Война сердец

      В комнате, со стенами, обитыми изумрудным шёлком, в кресле сидел юноша. Волосы его, чёрные и блестящие, ниспадали до пояса. Он не двигался, вперив раскосые глаза-сапфиры в книгу, где страницы отливали золотом. И не отражалось в его взгляде никаких чувств — ни хороших, ни плохих. Белая рубашка, отороченная кружевом; бархатные штаны, по бокам стянутые шнурками; серебряные пряжки на сапогах и длинные когти ясно говорили об аристократическом происхождении их владельца. Руки юноши унизывали браслеты и кольца; из них особо выделялся серебряный перстень с изумрудом, что сиял, как звёзды на небосводе.       Тут не было окон и дверей, а на возвышении стояла круглая кровать с прозрачным балдахином. На стене — камин, где горел синий огонь. В центре комнаты располагался зелёный диван. Шевеля ногами и цокая когтями, он изредка путешествовал от камина до кровати и обратно, напоминая древнюю-предревнюю черепаху. Дальний угол занимал стеллаж с книгами: говорящими и кричащими, плюющимися, шепчущимися и поющими серенады. Растения в горшках вращали глазами и даже щёлкали зубами. На низеньком столике в золотой чаше плескалась жидкость, меняя цвета и источая аромат пачули.       Юноша (это был Данте) упорно вчитывался в фолиант. Обложку из чёрной кожи украшали символы и надписи на непонятном языке. Данте это не смущало — книга так его увлекла, что он едва дышал.       Вдруг — яркая вспышка и стена раскололась, выплюнув из расщелины-пасти белоснежную кошку. Пройдя в дыру, она встряхнулась и взмахнула пушистым хвостом. Сощурив чёрные глаза, посмотрела на Данте. Он и не шелохнулся, даже головы не поднял, будто находился в под гипнозом волшебной книги. Мягко ступая по ковру, кошка дошла до Данте и села у его ног.       — Мяу, — она потёрлась головой о его начищенный до блеска сапог.       Данте взглянул на неё, лицом не выразив ничего, — он походил на бесчувственную статую.       — Мя-я-яу! — жалобно повторила кошка.       Наконец ресницы юноши дрогнули, черты смягчились, а в сапфировых очах затеплилась жизнь.       — Как ты сюда попала? — спросил он тихо.       — Мяу, — ответила кошка вновь.       — Странно… за всё время, что я тут нахожусь, я вижу живое существо впервые. Ты, наверное, голодная, — вздохнул Данте.       На полке, расписанной таинственными знаками, стоял чугунный котелок. Водрузив его на стол, Данте открыл крышку. Котелок задымился и выплюнул из недр графин с молоком, горшочек со сметаной и блюдо с рыбой. Данте налил в плошку молока, в другие две плошки положил рыбы и сметаны и сунул еду кошке под нос. Та, чихнув, отвернулась. Выгнула спину и потёрлась о ногу Данте.       — Ты не хочешь есть? — удивился он, прижав её к груди.       Кошка оказалась маленькая, лёгонькая, с нежной, пушистой шёрсткой. Тараща полные слёз и тоски глаза, она жалобно мяукала. Сердце у Данте ёкнуло — он безумно любил животных и ничто не могло это изменить.       — Какая ты красивая! — он гладил очаровательную кошечку; та дрожала, ласкаясь к нему, словно искала защиты.       — Ну чего ты дрожишь? — успокаивал её юноша. — Кто тебя так напугал? Не бойся меня. Животные гораздо лучше людей, и я никогда их не обижаю. А некоторые люди не стоят и того, чтобы в них плюнуть. Ты и сама это знаешь. Тебя явно кто-то обидел. Не удивлюсь, если над тобой издевался какой-то человек, ведь всем известно, что люди — твари.       Мало-помалу кошечка успокоилась и перебралась к Данте на плечо, фырча от удовольствия. Юноша хотел снять её с плеча, чтобы пойти в кровать, не тут-то было — она прилепилась намертво.       — Послушай, но я хочу спать, — недовольно сказал Данте. На кошку это не произвело впечатления, и Данте пришлось лечь с ней вместе. Удовлетворённо мурлыкнув, она лизнула его в подбородок.       Присутствие живого существа всколыхнуло сердце Данте. Перебирая мягкую шёрстку, он, наконец, упал в сон.       