Прах к праху

Вопреки надеждам на то, что на поиски уйдёт какое-то время, Квиринус нашёл её быстро. Эта могила выделялась на фоне других слишком явно: место возле надгробного камня буквально заросло маргаритками, ярко-жёлтыми цветами, совсем не к месту выросшими там, где обитает смерть, закрывшими собой имя и дату смерти. Он знал, почему именно маргаритки, знал, кто их наколдовал, и, разумеется, знал, кто здесь похоронен, но тем не менее хотелось прогнать последние сомнения и ничем не обоснованные надежды на то, что могила принадлежит кому-то другому. Сомнения развеялись, едва бывший профессор магловедения щёлкнул пальцами, заставив цветы склониться вниз. Здесь покоится Пандора Лавгуд. Любящая мать и любимая жена, - гласила первая строчка. Пандора Лавгуд... В Хогвартсе её фамилия была другой. Тоже училась на Когтевране, но на курс младше. Она больше запомнилась ему по Хогвартсу, чем после него. Он помнил, что у Пандоры были длинные светлые волосы, большие серые глаза, и она была невысокого роста, помнил, что она всегда неправильно завязывала галстук, была очень рассеянной и никогда не переживала по поводу утерянных вещей, что любила горький холодный чай, бирюзовый цвет и рисовать на уроках, которые казались скучными, обожала эксперименты, неплохо разбиралась в зельях, ни черта не смыслила в ЗОТИ, но имела незаурядные способности к заклинаниям. Квиринус всегда восхищался этим её умением чувствовать слово и наделять его силой. Талантливая, своеобразная, увлечённая. Квиррелл очень любил в ней всё это. В самом её имени было что-то... Дарующее освобождение. Сейчас, именно здесь, на кладбище, среди могил и этих навязчиво-ярких цветов, Квиринус впервые за долгое время это почувствовал. Освободились мысли, которые он так долго отгонял от себя, прятал их в глубинах подсознания, чтобы никто не нашёл, не обнародовал ему же, не посмеялся, не унизил вновь... Квиррелл еле вырвался из заточения бесплотным духом, и теперь, оказавшись так далеко, мог спокойно предаться своему горю, которое он так долго копил в себе, намеренно не перечитывая мысленно последнее письмо, присланное, впрочем, не ей, а её мужем. Тот не был многословен, что на него, кстати, совсем не похоже. "Она умерла, её уже год как нет" - единственное объяснение, которое получил Квиринус, чёткий и лаконичный ответ на вопрос о том, почему Пандора так долго не выходит на связь, почему не ответила ни на одно из его многочисленных писем, отправленных со всех точек мира. Год как нет... Это подтверждала строчка, указывающая на дату смерти. Подумать только, в день, когда она умерла, Квиррелл беззаботно прогуливался по лесу, собирал цветочки, посещал пабы и напивался до такого состояния, что к утру не мог вспомнить, кто привёл его домой. Тогда ещё Квиринус мог себе позволить всё это. Не сейчас. Так странно думать об этом именно тогда, когда её уже год как нет. Он ожидал от себя бурной реакции, всплеска эмоций или слёз хотя бы. Но то ли с реакцией в последнее время дела совсем плохи, то ли эмоции в его душе так глубоко запрятаны, что вот так запросто их не вынешь, то ли слёзы он все выплакал, ежедневно получая ментальные удары в голову такой силы, что собраться с мыслями, вернее, с их остатками, становится трудно, только Квиринус продолжал стоять возле надгробия, окружённого ярко-жёлтыми цветами, глядел в буквы, высеченные на нём, и словно не понимал ни одну из них, прямо начиная со слова "покоится", поскольку, к сожалению, в слове "здесь" сомневаться не приходилось, ибо Квиринус знал лишь одного человека, которому подобное "украшение" могилы могло показаться уместным. Пандора Лавгуд. Раньше её фамилия была другой. В Хогвартсе они были отличными друзьями, у них были общие интересы, они много времени проводили вместе, делились планами на будущее, собирались посвятить себя науке. Так было, пока в жизни Пандоры не появился Ксенофилиус Лавгуд. Этот беспечный чудак, нелепый мечтатель забил ей голову всякими глупостями вроде мозгошмыгов, кизляков и прочего. Она больше не думала о том, чтобы посвятить себя науке, а совершенно серьёзно собиралась растратить свою жизнь на сомнительные удовольствия и опасные эксперименты. После окончания школы они виделись редко, но часто переписывались. И хоть порой Квирреллу и недоставало её общества, в конце концов он смирился с