Искалеченные сердца

Прошу прощения, за то что так мало написано, и, что так долго прода не выходит))) ________________________________       В этот день ничего не предвещало беды…       Яркое желтое солнце светило высоко в бескрайнем синем небе, словно плавая в нем как море, белые пушистые облака мягко плыли по небосводу, укрывая его своим покрывалом. Тишину вокруг загородного двухэтажного домика разрушал лишь тихий шелест изумрудной листвы. В самом доме, в его сердце — на кухне, тихо передвигаясь, орудовала девушка. Ее золотистые волосы были уложены в пучок, чтобы не мешались и не дай бог не попали в еду, на стройное тело было надето легкое сиреневое платье чуть выше колен. Тонкие пальчики, ловко управляясь с ножом, мелко нарезали нужные ингредиенты для приготовления праздничного стола; утро было потрачено на покупку продуктов, и вот теперь Люси готовилась радовать своего подопечного, готовя вкуснейшие блюда, чтобы хоть немного удивит его в День рождения, исполнить свое обещание…       По всему дому разносился аромат готовящихся блюд, и пока в духовке подрумянивались коржи для торта, Хартфелия подготавливала фрукты и крем для украшения. За готовкой время летело незаметно и вот спустя несколько часов, когда за окнами в свои права вступал вечер, солнце близилось в горизонту, покрывая землю своим красно-рыжем покрывалом, Люси тихой поступью поднималась на второй этаж.       Подойдя к темной двери, за которой скрывалась комната Лексуса, молодая девушка постучалась. Тишина. Еще раз постучалась, и снова ничего.       — Лексус, ты тут? — хрупкая ладошка потянулась к дверной ручке. Нажала на нее, и дверь почти открылась, как сильные мужские руки перехватили руки блондинки, резко развернув Люси и сильно приложив ее головой и позвоночником об стенку.       — Какого хрена ты творишь, блонди? — с особой злостью в голосе прорычал мужчина. — Разве дед не предупредил тебя, чтобы ты даже не рыпалась в сторону моей двери?!       Этого не было видно, но в глазах цвета океана, словно шторм бушевала ярость вперемешку со злостью. Крепкая рука прижала девушке за шею к стене еще сильнее.       — Лекс, пусти, — прошептала Люси, резко охрипшим голосом, в карих глазах поселился страх.       — Если я с тобой пару раз был добр, это не значит, что ты можешь лезть по мне в комнату. — В голосе Дреяра так и сочился яд, блондина сейчас совершенно не волновало, что девушка от страха уже готова в обморок шлепнуться.       — Еще раз увижу тебя пытающуюся зайти туда, пощады не жду, — рыкнул мужчина. — После такого тебе лучше вообще ко мне не приближаться.       Также резко, как и прижал, Лексус отпустил Люси, и зашел в свою комнату, громко хлопнув дверью, даже не зная, что сейчас происходит с волонтеркой.       Карие очи словно заволокло туманом. Воспоминания из прошлого, такого темного и страшного, что любой другой человек уже давно бы посидел, всплывая в подсознании, и даруя неописуемый страх и ужас.       Темно-серые стены, словно непроходимые горы, окружали юную девушку вот уже вторую неделю. Их холод давил на психику, убивая ее, тусклый свет единственной лампы кидал пугающие тени, что мешали спать. Тяжелые шаги за металлической дверью ударяли по мозгам, а грубые мужские голоса, пропитанные одновременно злость, похотью и сарказмом нокаутировали пока еще невинную душу.       Слышится скрип.       Громкие шаги заходят в сырую холодную комнату, а если уж быть точнее, то тюрьму, приближаются к сгорбившейся женской фигуре.       Её красивое лицо сейчас было искаженно ненавистью, в карих глазах, под которыми залегли темные круги от недосыпа, пустота, губы разбиты, а на левой скуле пестреет фиолетовый синяк. Если хорошо, учитывая освещение, приглядеться кЛюси, то можно заметить, что по всему ее истощенному хрупкому телу пестреют синяки, царапины с подсохшей коркой крови, а там где невидно, прямо под футболкой, располагается электрический ожог, под шортами — на правом бедре — жгучей болью отзывается уродливый шрам.       — Ну, что, малышка, пришло время к новому допросу, — усмехнулся бугай.       На лицо он был не очень то красив: толстые черные брови, одну из которых рассекает плохо заживший шрам, нос явно был несколько раз сломан и сросся не правильно. Тонкие губы, искажены сейчас похотливой усмешкой.       — Не смей ко мне прикасаться! — блондинка все еще способная огрызаться, тут же получила пощечину — из только что поджившей губы вновь потекла кровь.       Разозлившийся брюнет, резко схватил Люси за тусклые пшеничные волосы, раньше отливавшие золотом, поднял ее на ноги и вцепился своей большой лапищей ей в шею.       — Ты, сучка, кажется, еще не совсем поняла, — рыкнул бугай, — ты здесь лишь мусор, и я могу сделать с тобой все что угодно, но для начала ты,дрянь мелкая, расскажешь нам все, что знаешь. — Отпустив задыхающуюся Хартфелию, он потащил ее на выход.       Тонкие руки взметнулись к шее, легкие начали сокращаться, пытаясь набрать живительного воздуха, в карих глазах поселился ужас. Еле-еле блондинке удалось доползти до своей комнаты, где расшвыряв почти все вещи из привезенного рюкзака, Хартфелия достала таблетки — от приступа паники — быстро закинула две капсулы в рот и проглотила их, даже не поморщившись от давно приевшейся горечи. Ужас все еще сотрясал ее тело, прошлое до сих пор внушало ей страх.       Люси так и не узнала, что за всей этой сценой, начиная с момента с Лексусом, за ней наблюдал Макаров, который с испугом наблюдал за последними действиями девушки.