Проснулся от ощущения тяжести. Открыл глаза и обомлел. На груди его теперь лежала девушка с длинными тёмными волосами. Обвивая Данте руками, она блаженно улыбалась. Эстелла!       Данте проморгался. Неужто он сошёл с ума? С момента своего появления в этом колдовском доме, он не помнил некоторые события, не знал, какой сейчас день, год и месяц. Здесь не было часов и время словно заблудилось. Данте это пугало. Он жаждал вернуться к обычной жизни, но не знал как. Двери и окна отсутствовали, и Данте не видел выхода. Зато нашёл целый стеллаж магических книг и стал изучать их в надежде, что какая-нибудь поможет ему.       Волшебные фолианты очаровывали. Читая, Данте погружался в иные миры. С благоговением гладя обложки с выбитыми на них серебряными и золотыми надписями, выложенные рубинами и сапфирами корешки с каллиграфическими буквами на латыни и арабском языках, он испытывал экстаз. Данте любил старинные вещи, приятные запахи и звуки, дорогие ткани. С такими вкусами ему следовало бы быть аристократом, живущем в роскошном замке, но, верно, не в том месте и не в то время он родился.       Часто Данте терял связь с реальностью, а придя в себя, ничего не помнил. Но в минуты просветления он думал об Эстелле. Как там его милая храбрая девочка? Она ведь не знает, что он жив. На площади, когда он раскусил капсулу, возникло ощущение, будто тело превратилось в лёд. И последнее, что он помнил, — крик «Пли» и семь стрел, вонзающихся в грудь. А дальше — пустота.       И вот он очнулся в волшебном доме, где остановлен ход времени и нет живых существ. Данте казалось — он тут уже несколько лет. Он тосковал по солнцу и зелёным пампасам, со слезами вспоминая свободу, охоту на лошадей, тёплый ветер, вскидывающий волосы. Может, это и есть смерть? И это место — пресловутый рай или ад. Если рай, он дико скучный и не стоит того, чтобы в него рваться. А если ад… ничего страшного в нём нет. Здесь не хуже, чем в сырой тюремной камере. Но там — люди, а тут даже цветы ненастоящие. Они не пахнут, не вянут, только сияют, вращая глазами. И полюбоваться на них нельзя — они сразу шипят и плюются.       Самым больным для Данте было то, что он ничего не знал о Янгус, Алмазе и Жемчужине. Может, Эстелла забрала их к себе? А, может, отпустила на волю? Но вчера появилась эта кошка, такая хрупкая и миленькая. Данте был счастлив, заснув с ней на груди, а сегодня проснулся и увидел Эстеллу. Настоящая, реальная, его любимая девочка лежала с ним рядом.       Помотав головой, чтобы согнать наваждение, Данте ущипнул себя за ухо. Нет, не сон. Он не спит. И Эстелла не исчезает. С восторгом на лице она сладко посапывает, как в былые времена.       Данте нежно погладил девушку по пояснице, накрутил на палец её длинный локон. Эстелла шевельнулась. Зевнув, открыла глаза. И взгляды их встретились.       — Эсте, — выдохнул Данте.       Струйки слёз покатились по её лицу, и Эстелла судорожно обхватила ладонями его щёки, проверяя, Данте это или нет.       — Живой… живой… мой Данте…       Вместо слов он накрыл её губы своими. А она мёртвой хваткой вцепилась в юношу, точно боялась — он вот-вот исчезнет.       — Живой… живой… люблю… люблю… — мямлила Эстелла, обезумев от счастья.       — И я люблю тебя, — отозвался он эхом. — Эсте, как ты сюда попала? Вчера я заснул на груди с кошкой, а проснулся с тобой. А где кошка?       — Это я… я была кошкой, — она ткнулась носом Данте в висок; на лицо ей упали тяжёлые пряди его волос.       — Ты превратилась в кошку? — повёл он бровью. — Но как? Ты ведь не можешь колдовать.       — Это всё благодаря одной женщине. Её зовут Клариса. Она отыскала тебя с помощью магического шара и наших обручальных колец, — объяснила Эстелла ему в ухо. — Мы с ней превратились в кошек и пришли сюда. Она сказала, что человек не может попасть в это место, а животные могут, на них волшебство не действует. Клариса что-то наколдовала, и в стене образовалась дыра. Она велела мне пройти сквозь неё. Я прошла, и вот я здесь. Но где сейчас Клариса, я не знаю. Наверное, она решила оставить нас наедине. Я так ей благодарна! Она меня спасла. Если бы не Клариса, я бы до сих пор умирала от отчаяния.       — Но как ты обернулась в себя?       — Не знаю. Наверное, действие колдовства закончилось само.       — Не нравится мне всё это, — нахмурился Данте. — Откуда взялась эта Клариса?       — Зеркало сказало, что я должна найти женщину, которая умеет превращаться в кошку, но она нашла меня сама…       — Погоди-погоди, какое ещё зеркало? — не понял Данте.       — Волшебное. Я с ним разговаривала. Это оно меня научило, как варить то зелье, что тебя спасло. Правда, Клариса думает, что зеркало подозрительное.       — В этом я с ней согласен.       — Но если бы не оно, тебя бы убили, Данте.       — Не могу поспорить, — вздохнул он. — А где сейчас это зеркало?       — Оно осталось в «Маске», с другими вещами.       — Жаль… хотел бы я взглянуть на него.       — Данте, но что было с тобой после казни? Книга Прошлого, которую мы листали с Кларисой, показала, что ты очнулся, пришёл в «Маску», взял какой-то меч и Алмаза. Потом ты спустился под землю, встретил ожившего Тибурона и провалился сюда, в другое подземелье.       Данте нахмурился.       — Я такого не помню. Последнее, что помню, как в меня выстрелили из арбалетов. И потом я очнулся здесь.       — О, боже, милый, это, наверное, действие зелья! Клариса говорила, что из-за него можно память потерять. Но ничего, это исправимо. Самое главное, что ты жив!       Однако Данте рассказ возлюбленной насторожил. Какая-то Клариса. Какое-то зеркало. Какая-то дыра. Ничего непонятно. Но главное — Эстелла вновь с ним рядом. Его любовь, сильнее которой нет на земле. Потеряв рассудок от избытка чувств, он жадно поцеловал девушку.       — Люблю, люблю, — шепнула Эстелла ему в рот.       Она плакала и плакала, прижимаясь к Данте, будто искала защиты от невзгод внешнего мира. Но вдруг замерла. Спрятав лицо в ладонях, захныкала.       — Нет-нет, я не могу…       — Что случилось, Эсте?       — Я… я не могу… быть с тобой… Мне, наверное, больше никогда не будет хорошо с… с мужчиной.       — Ну что ты, глупенькая! — Данте рассмеялся, зарываясь носом в её волосы. — Ты просто перенервничала, бедная моя девочка.       — Нет, это другое. Я боюсь, что мне будет больно.       — Больно? Разве тебе когда-нибудь было со мной больно? — Данте рывком поднялся и сел на кровати. — Ты мне не говорила.       — С тобой — никогда, — сдавленно промямлила Эстелла. — С тобой я была счастлива, я летала.       — Тогда я не понимаю. Откуда такой страх?       Всхлипнув, она обвила руками его шею.       — Я должна тебе кое-что рассказать. Прости меня… прости, мой милый. Я этого не хотела, так получилось… Я… я… о, боже, как же мне это сказать? Я… я… вышла замуж.       — Конечно, ты вышла замуж. За меня, — усмехнулся Данте.       — Нет, ты не понимаешь, — Эстелла взъерошила ему волосы на затылке, надеясь таким образом смягчить удар. Данте это обожает, за эту ласку он ей всё простит. — Я… я ведь думала, что тебя больше нет. Я чуть с ума не сошла. Я хотела уйти в монастырь, но меня оттуда силой забрали мама и отчим. Они… они меня заставили… А я мечтала о смерти, я не могла и не хотела жить без тебя… В общем… боже мой, прости меня, Данте! Я вышла замуж за… за… Маурисио Рейеса.       Данте встряхнул головой, отстраняясь. Взгляд его затуманила ярость.       — Как это ты вышла замуж за Маурисио Рейеса? — выговорил он хрипло.       — В-в-вышла… м-мы венчались в церкви. Я… я… не хотела… Они меня заставили, я думала, что тебя больше нет, я… прости меня. Данте, миленький, прости, — рыдала Эстелла.       — Ты не могла выйти замуж, — молвил он сурово. — Мы ведь с тобой женаты. У женщины не может быть двух мужей одновременно.       — Я… я знаю, но я думала, что ты…       — Значит, твой брак с этим человеком недействителен. Я жив, и я твой муж.       — Д-да, наверное, недействителен…       — Тогда не плачь. Это всё, что ты хотела мне рассказать? — Данте говорил спокойно, но Эстелла видела — он потрясён.       — Н-нет, не всё. У нас с ним… с Маурисио… я… я с ним б-была…       — То есть?       — В постели. Я с ним спала. У нас была б-брачная ночь, — и Эстелла закрыла лицо руками.       Так ей и надо! Она предательница и заслужила, чтобы Данте прогнал её вон. Но он молчал. Эстелла робко взглянула на него. Данте не сердился и не кричал. Он отрешённо смотрел в стену, и по щекам его катились мелкие слёзы. Эстелла подвинулась ближе, вновь начала лохматить его шевелюру.       — У тебя волосы такие мягкие, — сказала она. — Ты меня слышишь? Ответь что-нибудь, Данте.       Он резко встал и ушёл в ванную, дверь куда скрывала тяжёлая парчовая штора. Щёлкнул засов — Данте закрылся изнутри. Эстелла со стоном повалилась на кровать. Она его потеряла. Потеряла навсегда. Данте её не простит. Девушка рыдала, проклиная себя за то, что натворила: переспала с Маурисио и рассказала об этом Данте. Какая же дура! Но немного погодя Данте вышел из ванной. Эстелла вжалась в спинку кровати, глядя на него умоляюще. Глаза его больше не блестели, лицо окаменело, напоминая маску.       — Ты можешь идти, — выдавил Данте тихо.       — Милый, что ты говоришь? — Эстелла ожидала криков и брани, припадка ревности и обиды, а Данте её ошарашил.       — Я не хочу тебя мучить. Не хочу, чтобы ты была со мной из чувства долга или чувства вины, — он цедил слова без единой эмоции. — Поэтому ты можешь идти. Ты свободна от любых обязательств передо мной.       — Но… но я не хочу никуда уходить. Почему ты меня гонишь? — Эстелла ушам своим не поверила.       — Я не гоню, — Данте рассматривал вышивку на балдахине. — Я тебя отпускаю. Иди к тому, кого ты любишь.       — Но я люблю тебя! — выпалила Эстелла. — Не прогоняй меня. Данте, миленький, прости! Ну что я могла сделать? Я не знала, как этого избежать. Я хотела только одного — умереть следом за тобой. Боже мой, если бы я знала тогда, что ты жив. Я тебя люблю! А с Маурисио… это было ужасно… Это было противно, мерзко, мне было больно…       — Больно?       — Да, очень больно. Наверное это из-за магии. Было ощущение, точно с меня кожу содрали и переломали все кости. Я чуть с ума не сошла. Поэтому я боюсь снова близости с мужчиной, даже с тобой. Я боюсь, что мне опять будет больно.       — Но, — голос у Данте дрогнул, — значит, ты не любишь его?       — Я люблю тебя, тебя, только тебя! — выкрикнула Эстелла. — Я знаю, что кругом виновата. Я предала нашу любовь, но я не нашла другого выхода. У меня внутри была такая пустота, такая безысходность. У меня не было сил сопротивляться. Прости меня, Данте, пожалуйста, если ты меня прогонишь, я умру…       Он рывком притянул её к себе.       — Только ты один мне нужен, прости меня, прости… — хныкала Эстелла, прижимаясь щекой к его груди.       — Нет-нет, успокойся. Ты не виновата. Я же сам тогда сказал, чтобы ты устраивала свою жизнь без меня. Просто я боюсь тебя потерять. Я подумал, что ты больше меня не любишь.       — Люблю, люблю, больше жизни люблю тебя! Просто я боюсь. Мне нужно время, чтобы прийти в себя.       — Эсте, у тебя будет столько времени, сколько ты захочешь. Только не бросай меня, слышишь? Если ты меня разлюбишь, я этого не переживу, — пробормотал Данте как-то совсем по-детски. — Мне иногда кажется, что я схожу с ума, у меня что-то с головой… Только ты можешь вернуть меня к нормальной жизни. Ты мне нужна… Не уходи, только не уходи…       — Перестань, я никуда не уйду, — Эстелла обняла ладонями его щёки, смахнула с лица жгуче-чёрную прядь. — Я больше не хочу расставаться с тобой, Данте.       — И я не хочу. Я никому тебя не отдам.       — Не отдавай. Я прилипну к тебе, как колючка, и ты от меня не избавишься.       Данте нервно рассмеялся. В лёгкие мгновенно вернулся воздух, и железные кандалы, сковавшие его душу, рассыпались в прах.       — Эсте, ты должна всё мне рассказать. Всё-всё что с тобой произошло.       — Ага… У тебя губы солёные от слёз, — захихикала Эстелла, чмокнув его в уголки рта. — Боже мой, как я соскучилась!       Утопая в объятиях и поцелуях, самых нежных на свете, Данте чувствовал: мир его переворачивается с ног на голову. И не думал он раньше, что любовь настолько коварная штука. Она способна вознести до небес, окунув в райское блаженство, но достаточно слова, и её жертва упадёт на дно ада.       Вновь обретённое счастье накрыло Эстеллу лавиной, и воспоминания о близости с Маурисио отступили на второй план. Она загнала их в дальний уголок памяти и замуровала там. Влюблённые всю ночь говорили, говорили и не могли наговориться. Эстелла всхлипывала, шепча Данте на ухо обо всём, что она пережила, а он баюкал её, целуя мокрые от слёз щёки и губы. Мало-помалу разговоры утихли — юношу и девушку сморил сон.       Наутро, однако, Эстелла увидела: с Данте неладно. Он ходил туда-сюда, водя руками по стенам, как одержимый.       — Данте, а что ты делаешь? — изумилась Эстелла.       — Хочу найти выход, — откликнулся он. — Ты же вошла сюда как-то, значит, он есть.       — А мне и тут хорошо! — весело объявила Эстелла. — По крайней мере, здесь нас никто не ищет.       На завтрак волшебный котелок наколдовал гору овощей и фруктов, а также пирог с клюквой и клубничный сок. Но Данте был печален и ничего не ел.       — Данте, ну что с тобой? Расскажи мне, что тебя мучает? — Эстелла потёрлась носом о его щёку. — Мы же всегда доверяли друг другу.       — Ничего. Просто я хочу выйти отсюда, — Данте смотрел в пустоту. — Мне нужен свежий воздух, трава, солнце, мои животные… Кстати, а где они, Эсте?       — Жемчужина в «Маске». Я там её так и оставила, когда встретила Кларису. Я туда пришла, потому что собиралась ехать к Пии и Клему.       — Зачем?       — Я сбежала от Маурисио и подумала, что единственный выход — уехать в «Лас Бестиас». Но потом появилась Клариса, я узнала, что ты жив, и никуда не поехала.       — А Алмаз? Янгус?       — Ты разве не помнишь, Данте? Ах, да, ты не помнишь… После того, как ты очнулся, ты забрал Алмаза и приехал на нём к подземелью, в котором был Тибурон. Ты оставил Алмаза снаружи, а сам спустился под землю. А дальше я не знаю. Наверное, он убежал. И Янгус была с тобой, когда ты сюда упал.       — Но её здесь нет, — в глазах Данте мелькнула тоска. — Я скучаю по ней… Она с детства была со мной, в самые тяжёлые моменты. А теперь её нет. Я будто потерял часть себя. Я хочу отсюда выбраться. Мне нужен воздух, мне нужна свобода. Я так долго сижу взаперти, сначала в башне, теперь здесь. Это невыносимо! Я уже забыл, как выглядит небо. Я хочу увидеть облака, поваляться в траве. Я больше не могу, — он уткнулся лбом Эстелле в живот.       — Всё будет хорошо, мой родной. Если есть вход, должен быть и выход. Мы что-нибудь придумаем. Тут столько всего волшебного, полно книг. Может, в них что-то есть?       — Ничего там нет, — буркнул Данте мрачно. — Я уже смотрел. Хорошо, что ты здесь, Эсте. Я больше не могу быть один.       — Ты не один, нас двое. Наша любовь сильнее всего. Она победила даже смерть, победит и всё остальное.       — Угу…       В попытке юношу развеселить, Эстелла предложила нарисовать его портрет. Данте, позируя, отвлёкся. Шутил, смеялся и даже пел детскую песенку про таракана, который заблудился в цветочном горшке.             — Я хочу, чтобы потом ты нарисовала себя. Я оставлю твой портрет себе на память, — сказал Данте, когда они сели ужинать. — Только напомни мне об этом.       Данте кормил Эстеллу из ложки и целовал в нос. На миг Эстелле показалось, что он такой же, как раньше. Но когда настало время укладываться спать, он впал в состояние нервного возбуждения. Ходил из угла в угол, словно тисками сдавливая руками голову. Эстелла не знала как быть, и единственное, что придумала — отвлечь его своей любовью. Конечно, ей будет сложно опять сблизиться с мужчиной, но ведь это Данте. Самый родной для неё человек. Он научил её любить, сделал её женщиной. Зря она боится.       Эстелла долго убеждала себя и, в конце концов, решилась. Её Данте, такой свободолюбивый, привыкший спать под открытым небом, уже много месяцев взаперти. Он мечется, как загнанный в клетку зверь. Она должна ему помочь.       — Данте, иди сюда, — поманила девушка. — Пойдём спать.       — Я не хочу спать, — пробормотал он.       — Ну… мы не будем спать. Ну… ты понимаешь? Иди ко мне, я хочу быть с тобой.       Данте взглянул на неё удивлённо.       — Эсте, ты же сказала, что тебе нужно время, что ты боишься. Если ты не готова, я тебя не тороплю, не надо себя ломать ради меня.       — Но я этого хочу, — сказала Эстелла твёрдо. — Я тут подумала, ведь бояться можно годами. А я хочу снова быть твоей. Иди ко мне, Данте, приласкай меня, — она потянула его за запястья. Сев на кровать, он нежно коснулся губами её губ.       — Ты уверена, что этого хочешь, Эсте?       — Да, уверена. Ты ведь будешь ласковым со мной?       — Ну конечно, будет хорошо, вот увидишь. Я тебя люблю, Эсте. Люблю так сильно, что мне даже страшно, — он зарылся лицом в копну её волос, вдыхая аромат дикой красной орхидеи.       — И я люблю тебя. Это чувство такое огромное, как мир. Ты очень мне нужен, мой Данте.       Руки Эстеллы потянулись к застёжкам, и платье упало на пол. Ещё миг, и влюблённые оказались на кровати, широкой и круглой, укрытой изумрудно-зелёными простынями.       — Обожаю твою кожу, — шепнула Эстелла.       Данте целовал её, будто опаляя огнём. И время, и пространство — всё исчезло. Ничего и никого не осталось. Только этот мужчина, завладевший её мыслями и чувствами. Если бы она умерла прямо сейчас, наверное, лучшей смерти и не желала бы. Данте был ласков, как никогда, едва прикасался к девушке кончиками губ и пальцев — боялся причинить боль. Но Эстелла забыла про страхи, испытывая фантастическое блаженство. А с самим Данте происходило непонятное. В пик страсти взор юноши заволокло туманом, из глубин которого раздавался голосок Эстеллы, обвившейся вокруг его тела, как змейка. Она едва не впала в кому от наслаждения, когда по венам потекла магия. Неистово вцепилась Данте в спину ногтями, расцарапав её. Он рыкнул, как дикий кот, целуя девушку жадно. И Эстелла ощутила во рту солоноватый привкус — он прокусил ей губы. Расхохотался как-то демонически, проглотив капельку крови.       — Я же говорил, будет хорошо… — Данте откинул голову назад, опираясь руками о кровать, и каскад длинных волос коснулся шёлка простыней. — Эту ночь ты не забудешь никогда.       Он водил ястребиными когтями по её коже, рисуя на ней узоры. Уткнувшись носом Данте в ключицу, Эстелла и плакала, и смеялась. Удивительную гамму чувств она испытывала: и счастье, и нежность, и облегчение от того, что страх её оказался напрасным, а слёзы текли и текли градом.       — Ну что ты плачешь? — Эстелла раньше уже слышала этот его тембр — низковатый, гипнотизирующий, голос настоящего мага.       — Ничего. Это просто эмоции, — объяснила она. — Я так счастлива! Ты снова со мной, Данте… мой Данте…       — Тебе понравилось?       — Очень. Только ты можешь подарить мне такие мгновения, — всхлипнула она, устраиваясь на его груди, как на подушке.

