимает положение, большее, чем королева Англии.
Гарри трёт лоб и начинает мешать сметану. Сметана не мешается, чашка неуклюже елозит по столу.
— Совсем свежая, — оправдывается Добби. — Жирнейшая. От душевных расстройств.
Поттер хмыкает. «Сметана от душевных расстройств» — даже звучит смешно! В голове у Гарри сразу же генерируется с десяток слоганов для рекламной кампании этой сметаны.
— А с приворотным эффектом что-нибудь имеется? — спрашивает Гарри апатично.
— Мастер Поттер взял бы бутылочку виски, — напевает Добби сладким голоском. — Бутылочку крепкого-крепкого виски.
— Не помогло, — перебивает Гарри, достаёт ложку и слизывает с неё сметану. Вкус у сметаны странный, но скорее приятный, чем наоборот.
Гарри смотрит на чашку со сметаной грустно и обречённо и неожиданно спрашивает сам у себя:
— А с чего я взял, что Снейп свободен? Может, у него девушка есть… Да вдруг он вообще женат?
Добби глядит на Поттера как на сумасшедшего, но ничего не говорит.
* * *
Снейп на завтрак не приходит, и, наскоро поев овсянку, Гарри покидает Большой зал. Уже спустившись в подземелья, Поттер думает, что зря он всё это затеял. Был бы сейчас мракоборцем, вылавливал бы чёрных колдунов в центральном Сассексе или устранял бы последствия нашествий пикси, к примеру. Работёнка не такая и пыльная, на самом деле. В магической Британии уровень преступности почти на нуле после войны — Поттер точно знает, он доклад защищал на втором курсе по этой теме. Но нет же! Вместо всего этого Гарри стоит посреди коридора и печально смотрит на старинную дубовую дверь.
Сердце колотится бешено. Быть может, даже стучать не придётся — Снейп просто услышит сердцебиение Поттера. Руки замёрзли, а голова забита всяким мусором.
«Ну и что, — думает Поттер, — если кто-то у него есть? Я тогда просто уйду, так? А если никого нет?»
Мимо проходит стайка слизеринцев, оставшихся в замке на рождественские каникулы. Они здороваются с Поттером, Поттер тоже с ними здоровается.
«А если никого нет, тоже уйду, — печально заключает Поттер, — насильно мил не будешь».
И стучится в дверь.
Снейп выглядит заспанным и растрёпанным и смотрит на Поттера даже не с раздражением, а с удивлением.
— Здравствуйте, профессор! — несмело говорит Поттер.
— Ну в самом деле… — бормочет Снейп, делая несчастное выражение лица и пропуская Гарри внутрь. — Что на этот раз, мистер Поттер?
Поттер несмело переминается с ноги на ногу, чешет затылок и виновато говорит:
— Я тут подумал, может у вас девушка есть?
Снейп застывает и глядит на Поттера ещё более удивлённо. Оба молчат. И это молчание такое плотное, что напоминает Гарри ту самую сметану в кружке. «И пусть даже ничего не отвечает, — думает Гарри, боясь пошевелиться, чтобы не разрушить момент, — я бы остался так на всю жизнь». Молчание профессора опьяняет Поттера — герой вдыхает запах Снейпа, слушает тишину Снейпа и понимает, что он никогда ещё нигде не чувствовал себя настолько на своём месте, как здесь и сейчас.
— Девушка? — переспрашивает Снейп, наконец, поражённым голосом.
— Жена может… — нехотя отвечает Поттер.
— Жена??!
Снейп молча и быстро идёт в ванну, глядит на себя в зеркало, не потрудившись даже закрыть дверь, но ничего не меняется — тот же большой нос, та же складка между бровей, те же тонкие бледные губы. Зеркало всё ещё отражает Северуса Снейпа.
— Да вас никак сильно этим бладжером приложило, мистер Поттер, — громко бормочет Снейп. — Какая ещё к чертям собачьим девушка?
— Любимая? — несмело предполагает Поттер, заглядывая в ванну, и недоумённо разглядывает Северуса. — Каким это ещё бладжером?
— Пойдите к мадам Помфри, — говорит Снейп, поворачиваясь к Поттеру с обеспокоенным выражением лица. — Пусть даст вам какое-нибудь противоядие и уложит спать.