тем, что как раньше они уже общаться не будут. Этот факт не был для него проблемой до тех пор, пока не пришло приглашение на свадьбу. Мероприятие, на котором Пандора официально отдаётся в руки Ксенофилиусу, на публичное признание себя собственностью другого человека и захоронение своего потенциала под завалами быта. Разумеется, его там не было. На размалёванную всеми цветами радуги открытку Квиринус ответил, что не намерен участвовать в этом балагане, что за замужеством следует деградация и что это самый простой способ зарыть свой талант так глубоко, где его уже никто не найдёт. Ему было бесконечно жаль, что перспективная волшебница в скором времени превратится в заурядную домохозяйку или, что ещё хуже, станет такой же, как её муж, полностью сольётся с его личностью. На это письмо Квиринус ответа не получил, да и не только на это. Отношения были безнадёжно испорчены и он сам был в этом виноват, только мужества всё не хватало признаться себе в этом. А как хватило, так возникло желание повиниться, попросить прощения у Пандоры за свои резкие слова. Да, они не поссорились из-за этого и после её замужества общаться продолжили, но Квиринус знал, что обидел её этим письмом. Отправляясь в кругосветное путешествие Квиррелл намеревался по возвращению прийти к Лавгудам и извиниться. Но было уже поздно: она умерла, её уже год как нет. Он закрыл глаза, представив Пандору Лавгуд такой, какой видел последний раз: одетая во что-то красивое и узорчатое, с растрепавшимися от ветра волосами, она еле поспевала за ним, торопящимся на вокзал, без остановки разгагольствующим о том, как много ему даст эта поездка и как много удастся сделать, подразумевая при этом, что непременно уничтожит Волдеморта, как планировал все эти годы, обучая в Хогвартсе магловедению,надеясь, что ему доверят когда-нибудь Защиту от Тёмных Искусств. Квиринус отчётливо помнил, что в тот день Пандора, обычно весёлая и улыбчивая, мрачнела с каждым его словом и всю дорогу молчала. Только перед самой отправкой поезда она, вцепившись Квирреллу в рукав мантии, произнесла: - Мне хочется верить, что найденное тобою там станет для тебя светом. Пожалуйста, не связывайся с тёмной магией, иначе ты можешь сбиться с пути. Воспоминание поразило, словно молния. Не удержавшись на ногах, Квиррелл рухнул на колени возле надгробного камня той, кто была ему другом. - Почему я тогда тебя не послушал? Почему я решил, что в моей власти совершить невозможное? С чего вообще я это взял? - воскликнул бывший преподаватель магловедения, схватившись за голову, не открывая глаз: Квиррелл говорил с той, кто провожала его на поезд, той, кто надеялась, что он всё-таки одумается. В эту минуту всё казалось таким бессмысленным, что бессмысленным признаниям, по логике вещей, было самое время. - Я знаю, что это уже ничего не изменит, но я всё равно скажу это, - его руки задрожали, Квиринус не пытался унять эту дрожь. - Прости меня, Пандора! Мне так жаль, что умерла ты, а не я! Слёзы полились из его глаз свободно и легко, та, чьё имя с греческого переводится как "всем одарённая", в мыслях была совсем как живая и никто в эту минуту не мог посметь смеяться над её памятью или над ним, трясущимся как лист возле надгробного камня. Дрожь охватила всё его тело, рыдания подкатили к горлу. Грустная, более рассеянная, чем обычно, и какая-то отстранённая - такой Пандора Лавгуд была в день, когда Квиринус видел её в последний раз. Знала ли она тогда, с чем вернётся из своего путешествия Квиррелл? А если знала, то могла ли как-то остановить это? Квиринус знал наверняка, что нет. Он был одержим этой идеей. Выследить и убить Волдеморта, стереть его с лица земли, превратить в прах, коим он практически стал, после встречи со знаменитым Гарри Поттером. Нужно было только лишь подтолкнуть его к краю бездны. Так думал Квиррелл до приезда в Албанию. В результате, к краю бездны подтолкнули вовсе не Тёмного Лорда. Пандора Лавгуд не была провидицей. Но была дальновиднее многих. Почему Квиррелл этого раньше не понял? Потому что думать о том, что замужество отупляет, было приятнее, чем признавать, что умные книжки за столько лет так ничему не научили. - И если раньше у меня были не совсем полные представления о добре и зле, то сейчас я не имею совершенно никакого понятия об этом. Знаешь, я оказался там, где мне на