***

      Когда Данте проснулся, Эстелла лежала у него на животе, обхватив его руками за талию. Немного полюбовавшись ей, он подался вверх, но, ощутив головокружение, без сил повалился обратно. Странное произошло этой ночью. Впервые он не помнил момент их близости с Эстеллой. В ту секунду, как по венам девушки заструилась магия, Данте словно провалился в яму. Но, если судить по её улыбающемуся личику, всё прошло замечательно. Эстелла зевнула, потягиваясь.       — Привет, — томно шепнула она ему в рот.       — Привет. С тобой всё хорошо? — спросил Данте.       — Да-а, — она покрыла мелкими поцелуйчиками его лицо. — Спасибо, мой родной, было чудесно. Я снова почувствовала себя нормальной женщиной, как будто вернулась на пять месяцев назад, в день нашей свадьбы, — Эстелла мечтательно вздохнула. — Как я хочу забыть всё, что мы пережили, начать сначала. Когда я была без тебя, я думала: ну зачем мы вернулись в город? Если бы остались в «Лас Бестиас», всё вышло бы иначе… Данте, почему ты молчишь? Тебе не понравилось со мной? Мне показалось, тебе тоже было хорошо, — девушка любовно провела пальчиком по его животу.       — Мне было хорошо, — растерянно промямлил Данте. Он хотел рассказать Эстелле, что не помнит ничего, но передумал. Она вся светится и больше не плачет. Смысл её огорчать?       — Но знаешь, — продолжила Эстелла, — сегодня это было как-то… ненормально.       — Почему?       — Ну… — она покраснела, — у меня были немного нездоровые ощущения. В какой-то момент я решила, что сейчас умру. Во мне как вулкан взорвался. А ты меня покусал, между прочим. Ты укусил меня в губы, ты никогда раньше так не делал. Сегодня ночью ты, кажется, превратился в вампира, — захихикав, Эстелла легонько куснула Данте за подбородок.       — Прости меня… Какая ты красивая, моя девочка, — он задумчиво перебирал пальцами её локоны.       — Ммм, обожаю, когда ты меня так называешь.       — Как?       — Своей девочкой.       — Я это учту.       — Ну Данте, ты какой-то грустный. Что с тобой? Я тебе надоела?       — Конечно нет! Не выдумывай. Ты знаешь, почему я грустный. Я хочу домой.       — В «Лас Бестиас»?       — Хотя бы и туда. Не могу больше находиться в четырёх стенах. Мне кажется, у меня что-то с головой. Наверное, это потому что я сижу взаперти.       — Не говори так, милый, не пугай меня. Самое главное, что мы вместе.       — Ты права. Только ты можешь вытащить меня из этого ада. Тебе действительно было хорошо сегодня, ты меня не обманываешь?       — Клянусь! Это было восхитительно! Правда, у меня ум за разум зашёл, но это ничего, — и она блаженно прикрыла глаза.       Эстелла мечтала, чтобы состояние беспредельного счастья длилось вечно. Неужели им придётся выйти из этой комнаты и опять расстаться? Снова видеться урывками, украдкой, будто они совершают преступление. От мысли об этом, у неё сжалось сердце.       А Данте, кроме провалов в памяти, пугало и другое — сила любви, которую он испытывал, напоминала одержимость. Мысли, чувства, весь его мир сосредоточились на одной Эстелле. Без неё душа его умрёт — он ясно это осознал. Но миг — и почувствовал резкую боль висках и затылке, словно его ударили камнем. В глазах потемнело, и Данте отключился. Эстелла не сразу заметила неладное.       — Милый, ты замёрз? — спросила она, ощутив, что он чуть не льдом покрылся. — Данте?       Он не шевелился, и острый приступ паники охватил Эстеллу. Она рывком подползла к юноше, стала трясти его за плечи.       — Данте! Данте!       Глаза его, ныне — чернее безлунной ночи, были широко распахнуты. Эстелла в ужасе закричала, несколько раз ударив Данте по щекам. Он не реагировал. Рыдая, она повалилась к нему на грудь.       — Тук-тук-тук, — сердце у него билось. Значит, не умер.       Уложив голову Данте к себе на ноги, Эстелла перебирала ему волосы, звала по имени, а он не откликался. Так прошло минут десять. Эстелла жалобно скулила, обнимая Данте в попытках его согреть, и тут он громко вздохнул.       — Данте, Данте, милый, мой хороший, — захныкала Эстелла. — Данте, Данте, что с тобой?       — Ничего, — ответил он как-то хищно. Встряхнувшись, сел. — Всё отлично. Ну чего ты паникуешь, красавица?       Эстелла прикрыла рот рукой.       — Боже мой, как ты меня напугал! Ты окаменел и стал холодным как лёд. Я… я… чуть не умерла от страха, у меня чуть сердце не разорвалось. Что это такое было, Данте?       — Всего лишь ма-аленький побочный эффект, — он рассмеялся, встав, наконец, с постели. — Это от зелья, что ты наварила. Не пугайся, красавица, всё тлен, — Данте властно поцеловал её в губы. — Ну, и что тут за сонное болото? Ты хочешь завтракать, красавица? Или так и будем валяться в кровати?       — Да, давай завтракать. Умираю от голода!       Данте вёл себя необычно. Он окунулся в ванну, где плавали лепестки чёрной розы, и даже одеться без магии не соизволил. Взмахнув рукой, оказался в кружевной рубашке, бархатных кюлотах со шнурками по бокам и тёмно-синем плаще. По одному надел на руки кольца и браслеты, снятые вчера (их оказалось семь штук). Особенной красотой среди них выделялся перстень с изумрудом, что медленно вертелся в оправе.       С ленцой в движениях, ему несвойственной, Данте водрузил на стол волшебный котелок. Тот наколдовал гору дымящейся фасоли с мясом и груду пирожков-эмпанадас с разной начинкой, а также кофе со сливками. Пока Эстелла совершала водные процедуры, Данте, расставив еду, уселся в кресло и закурил трубку с длинным мундштуком.       — Кстати, ночью было чудесно, — заявил он, когда Эстелла вышла из ванной.       — Я тебе об этом целый час говорила, — усмехнулась она.       — Да? А, ну да… Я просто задумался.       — А с каких пор ты куришь? — проворчала Эстелла, косясь на клубы дыма.       — С тех самых.       — Прекрати, мне это не нравится.       — Ничего себе, какая праведница мне досталась! — расхохотался он, пальцами подкрутив кончик брови. — Но в постели мне не показалось, что ты уж очень правильная.       — Ну Данте! Какой-то ты пошлый сегодня, — надулась Эстелла. — Перестань так себя вести.       — А ты любишь только скромных мальчиков, да, красавица? Извини, что не соответствую твоим критериям.       — Данте, ну не язви. Лучше расчеши мне волосы! — капризно потребовала Эстелла. — С ума схожу, когда ты это делаешь!       Он не возразил. Отложив трубку, взял с полки вычурный гребень из слоновой кости и принялся аккуратно расчесывать девушке локоны.       Эстелле всегда это нравилось, но нынче Данте себя превзошёл. От его прикосновений она испытывала настоящий экстаз. В кудрях её будто запутались звёздочки — из острых когтей Данте лился поток магии. Это было такое райское ощущение, что Эстелла даже испугалась. Данте стал её болезнью, наваждением. Она зависима от него, как алкоголик от бутылки спиртного. Всё время, что юноша её причёсывал, Эстелла находилась под дурманом. Очнулась тогда, когда он убрал гребень.       — Ну-у, ты довольна, красавица? Мы будем, наконец, завтракать?       — Д-да… поцелуй меня, поцелуй, — она не сдержалась — сама прильнула к губам юноши.       Данте ответил. Лениво, медленно, жарко. Эстелла поймала его взгляд, лукавый, насмешливый и какой-то оценивающий. Обычно Данте смотрел на неё с обожанием, как на хрустальную вазу, очень ценную, которую он боялся разбить. Теперь же в фантастических очах его притаились черти. Эстелла всегда понимала мысли Данте с полувзгляда, но теперь не могла прочесть ничего ни по его глазам, ни по лицу, ни сердцем почувствовать. Какой-то он загадочный. А вдруг ему плохо от этого «побочного эффекта», и он молчит, чтобы её не пугать? Эстелла приступила к завтраку, внимательно рассматривая Данте из-под полуопущенных ресниц. Он засёк этот взгляд и хитро улыбнулся, изогнув длинную бровь.