— Не нужно мне никакое противоядие! — возражает Поттер. — Я ничем не отравлен. Просто скажите, у вас есть кто-нибудь?
— Нет, — говорит Снейп твёрдо. — Никого у меня нет.
Поттер хмурится, пожимает плечами и идёт к выходу, он даже берётся уже за ручку двери, но неожиданно разворачивается.
— Профессор Снейп, — говорит Гарри упрямо, — почему бы вам тогда не попробовать встречаться со мной?
— Да о чём вы говорите?! Кто вам вообще в голову вбил, что вы меня любите? — спрашивает Снейп почти устало и потирает вспотевший лоб.
— Вот это предоставьте мне решать самому. Уж хотя бы в своих чувствах я разобраться могу.
— Отлично, — цедит Снейп, — но как вы себе это вообще представляете? Я старше вас на двадцать лет, я не самый привлекательный мужчина и я даже не уверен, что смогу называть вас по имени. Что там делают люди, когда встречаются? Держатся за ручку, целуются, обнимаются? Занимаются сексом? Вот вы можете представить всё это со мной?
— Да, — неожиданно уверенно говорит Поттер.
И Снейп даже опешивает от такого ответа. Они долго глядят в глаза друг другу и Северус, наконец, несмело произносит:
— И каково это? — но быстро берет себя в руки и поправляется. — А я вот не могу.
— Это замечательно, — отвечает Поттер так, будто и не слышал последнюю фразу профессора. — Лучше всего, что есть на свете.
Снейп выглядит поражённым.
Гарри глубоко вздыхает и делает шаг навстречу Снейпу.
— Знаете, можно же обойтись без всех этих обниманий и поцелуев, ну и всего остального… — говорит Поттер. — По крайней мере, пока вы не решите, что пора.
— И как же в этом случае вы планируете встречаться? — выдыхает Северус.
Гарри пожимает плечами с таким видом, будто всё знает, но рассказывать не планирует.
Снейп вздыхает снова. В его голове здравый смысл вступает в неравный бой с усталостью и безразличием. Говоря вообще, здравый смысл из таких боёв всегда выходил победителем, но ни к чему хорошему это Снейпа пока не приводило, быть может, именно поэтому Снейп отворачивается от Поттера и чётко произносит:
— Делайте, что хотите.
* * *
В жизни Снейпа мало что меняется. Поначалу Снейп даже думает, что иррациональный разговор с Поттером ему только причудился. Первые пару дней Северус ходит уверенный в том, что никто ни с кем ни о чём не говорил, но потом начинает замечать маленькие изменения, которые на самом деле Снейпа совершенно не коробят.
Поттер садится рядом со Снейпом за завтраком, здоровается, улыбается и без вопросов берёт тарелку Снейпа и кладёт на неё черничный пирог. Это первое изменение, которое замечает Снейп — Поттер перестаёт спрашивать, хочет ли Снейп все эти торты, пироги, кексы. Поттер, как выясняется, неплохо успел выучить вкусы профессора. Никаких тыквенных пирогов, никакого земляничного варенья и категорически никакой куриной печени Поттер Снейпу никогда не кладёт.
Минерва Макгонагалл наблюдает за Северусом и Гарри каждое утро. И каждое утро Снейп получает ни с чем несравнимое удовольствие, разглядывая её удивлённое лицо.
Второе изменение — это виски по вторникам.
Виски появился в жизни Северуса раньше Гарри Поттера, да и с Поттером они тоже уже не раз выпивали вместе, вот только в этом не было никакой системы. А теперь каждый вторник Поттер непременно стучался в Снейповские покои и с широченной улыбкой доставал из-под мантии маленькую бутылочку Огденского. Это было приятное дополнение к вечеру: можно было о чём-нибудь поговорить, посетовать на пустоголовых гриффиндорцев, на дороговизну ингридиентов, на директорскую деспотию, можно было вручить Поттеру на проверку сочинения второкурсников и не забыть при этом поглумиться над ним, на худой конец, можно было просто посидеть в тишине и помолчать.
