The catcher in the lie

      Танец под семи гладко выглаженными черными, как вездесущий мрак вуалями пронзал насквозь мое тело, словно я танцевала в паре с изголодавшимся по живой плоти вампиром, который посему сковал мои руки толстыми свинцовыми цепями, жадно впиваясь в мою длинную шею, которые в стародавние времена имели лишь француженки, в довесок с идеальной осанкой. Он кружил меня, как будто бы заманивая, убаюкивая, излечивая спрятанные под сердцем раны, обдавая их плотной стенкой льда. Резко отпускал. Выпад. Руки обжигало свинцом, с такой силой, что изначально хотелось кричать, впитывать текущие по щекам слезы, словно льняная плотная ткань, а потом снова вбирать этот смертельный поворот. Шаг назад. Два вперед. Летящие вуали, покрывающие наши головы, если бы я в конец не иллюзорно представляла партнера, кой-так ловко наносил увечья на каждый сантиметр кожи, ибо каждый удар оставлял на шелковой ткани отметины, те же самые, что и на оголенных плечах. На какой — то миг разум перестал функционировать, лишь трель доносившейся музыки пронизывала меня, словно водопад, разграничивающий два равных океана. Еще раз выпад в сторону, мои ноги коснулись черты разделяющей клочок земли и обрыв. Я лишь на миг ощутила это притяжение гиены огненной, словно сам дьявол тянул меня за собой в жерло вулкана, но резко вернулась на круги своя, снова в его горячие руки, которые отдают во рту привкусом железа. Окутывая меня цепями вокруг талии с силой сжимая, так, что с моих уст срывается стон раненого зверя вперемешку со словом: «Остановись». Но, от этого становится лишь больнее, пока все не притупляется ноющей пустотой и бессилием. Он резко ослабляет хватку, и я падаю на колени, впитывая аромат мокрого зноя. Судорожно вбирая остатки едва похожие на силы, кой-безжизненно огибали артерии, я встаю. Изначально, хотелось молить о пощаде, не прогонять, вымолить эту толику нежности, шепот слов, прикосновения губ, но воспоминания медленно стираются из памяти, словно ластиком. Я смотрела в его глаза и видела совершенно постороннего мне человека, клетки отмирают, как потерявшаяся фотопленка, клочок старых фотографий. Снова шаг вперед. В этот раз я шагаю в его сторону, словно пытаюсь застать врасплох своего злейшего врага, но он делает шаг назад. Медленный танец с разными выпадами из стороны в сторону, словно вереница улетающих птиц, которых мы не успели проводить на рассвете. Стоп. Мужчина кладет поверх моей щеки свою ладонь, медленно перебирая ногами в такт музыке, пока она обволакивает спокойными нотами мою душу, аккуратно проводя тыльной стороной по изгибам шеи. Нет, что — то еще живет, заставляя помнить эту небрежную дрожь. Быстрый шаг влево, снова на краю, наклон вперед, и секундная пауза. Глаза в глаза. Холод. — Ну, а что теперь чувствует твое сердце? — Какое сердце? На миг, закрыв глаза, я почувствовала, как мою голову окутывает черная пелена тонкой сетки. На руках выступила кровь, от раскаленного свинца, но я молчу. Стиснув зубы, пытаюсь на миг пробудить в себе хоть какой-то мизер эмоций, но их словно искоренили, а корни выбросили. Резко распахнув глаза, я, наконец, поняла, что он был моей иллюзией, всё это время, я тщетно висела прикованная на краю обрыва, цепями, которые некогда сама сковала. Я прежняя умерла. Перерождение длиною в вечность, очерченным плотным слоем крови, на моих потрескавшихся губах.