День рождения.

Сказать по правде, парки развлечений Хлоя любила только в детстве. И то ради американских горок, точнее, ради возможности посмотреть на визжащую Макс, довести ее до нервного срыва попытками вылезти из кабинки, а после флегматично лопать сладкую вату, на которую подруга после третьего катания не могла даже смотреть. Но сегодня у Макс день рождения. Первый день рождения, который они могли бы отпраздновать вместе за все эти чертовы пять лет. Так что Колфилд можно было простить все, даже этот долбанный приезжий парк аттракционов, в который она потащила Хлою сразу после занятий. Впрочем, стоило ли его прощать? Американские горки показались почти такими же веселыми, как и в первый раз, правда, Макс почти не визжала и все порывалась — со странно нехорошим блеском в глазах — отстегнуть ремни и посмотреть, что будет, если прокатиться без них. Главным аргументом было — «если что, я перемотаю». Стоит ли говорить, что так они и сделали? Перематывать пришлось в самый критический момент — Хлоя уже наполовину вывалилась из кабинки, смотритель кричал им что-то не совсем цензурное, а Макс не пугалась, а просто хохотала. После всего, что они пережили, смеяться над такой глупостью было легко и правильно. Горки, чертово колесо, карусели, от которых у Макс уже кружилась голова, нелепая ковбойская шляпа из картона, которую Хлоя выиграла для нее в тире, соевые хот-доги — так могли бы отпраздновать день рождения тринадцатилетние девочки. Впрочем, они и чувствовали себя тринадцатилетними, пока смеялись, держась друг за друга, чтобы не упасть. Это было именно то, что нужно. Возвращение во времени, которое тебе не может дать ни одна суперспособность. День несся, как цветной вагончик, наполненный запахами детства, почти забытым ощущением беззаботной радости и тепла. День почти остановился, растеряв весь свой груз, пока Хлоя и Макс, устроившись на скамейке, вяло доедали остатки мороженого. — Эй, хиппи, а где же твои, мать их, селфи? — беззлобно окликнула Хлоя, кивая на камеру, что мирно покоилась в кармане сумки Макс едва ли не весь день. — Мне их на горках было делать? — Макс вытащила камеру и подняла ее на одной руке. — Скажи «HELLA»! То, какую рожу скорчила Хлоя, можно было даже не проверять. Макс подхватила теплый еще снимок, вгляделась в проступающие на бумаге лица… — Эй, ты заляпала меня мороженым, — она ткнула в бок синеволосую подругу, которая нависла над ее плечом. Хлоя только хмыкнула. — Забей, Макс, теперь это хотя бы смешно. Макс прищурилась, но Хлоя, как обычно, не обратила на это внимания. Зря, ведь в следующую секунду Макс размазала свое мороженое точно по щеке подруги. — Да ты охуела, девочка! — глаза Хлои издевательски блеснули. — Ну держись! Через десять минут у них было еще одно фото. Смазанный кадр — потому что снимала Хлоя — где с трудом можно было угадать перепачканные лица. На переднем плане Хлоя — показывающая два пальца вместо обычного среднего, что у нее значило «Я победила». Макс со смехом сдалась еще тогда, когда Прайс заткнула ей рот остатками вафли. — А теперь пошли отмываться, — констатировала Макс, когда смех немного утих. Хлоя покладисто кивнула, даже не предложив в этот раз решить все перемоткой времени. Макс предпочла думать, что ей все-таки не хотелось терять это — дурацкое и детское — воспоминание. Пусть даже его сохранила камера.