Дальше — больше: по субботам Поттер нередко приглашает Снейпа в Хогсмид. Снейп, конечно, отказывается, но через неделю неунывающий Поттер приглашает его снова. И снова. И снова. Пока Снейп наконец не отвечает раздражённо:
— Да о чём вы, чёрт вас дери, думаете, Поттер?! Каждую субботу там толпы шумных балбесов! Пригласили бы уж в воскресенье!
— Отлично! — улыбается Поттер словно кот, объевшийся сметаны.
* * *
На следующее воскресенье Поттер предсказуемо появляется на пороге Снейпа. Зельевар для вида горестно вздыхает, но понимает прекрасно, что отвертеться на этот раз совершенно точно не получится.
— Погода сегодня прекрасная! — заявляет Поттер, как только они со Снейпом покидают территорию Хогвартса.
— Промозглый мартовский денёк, — ожидаемо ворчит Снейп, — даже снег ещё не сошёл.
— Я тут подумал… Вы же наверняка не любите весну, — задумчиво говорит Поттер.
— Наверняка, — соглашается Снейп и печально смотрит на голые ветки деревьев. — Впрочем, ту часть весны, когда снег уже растаял и начинают распускаться почки, я переношу… Даже получаю удовольствие.
Поттер смотрит на Снейпа и кивает головой. Ему тоже больше по душе тёплый ветер и искушение снять лишнюю мантию или куртку. Вообще Гарри замечает, что кроме запаха его многое привлекает в Снейпе: все пристрастия и антипатии, ругательства и умные мысли, привычные жесты и мимика, — Поттер собирает это в своей памяти, как редчайшие сокровища.
* * *
— Не в этой жизни, — говорит Снейп, потягивая виски из стакана. — В этой жизни я совершенно определённо предпочитаю женщин.
Поттер грустно вздыхает. Апрельский вечер накатывает на него усталым разочарованием.
— Но ведь вы же не станете встречаться, скажем, с профессором Макгоннагалл, — печально тянет он.
— Мерлин упаси! — фыркает Снейп. — Она слишком стара.
— А с Сивелиной Уайтман? — припоминает Поттер слизеринскую старосту.
— Слишком молода, — безапелляционно заявляет Снейп.
— Гермиона Грейнджер? — смеётся Поттер.
— Слишком заумна, — еле сдерживает Снейп улыбку.
— Рита Скитер?
— Слишком болтлива.
— Мадам Розмерта?
— Слишком весела.
— Нарцисса Малфой?
— Замужем за одним из самых красивых мужчин этого континента, — весело констатирует Снейп.
— А если бы она была свободна? — не сдаётся Поттер.
— Тогда слишком богата, — почти не задумываясь отвечает профессор.
— Так есть ли на этом свете хоть одна женщина, которая могла бы вам подойти? — спрашивает Поттер весело.
— Пожалуй, что нет, — отвечает Снейп задумчиво и немного печально добавляет, — из ныне живущих.
Гарри наполняет опустевшие стаканы, бросает в них лёд и после паузы спрашивает:
— Так почему бы не попробовать с мужчиной?
Снейп рассматривает каминную кладку с видом человека, посвятившего каминам всю жизнь:
— Кажется, последние месяца три вы мне только и предлагаете, что попробовать это…
— Так почему нет?
В камине уютно потрескивают дрова, и тепло мягко подползает к ногам мужчин. Комната погружена в уютный полумрак. Едва заметно колышется узорная ткань, свисающая с края рабочего стола Снейпа. Кажется, будто из тёмных углов следят внимательные цепкие глаза.
— Почему нет? — задумчиво повторяет Снейп.
— Почему нет? — почти с вызовом говорит Поттер.
Северус отвечает из какой-то неведомой дали, даже голос его звучит так глухо, как если бы проигрывался через граммофон:
— Вы будете первым, Поттер. Самым первым человеком, который меня поцелует. И самым первым человеком, которого поцелую я. Первым, кто меня обнимет. И первым, перед кем я разденусь. И если уж на то пошло, вы… — Снейп мучительно задумывается на несколько секунд, — вы просто будете первым. Разве это возможно, Поттер? Я был одинок всю жизнь. Так к чему мне сейчас нечто подобное? Я не так молод, чтобы верить сказкам про ёканье сердца или там бабочек в животе. Я был влюблён много лет и никогда ничего подобного не испытывал. Напротив, эта влюблённость принесла мне только боль. Вы хотите убедить меня, что бывает и по-другому?
