vigiliaque

Джиен не мог заснуть. Вот уже вторую неделю он живет один. В новой квартире. С новой мебелью, новой техникой, новыми чашками-ложками, на которых никогда не остается чужих следов. Это было проблемой в общежитии. «Хен, следы от твоей гигиенической помады снова на моей кружке!» Его новые ковры идеально чистые. Никто не разливает на них сок. Джиен не может спать вот уже вторую неделю. Пока за окном не задребезжит рассвет, он не может себя даже удержать в горизонтальном положении, постоянно вскакивая с кровати. Кровать, к слову, тоже совершенно чистая, Джиен меняет бельё каждые 4 дня. Подушка ничем не пахнет. Точнее никем. В такие часы невозможности сна он много курит. Работой заниматься не получается, как он ни старался. Фильмы смотреть неинтересно. Встретиться с кем-то - исключено. Когда часы показывают три часа то ли ночи, то ли утра, пепельница почти заполнена. Каждый раз Джиен прислушивается к себе, пытаясь понять: может, он просто скучает? Может, здесь слишком тихо? Может, ему просто необходимо натыкаться на игрушек-роботов во всех мыслимых и немыслимых местах или раздраженно шипеть, что посуду за собой можно было бы и помыть. Вроде нет. Он очень даже счастлив в своей идеальной квартире с системой кондиционирования, уничтожения неприятных запахов и огромным балконом. Джи снова закуривает, привалившись к огромному балконному окну. Он вспоминает, что на новоселье Топ не пришел, сославшись на какое-то интервью. Или съемку. Какая к чертям разница, если он так и не появился. В три утра любое действие приобретает немного другое значение. Словно смотришь сквозь призму ночи и любая вещь приобретает новый, потерянный днем смысл. Поэтому Джиен почти не задумываясь, достает телефон и пишет сообщение. «Ты не пришел на мое новоселье». Говорить об этом спустя две недели – глупо, однако в три часа утра это кажется нормальным. Джиен воспринимает это как разговор с самим собой, так как ответ вряд ли придет. Но стоит ему только положить средство связи в карман, как телефон пищит. «Ты только что заметил?» Прежде чем ответить Джиен думает, что надо быть осторожным со словами, особенно в три часа утра. И у него не получается. «Приезжай?» На это Сынхен отвечает только спустя минут двадцать. «Квон, я тебя ненавижу» Джиен смеется. Хочет отправить, что он тоже его ненавидит, но решает сначала переодеться. Когда он снова берет в руки телефон, на часах уже почти четыре. Он отправляет то, что хотел, и тишину разрывает звонок в дверь. Ночной гость стоит с бутылкой вина и двумя непонятно к чему взятыми апельсинами. - Вечеринка в самом разгаре? – Топ снимает обувь и проходит внутрь. Джиен плетется следом, все ещё думая, нахрена двум мужикам ранним утром два апельсина. - Не запачкай мне стол, когда будешь открывать вино. Топ притворно хмурится. Оглядывая квартиру, он присвистывает. - А ничего ты себе напел, Джи. Царские хоромы. - Да. Как и подобает царю. – Топ закатывает глаза и улыбается. Джиен улыбается в ответ. К пяти утра бутылка распита, сигареты почти выкурены, а на ковре всё же красуется пятно. Корки от апельсинов торжественно водружены на стол. - Сынхен. - Ммм? – Топ щурится от только начинающего восходить солнца. - Я всё ещё люблю тебя. Чудес не бывает. И Джиен знает, какой ответ он на это получит. Магия ночи почти закончилась, и он начинает злиться на себя за все сделанное. - Я тебя тоже. Но у нас с этим небольшие проблемы, ты же знаешь. - Знаю. У нас у обоих есть член, мы в популярной группе и если кто-нибудь узнает - нам конец. Кто бы знал, сколько раз они это обсуждали. Сколько чертовых раз. - Ты забыл, что мы оба любим быть сверху. Джиен смеется и кладет свои руки на плечи старшему. Волнами на него накатывает прежнее чувство, которому совсем не должно быть места в его новой жизни. В новой квартире, по крайней мере. Топ вздыхает. На его плечах только тонкие руки лидера, а кажется, что неимоверная тяжесть. В груди мнется желание плюнуть на все. Джиен, впервые за долгое время, хочет плакать. Как же жестоко над ним пошутила жизнь. В шесть утра уже совсем светло и у Топа на телефоне звенит будильник. Он ведь действительно не думал задерживаться так надолго. У порога они все же целуются. Горько, как обычно, почти обреченно. Джиен очень хочет попросить Топа остаться, но в этой огромной квартире ему не найдется места, это он знает. Что говорить о квартире, когда даже в этом огромном мире их маленькой, но очень живучей любви так и не нашлось подходящего места. Когда Сынхен выходит, Джиен тыкается лбом в стену, пытаясь выбить из головы всю дурь. Топ вдыхает на улице полной грудью и закашливается. Он хочет, что бы это чувство уже, наконец, умерло. Он хочет, что бы они, наконец, смогли его убить. Джиен бредет по квартире, которая почему-то теперь кажется настоящим домом. Он знает, что больше Сынхен здесь не появится. А потому, может он и постепенно исчезнет из его сердца. На следующую ночь, как и во все последующие, Джиен засыпает быстро. Кто-то, все же, вывел его бессонницу за дверь.