самом деле был путь заказан. Ты знаешь, я ведь считал, будто знания - сила, - говорить из-за рыданий было сложно, но он чувствовал, что с каждым словом становится легче, он знал, что будь Пандора сейчас жива, она бы его выслушала. Неизвестно, простила или нет, но однозначно выслушала бы. Дарующая освобождение не утратила этого своего дара даже после своей смерти. - Я ошибался. Сила - это нечто совсем другое, вовсе не то, о чём я думал. Вот сейчас, когда я получил её, она жрёт меня изнутри. Квиррелл не выдержал и разрыдался в голос. Почему небо забирает себе лучших? Почему бы не забрать её мужа, например? От него же, как от его паршивенького издания, всё равно никакой пользы. А сколько мир потерял, лишившись Пандоры... Один только Квиррелл потерял всё. - Я ничего не сделаю с этим, мне так больно, я так устал, - шептал он сквозь слёзы. - Мне так хочется снова тебя увидеть, я хочу смотреть в твои глаза, я хочу взять тебя за руку, я хочу услышать твой голос, я хочу отдать свою жизнь тому, что забрало твою, потому что остаться должна ты, а не я. У тебя муж, ребёнок, а я кому нужен? Я остался один, наедине с силой, с которой я не могу справиться. Ты знаешь, когда наши пути разошлись, мне было очень одиноко, а теперь... Я уже вроде как не один, со мной сила, но это совсем мне не по душе. Иногда кажется, будто я ничем больше не являюсь, а порой я ощущаю в себе мощь небывалой величины, - Квиррелл всхлипнул. Ради этой пресловутой мощи он положил свою жизнь и всё, что имел. - Но это лишь мгновение. Остальное время - боль, ощущение собственной ничтожности и осознание того, что всё катится к чертям и я не в силах ничего изменить. Пандора, со мной происходит нечто, над чем я не властен, и мне кажется, однажды я просто больше не буду тем, кто я на самом деле. Но пока я всё ещё я, тот Квиринус, которого ты когда-то знала, я вот, пришёл к тебе. Прости меня за то, в чём я виноват перед тобой и спасибо за всё, было, спасибо за то, что могла меня спасти, только вот я, наверное, этого просто не заслужил. Он вытянул руку вперёд, словно надеялся коснуться образа, что выдало ему подсознание, но пальцы коснулись лишь стеблей цветов, смиренно склонивших вниз свои ярко-жёлтые головы. Квиррелл боялся открыть глаза, он не хотел видеть ни этого камня, ни этих цветов. - Мне так больно... Я так устал бороться. И я всё так же, как и до путешествия, хочу уйти. Только теперь-то я точно знаю, что идти некуда, да и к тому же я уже больше никогда не буду один. А самое отвратительное в этом то, что я сам для себя это избрал, я стремился к этому, но... - его голос, и без того утративший спокойствие и ровность, тоненько задрожал. - Но ведь я не знал! Я не знал, Пандора, я совсем не знал, я и помыслить не мог, что со мной сделает эта сила! О, как я был не прав, как не прав! О, как я жалок сейчас, как я отвратителен, как я ненавижу себя, если бы ты знала! Пандора, мне так стыдно перед тобой. Судя по всему, настал тот момент, когда Квиринусу пришлось осознать: всё, что было для него важно, то, что имело смысл, теперь бессмысленно и ничего ему больше не нужно. Всё, что теперь стало ему доступно, он возненавидел. Хотелось лечь на эту землю и смотреть на неё закрытыми глазами, никогда их больше не открывая. В голове звенел тихий голос Пандоры, призывающий перестать сыпать наполеоновскими планами, её перекрикивал его собственный голос, уверяющий, что стоит только доказать профессору Дамблдору, что он, Квиринус Квиррелл, способен вести Защиту От Тёмных Искусств, то сразу же у всех, кто смеялся над ним, несчастным неврастеником, изменится к нему отношение. Квиррелл открыл глаза. Образ той, что была ему другом, исчез. Перед ним стояла надгробная плита, которой было всё равно на каждое только что им произнесённое слово. Никто никого не простил, потому что никто ни перед кем не извинялся. Пандора Лавгуд умерла чуть больше года назад. Квиринус Квиррелл обречён на жалкое существование бесправного слуги. Они никогда больше не встретятся. Их жизни закончились. Как-то раз в разговоре она упомянула, что было бы забавно, если бы мертвецы ходили бы друг к другу в гости, ведь так, наверное, грустно тлеть в одиночестве. Квиринус и не думал, что однажды воспримет эти её слова как пророчество: мертвец пришёл к мертвецу, чтобы было не так тяжко тлеть. Всё сбылось.