— Я не знаю, — отвечает Поттер спокойно и вздыхает, — я не знаю, бывает ли по-другому.
Снейп поднимает свой стакан, и лёд бьётся о стенки с глухим звоном.
— Потому что вы тоже будете первым, профессор, — заканчивает Поттер.
* * *
Снейп избегает Поттера больше месяца, послушно съедает черничные пироги, положенные Поттером в его тарелку, но разговоров не заводит, по вторникам назначает студентам отработки, по воскресеньям запирается в лаборатории и варит зелья.
Поттер, впрочем, и сам не ищет встреч. Поттер запасается терпением и тоже назначает студентам отработки по вторникам — чтобы не было искушения спуститься в подземелья.
В конце мая поздно вечером Гарри слышит тихий, но настойчивый стук в дверь. Поттеру в общем-то не привыкать — студентам очень нравится подшучивать над молодыми преподавателями, можно быть победителем Волдеморта, можно позволять им списывать на контрольных, можно даже делать вид, что не замечаешь их проделки, но всё равно найдётся пара смельчаков, которые, пусть даже и на спор, решатся придумать какую-нибудь шалость.
Поттер покрывает дверную ручку платком, прежде чем взяться за неё, и открывает дверь. И совершенно опешивает. На пороге стоит как всегда угрюмый Снейп и глаза его светятся странной решимостью.
Гарри отходит в сторону, пропуская Профессора в свои комнаты, и когда тот заходит, тихо закрывает дверь.
Снейп поворачивается и смотрит Поттеру прямо в глаза.
— Давайте попробуем, мистер Поттер, — говорит он.
Гарри поражённо кивает, но не сдвигается с места, глядит на профессора во все глаза, как завороженный.
— Да чёрт вас дери! — не выдерживает Снейп, подаваясь навстречу Поттеру и хватая его за грудки. — Это вот так вы собираетесь меня совращать? Что, угасла вся ваша настойчивость, стоило мне прийти сюда и…
И Северус целует Гарри, так и не сумев закончить мысль, пытается успеть до того, как передумает и трусливо убежит, потому что ещё немного и он точно передумает, ещё пара секунд… И Гарри отвечает ему страстно и жарко, прижимается всё плотнее и пытается ухватиться за рукава мантии, или за её подол, хоть за что-нибудь.
Поцелуй выходит неумелым и странным, и со стороны выглядит наверняка весьма оригинально, но ни Снейпа, ни Поттера это не волнует. Оторвавшись от Гарри профессор принимается расстёгивать его рубашку, и Гарри охотно ему помогает. Снейп стягивает с Гарри брюки, пока тот пытается избавиться от рукавов с так и не расстёгнутыми манжетами.
— Какого чёрта, Поттер? — рычит Снейп, оглаживая живот Гарри, поднимаясь к груди, зажимая его соски. — Почему я всем этим занимаюсь, пока вы не торопитесь даже рубашку снять?
— Я запутался в рукавах, — шепчет Гарри.
— Вы запутались в своих желаниях! — возражает Снейп, запуская руку в трусы Поттера и сжимая уже вставший член.
— Нет, в них я уверен, — отвечает Поттер.
Рубашка, кажется уже порванная, улетает в сторону, и Гарри расстёгивает ширинку Северуса, чуть медлит, поражённый тем желанием, которое у него возникло, но всё же опускается на колени и трётся о член профессора через ткань.
Снейп было порывается отвесить какую-то остроту, но Гарри перебивает его:
— Я делаю этот впервые. Могу нечаянно укусить, — и прикасается губами к горячему члену, стягивая брюки с трусами чуть вниз.
— Ох чёрт, — шепчет Снейп, наблюдая за этим.
Поттер с ним, в общем-то, согласен, но выразить своё согласие в данный момент не может — слишком уж трудно даётся ему получение навыков орального секса. Он неумело облизывает член языком, начинает сосать головку, сжимает основание члена ладонью и восторженно ощущает, как стремительно пенис Снейпа начинает увеличиваться прямо у него во рту.
