Whispering

I'm done with it, ooooh This is the start of how it ever ends They used to shout my name, now they whisper it I'm speeding up and this is the Red, orange, yellow flicker beat sparking up my heart(с)

Если я проплыву чуть вперёд по этому морю лиц, я, наверное, увижу тебя. Так много людей. Так много судеб. Их несвежее дыхание на моём лице, каменная пыль с их одежды пеплом покрывает мою, и я не знаю, как попросить их отодвинуться. Я хочу вглядеться в твои глаза. Я хочу узнать, что ты делаешь. Куда ты собираешься завести всех нас. Но наши взгляды не встретятся. Я обещаю. Для меня будет болью увидеть в них ярость. Ты была последней из нас двенадцати, всегда самой тихой и самой мирной. Отребье. Так они тебя звали. Так звал тебя Капитолий. Одежда на твоём теле навсегда стала чёрной от угольной пыли, покрывшей и волосы, и кожу, и губы… Но твоё сердце всегда было самым светлым. Самым ярким. Красный, оранжевый, жёлтый, ты была изнутри огнём, таким разным - диким и уютным, необузданным и тихим. Я любила наблюдать за тобой. За тем, как ты снова становишься выше всех их оскорблений. Когда я касалась твоих губ, Двенадцатая, я горела с тобой. Все мои поля и сады. Все мои желания. Капитолий всегда так пристально следил за мной, но я никогда не была той, что способна начать первой доставлять ему лишние хлопоты. Пока он не тронул тебя. Пока ты не загорелась. И тогда у меня не осталось сил молчать, моё терпение не утекало по капле – оно разом испарилось, ты выжгла его, ты своим ярким сердцем. Ты всегда была так незаметна и тиха. Но когда Капитолий причинил тебе боль, когда он вырвал крик из твоих пылающих губ… Я переступила черту. И я никогда не сделала бы этого, если бы ты молчала. Теперь поздно сожалеть. Всем нам. Поздно. Я развязала то, с чем не справиться мне самой, чтобы больше никогда не слышать, как ты кричишь. Я знаю, я теперь самая виноватая. Я, Одиннадцатая. Но это же удивительно, признай, ты же тоже так думаешь, да? Они думали, что я самая слабая. Но теперь они видели, как я перегрызаю глотки твоим врагам. Они думали, что я беспомощна. Но я начала всё это, и к этому времени они знают, на что я способна. Они думали, что я добра. Но сейчас они понимают, что я готова окрасить земли Панема кровью ради того, что мы делаем. Они думали, что я быстро успокоюсь. Но я зашла слишком далеко. И я знаю, что ты чувствуешь, Двенадцатая. Как ты ненавидишь то, что я сделала всё это ради тебя. Ты считаешь это оскорбительным, будто я рассказала всем, какой бываешь ты. Когда мы вдвоём. Когда все отворачиваются. Твоя драная одежда, твои почерневшие сальные волосы, нам по семьдесят пять, и я до смерти влюблена. Они думают, что ты молчаливая. Они не знают, как ты громко поёшь, когда рада. Они думают, ты холодная. Но огонь в твоём сердце сейчас нас ведёт всех. Они думают, ты жестокая. Я видела, как ты убиваешь оленей одним выстрелом, не давая им чувствовать боль дольше нескольких мгновений. Прости. Прости, Двенадцатая. Я правда знаю, что ты чувствуешь. Но ты не могла требовать от меня бездействия. Это было бы глупостью, жесткостью – думать, что я не сделаю всё, чтобы вернуть тебя. Чтобы ты больше никогда не чувствовала боли. И, будь у меня возможность начать всё сначала, я бы не изменила стратегии. Я – часть твоей толпы. Мы – единое существо. Мои ноги так болят, я стёрла их в кровь, чтобы за день дойти сюда и увидеть тебя хоть раз. Я целую три пальца и поднимаю их над головой – это знак, я люблю тебя, я вытянусь выше всех, чтобы ты увидела. Но моего лица ты не различишь. Не догадаешься. Не узнаешь. Когда-то здесь было шумно и весело, твои люди умели шутить и улыбаться, они кричали твоё имя… А теперь они шепчут его, слышишь? Я сделала это. Я обрекла всех на смерть, чтобы увидеть твои глаза, твои серые, как дым, как пепел, как осеннее небо, твои острые, ясные, светлые. Если присмотреться, вкруг зрачков удушающим туманом стелется крик, он такой беззвучный, неудивительно, что его так долго не замечали, но теперь настало твоё время вступить в игру. И ты покажешь его всем. Он протрясёт небеса. Не останется никого равнодушного и никого не испуганного. Я люблю тебя именно за это. Именно такую. Заваленную камнями, истекающую кровью в одиночестве, охрипшую от крика, ослепшую от слёз, умирающую с каждым из своих людей. Ты такая живая, когда я вижу твои глаза. Кто может быть спокоен рядом с тобой, если ты в любой момент можешь сделать что-то... невероятное? Убийственное. Невозможное. А теперь задай нам всем ритм. Нас двенадцать лидеров, и я так боюсь. Нас двенадцать лидеров, и кого угодно могут убить когда угодно. Нас двенадцать лидеров, и я сама чувствую в себе способность убить кого угодно когда угодно. Нас двенадцать лидеров против одного Капитолия, но на самом деле нас намного больше, и каждая капля крови всех наших людей зачтётся мне после моей смерти. Однако я боюсь вовсе не этого. Только того, что не успею тебя защитить. Не смогу. Что ты снова закричишь. Что ты больше на меня не посмотришь. Здесь такая толпа, и они все шепчут твоё имя, а твои яростные реплики пронзают людей, зажигают их новой смелостью. Твой голос так красив. Тебе идёт всё это. Ты всего лишь исправляешь мои ошибки, но ты прирождённое сердце революции, Двенадцатая. Не останавливайся. Но прощай меня. Не позволяй мне перестать шептать твоё имя.