***       За молодым мужчиной громко хлопнула дверь.       Вокруг него царил хаос: перевернутое кресло валялось около балкона, прямо рядом с закрытым покрывалом зеркалом, на ковре с коротким мягким ворсом брызгами расплескались осколки ваз, картина висевшая напротив кровати была жестоко покромсана дротиками, а на тумбочке, что расположилась около кровати, стояла разбитая фотография в рамке. Под паутиной расколотого стекла стояла молодая красивая пара: привлекательный блондин держал за талию не менее привлекательную шатенку. Они были счастливы.       А сейчас в душе Лексуса полный раздрай, такой же, как и в его комнате. Темные сгустки боли плескались внутри его души, мучали и терзали. Окутывая душу парня с ног до головы, проникая в самые потаённые местечки сознания, боль невыносимо медленно съедала его.Дреяр уже был закончить свое никчемное существование самоубийством, чтобы больше не мучиться, пока не пришла очередная волонтерка. Люси Хартфелия по мнению синеглазого была слишком светлой и наивной, девушкой, которая наверное, мечтала спасти всех, от маленьких букашек до придурошных кретинов, которые только и могут что причинять боль (Лексус отнес себя к последнему).       Но где-то в самой ее глубине, на дне ее души плескалась тьма, подмигивая блондину из подсознания девушки. Казалось их тьма — у каждого разная — объединилась в одну, показывая, раскрывая их мерзкие искалеченные истерзанные души, убитые горем и съедаемые страхом и болью. Он видел, видел как за спиной этой, казалось бы, маленькой хрупкой девушки, невинной блондинки стояла сгорбленная фигура.       Лексус чувствовал, как от этой фигуры несло смрадом и холодом — он видел Её Величество Смерть. Одетая в черный плащ, от которого темным пламенем искрился ужас и страх, она стояла за спиной Люси, снисходительно наблюдая за ним своими прищуренными глазами, в которых он видел глаза блондинки. Такие же карие, такие же глубокие, и такие же печальные. Дреяр видел все это и не понимал, почему за этой невинной девушкой скрывается Смерть.       Опустив голову и посмотрев на свои перемотанные бинтами руки, синеглазый вспомнил тепло и нежность кожи Люси, шелковистость этих золотистых локонов, что выбившись от удара из пучка, ласкали ему щеку, округлые формы, которые он свои телом вжимал в стену, пухлые розовые губы, из которых вылетало теплое дыхание, опаляя его губы…       Господи, чего только стоило Дреяру сдержаться, он даже сам не знает, что мог бы сделать с этой маленькой девочкой, лишь ужас в ее шоколадных глазах, обрамленных пушистым золотом ресниц, остановил его. Ему стоит избегать молодую волонтерку, либо сделать так, что она возненавидела его и ушла, также как и предыдущие, чтобы не привязаться к ней, не полюбить эту девушку с противоречивой душой.       Страх поселился в душе Лексуса. Страх вновь влюбится и потерять любимую….

Эти двое даже и не подозревают, что их искалеченные сердца смогут излечиться только благодаря друг другу.

________________ Жду ваших комментариев)