Ведьмино сердце

Контролировать свои эмоции, слова и поступки давно вошло в привычку. И это плохо. Люди начинают копаться у тебя в душе, лезут туда, куда не следует, а ты еще больше отстраняешься или же просто строишь дурочку, чтобы сбить их с толку. Ты боишься сказать лишнее. И, вместо того, чтобы объяснить причину своих поступков, высказать все, что накопилось, притворяешься гордой и безразличной ко всему. Жизнь четко распланирована, ты знаешь, что будешь делать через час, день, год. Ты боишься совершить ошибку и поэтому не рискуешь, пусть все будет так как было, по крайней мере не хуже. Постепенно ты начинаешь думать, что так и должно быть. Что любые проявления чувств - слабость, которой могут воспользоваться, чтобы сделать тебе больно. И не подпускаешь никого, потому что один раз уже обожглась. А ты ведь хорошо учишься на своих ошибках. Ты не знаешь, насколько сильно тогда любила, и была ли это вообще любовь, но сердце колит до сих пор. Душевная боль на грани с физической. Начинаешь строить глупые теории о том, что любовь в нашем мире - миф, все чувства лживы, и веришь в них. Смеешься над сентиментальными дурочками, которые ревут из-за своих неудачных отношений. Считаешь себя сильнее их. На самом деле просто боишься совершить глупости, боишься позволить эмоциям взять над собой верх. Ты превращаешься в бесчувственное существо - то, к чему ты всегда стремилась. Ты медленно сладко тягуче умираешь изнутри... Это не страшно, я давно привыкла к этой тупой приглушенной боли в груди и научилась не обращать на нее внимание, отвлекая себя новыми развлечениями. "Боже, как ты напоминаешь мне Дмитрия" - думала я, забываясь в бесконечных ласках своего парня. Я ощущала его спокойное дыхание на своей шее, легкие почти невесомые прикосновения губ к чувствительной коже, руки, нежно поглаживающие спину. Я не знала как к этому относиться. С одной стороны мне было безумно приятно, но с другой я чувствовала себя слабой и незащищенной, что не могло не волновать. - Хватит! - шумно вздыхаю и отстраняюсь, глядя в его карие глаза, полные непонимания. Мы сидели на лавочке в осеннем парке, окруженные всеми оттенками золота и меди. - Что-то случилось? - он всегда взъерошивает волосы, когда волнуется. Такие мягкие, каштановые, не то что грубые кудрявые Дмитрия. Никак не могу отделаться от привычки сравнивать Вольмира со своим бывшим. И откуда у какого-то человеческого мальчишки такое благородное имя. Хватило же у родителей фантазии (прим. автора Вольмир - "повелитель мира", славянское имя). - Да, мне надоело, - высокомерным тоном ответила я. И так происходит довольно часто. Я просто останавливаю его и отстраняюсь или же делаю замечание, чтобы не распускал руки, а иногда и вовсе веду себя с ним так, будто его не знаю. Я больше не верю в "люблю тебя", "я без тебя жить не могу". Расстаешься с такими, а они почему-то не дохнут. Вот и этот мальчишка - очередной обожатель. Кажется и он не выдерживает моих "причудов". Вольмир нахмурился: - Перестань уже выпендриваться! Сколько можно?! Строишь из себя черти что, хотя на самом деле обычная баба, каких тысячи. Я даже сказать ничего от возмущения не смогла. Чтобы он... человеческое отродье, мелкая букашка, да мне такое говорил?! Я едва ли себя контролировала, чтобы не раздавить при помощи магии этого наглеца. Почему я это делала, да хрен его знает. Могла бы просто убить и забыть. Наверное, мешали воспоминания. - Пока, - бросил он не и, не оборачиваясь, пошел прочь. Сердце кололо от обиды и что-то противно-знакомое закралось в душу. Да, я уже испытывала это чувство. Как будто кто-то вылил тебе в лицо ведро грязи. Как же это похоже на мою первую и последнюю неудачную историю любви. Как же ты похож на Дмитрия... Вечером пришло сообщение от Вольмира. Начиналось оно с "Кать", а это уже не предвещало ничего хорошего. Он ведь знает, что я терпеть не могу эту простую форму. Все уже давно привыкли к моей прихоти: называйте меня Трине. Кать, я все обдумал и решил, что будет лучше, если мы расстанемся друзьями. Вновь это мерзкое чувство. Сердце как будто иглами протыкают. Это не душевная боль, которая так красиво описывается в книгах. Боль вполне ощутимая. Проклятый человек разбередил мои старые раны.