«Стало быть, всё делаю правильно», — осторожно решает Поттер, облизывает языком уздечку и заглатывает член так глубоко, как только может. Снейп сверху задыхается, Поттер задыхается тоже, отстраняется, кашляет и слабо отмечает, что его грубо хватают за локоть, поднимают с пола и прижимают к стене. Поттер ещё не успевает восстановить дыхание, когда Снейп начинает жадно его целовать — властно и подавляюще.
— Разве не мерзко? — шепчет осипло Гарри, когда Северус отстраняется.
— Чего же тут мерзкого? — отвечает Снейп хрипло. — Вы же знаете: дальше хуже. Есть тут смазка?
— Ассио смазка, — почти беззвучно произносит Поттер и ловит пузырёк оливкового масла, припрятанного на полке для придания блеска медным пуговицам.
Снейп качает головой, выхватывая у Поттера этот пузырёк, и ругает себя за то, что не догадался взять мазь с антисептиком.
Впрочем Снейп и не думал, что до такого дойдёт. Снейп, как ни странно, вообще ни о чём не думал, пока яростно мчался в покои профессора защиты. Знал точно, что им надо поговорить, но о чём говорить — не знал. И уж точно не мог подумать, что будет прижимать мальчишку к стене, что перепачкает их обоих оливковым маслом, что будет растягивать его пальцами и жадно наблюдать, как наливаются красным цветом его щёки и губы.
— Тебе больно? — спрашивает Снейп, Поттер мотает головой.
— Даже если будет больно, терпи, — предупреждает Северус и разворачивает Гарри лицом к стене. Он льёт масло на свой член и откидывает наполовину пустую бутылку, пристраивается, не может попасть, но, наконец, входит и слышит громкий стон.
— Я не знаю, — сбивчиво говорит Поттер в стену так, что Снейп с трудом разбирает его слова. — Это не больно, это странно. Просто постой так немного.
— А так? — спрашивает Северус, сжимая скользкой рукой член Гарри, но Гарри только протяжно стонет вместо ответа. И Снейп начинает двигаться.
Поттер стонет всё громче, Снейп и сам ощущает нарастающее тянущее напряжение внизу живота, но кончать не хочет, и когда Поттер начинает подаваться назад, резко вытаскивает член.
— Что ты творишь? — выдыхает Поттер, почти скулит.
— Сейчас, — отвечает Северус и тянет его на середину комнаты, — ляг на ковёр.
Поттер не ложится — Поттер почти падает, потому что ноги его уже не слушаются, и Снейп нависает над ним, поворачивает на спину, запрокидывает его ноги наверх и снова входит. Гарри мычит, мотая головой из стороны в сторону, и Северус выпрямляется, хватает его за талию и тянет на себя — один раз, два, три. Гарри сжимает рукой свой член за пару секунд до того, как из него начинает ленивыми всплесками вытекать сперма. Северус кончает следом, тяжело дыша и запрокидывая голову.
* * *
Просыпается Поттер от того, что Снейп трясёт его за плечо:
— Вставайте, мистер Поттер! Мы и так не успеваем на завтрак.
— Завтрак? — переспрашивает Гарри, чуть шевелится и чувствует дискомфорт пониже спины.
— Да. Именно. Мы его проспали, — отвечает Снейп, полностью одетый, совершенно не сонный и даже с чистыми волосами. — И пока все трапезничают, я могу покинуть ваши комнаты без лишнего шума.
Гарри кивает, неожиданно вспоминая, что случилось прошлой ночью.
— Вы сможете встать?
Гарри кивает снова. Снейп глядит на него прищурившись, и Поттер уверенно добавляет:
— Со мной всё хорошо. Смогу я встать.
— Ладно, — отвечает Профессор и стремительно выходит из спальни.
Чуть позже, начищая перед зеркалом зубы, Гарри пытается припомнить, как он вчера добрался до кровати, но припомнить не может. Его мучают и другие вопросы. Почему Снейп не ушёл сразу? Спали ли они вместе? Принимал ли Снейп душ прямо в этой ванной? Судя по запотевшему зеркалу, да, принимал.
Весь день мысли Поттера далеки от бренной жизни: он пропускает и обед, и ужин, но совсем не чувствует голода; забывает провести контрольную у шестикурсников; забывает собрать сочинения у второкурсников; забывает заполнить нагрузку и отнести мадам Помфри позаимствованные зелья.
Снейп появляется вечером, немного обеспокоенный и потому раздражённый.
— С вами всё хорошо, мистер Поттер? — спрашивает он, проходя в комнаты.
— Да, — неуверенно отвечает Гарри. — Но я не могу понять, почему вы всё ещё называете меня «мистер Поттер»?
Снейп задумывается и разглядывает Гарри внимательно: как ни посмотри, а на студента уже не похож — и глаза взрослые, и движения уверенные, фигура совсем мужская, не осталось ни капли юношеской угловатости.
— Привычка, — отвечает зельевар. — Возьмите себя уже в руки!
И руки, замечает Снейп, тоже сильные твёрдые, почти даже мужицкие. Будто Поттер и дрова сам колет, и камни таскает, и мечом умеет орудовать. Хотя мечом и правда немного умеет. Если задуматься, то это удивительно, что такой красивый сильный молодой мужчина вдруг влюбился в Снейпа. Не иначе, как шутки судьбы. Но теперь Снейп понимает и верит: Поттер действительно любит его. И может даже был бы не прочь сделать его счастливым.
— Я вас люблю, профессор Снейп, — невпопад говорит Поттер.
Говорит, может, и невпопад, но зато точно угадывает профессорские мысли. Магия, да и только.
— А я после вчерашнего должен на вас жениться, — пожимает плечами Снейп. — Подойдите сюда. Я ещё не пробовал держать вас за руку.
* * *
Июльское солнце весело светит на профессора зельеварения, листающего толстый фолиант на скамейке во внутреннем дворике замка. Снейп перелистывает страницу за страницей, шевелит губами, иногда останавливается и смотрит вдаль.
— Как бы не обгореть… — шепчет Снейп солнцу. — Да впрочем к сентябрю всё равно и загар пройдёт, и обгоревшая кожа облезет.
Ветер играет с отросшими волосами профессора, и когда они лезут ему в глаза, он вспоминает о том, что хотел остричь их ещё с прошлого года — не коротко, так же, как всегда.
Поттер подходит так тихо, что Снейп замечает это, лишь когда мужская фигура закрывает его от солнца. Северус поднимает глаза. Гарри улыбается.
Вечером за ужином в подземельях Поттер увлечённо рассказывает:
— Там совсем тихо. И деревня достаточно маленькая. А какие там люди! Один только Сумасшедший Лу чего стоит!
— Мне уже не нравится эта затея, — смеётся Снейп. — Да и зачем нужен дом, если мы торчим в замке по крайней мере восемь месяцев в году?
— Но ты должен посмотреть! Я уверен, что ты останешься доволен. Там всё совсем так, как ты хочешь! — настаивает Гарри. — Кроме того Малфой тоже купил там дом.
— Так он там разводит своих коз? — заинтересованно спрашивает Северус.
Гарри кивает.
— Целует каждую с утра? Выгоняет пастись вместе с пастушьей собакой? Напевает альпийские песни?
Гарри смеётся, но продолжает кивать.
— Я должен это увидеть! — решает Снейп, разглядывая хохочущего Поттера. — А правда, что он волосы в косу собирает?
— Правда! И когда он доит своих коз, какая-нибудь из них обязательно норовит эту косу пожевать, — не унимается Гарри. — И шляпу соломенную носит!
— Хорошо, — соглашается Снейп, — убедил.
Поттер улыбается и берёт его за руку.
— Скажи мне лучше вот что, — вдруг вспоминает Снейп, — что подарить тебе на день рождения?
— Ты спрашиваешь это уже третий год подряд, — смеётся Гарри. — У меня всё есть. Мне больше совсем ничего не нужно.
Снейп закатывает глаза, вздыхает, убирает свою руку из руки Гарри и продолжает нарезать бифштекс.
Дрова в камине уютно потрескивают — хоть на улице и лето, но в подземельях ближе к ночи становится прохладно.
Гарри закрывает глаза и вдыхает запах, которым пропитаны эти комнаты. Гарри улыбается.