Ошибки

После отдыха, наступила пора думать, что же нам делать. Лук предложил разобрать систему регенерации кислорода и взять с собой. Не смотря на возмущения и скепсис цефалона, нам это удалось. Однако оставалась ещё проблема – энергия. Её негде было взять, так что даже при наличии регенератора, продержаться мы должны были около тридцати суток. Сканеры цефалона блокировались каким-то сигналом, исходящим из ямы, однако исходя из простых геометрических вычислений, глубина ямы могла достигать одиннадцати километров – костюмы такого явно не выдержали бы. Завершив подготовительную часть, мы поместили все припасы и снаряжение на левитирующие платформы. Как оказалось, даже с помощью тэнно мы провозились целый день, так что пришлось снова «заночевать». Часы были единственным нашим ориентиром во времени. Наутро заспанный Артур нас всё же смог обрадовать. Ночью он вышел на связь с командованием и говорил с самими Орокин – империя наградит нас за лояльность. Наш отряд это никак не спасало, а вот наши семьи, что остались там, в Терминусе, получили билет в лучшую жизнь. Наконец, мы смогли начать спуск. Песок почему-то не засыпался в ямы, образуя гигантский кратер, так что нам пришлось спускаться с помощью тросов и лебёдки, что заняло опять же – полдня. Наконец, настала пора сказать о том, что находилось внутри ямы. Сплошной тёмно-серый камень. Верхнюю грань венчал небольшой, всего полметра шириной, литой ободок из голубого металла. Вероятно, именно эта полоса не давала песку засыпать конструкцию, а возможно, и глушила сенсоры корабля. Вглубь ямы уходил винтовой спуск. Идеально гладкая каменная дорожка шириной около пяти метров терялась во тьме. Каждый виток спирали делал спуск чуть уже, так что мы рассчитывали на то, что у ямы есть дно... не все рассчитывали до него добраться. Отряд уже начал спускаться, когда Артур решил поручить Луку снять ободок на камеру. Символы, что украшали гигантский металлический обруч, могли иметь какое-то значение. Меня не оставляла мысль, что с Луком могло что-то случиться и я был прав. Металл стал светиться в месте, куда бедняга направил камеру. Этот мертвенно-белый свет показался мне знакомым и всё, что я успел сделать, это крикнуть «Отвернитесь»! Я, Артур, Неру и Дорби успели – это я видел. Варфреймы же с их-то щитами даже не моргнули, однако, вскоре и им пришлось отвернуться от источника света. Я стоял, наблюдая отблески холодного свечения на левитирующей платформе и моля судьбу, чтобы та смилостивилась над Луком. Парень не успел даже закричать – когда сияние прекратилось, бывший весельчак валялся на полу с дымящимся шлемом. Я побежал за Артуром. Когда командир снял с солдата шлем, моему взору вновь открылась печальная картина – обгорелое молодое лицо с выжженными глазами. Артур недолго посидел над трупом, тяжело вздохнул и молча развернулся. Так мы потеряли первого члена отряда во время спуска. На этом неприятности не закончились. За день мы успели уйти так глубоко, что света больше не хватало, чтобы разглядеть дорогу, и мы погрузились во мрак. Энергию сразу же решили экономить, так что шли, включив режим энергосбережения на фонарях. Учитывая, что Одиночка так и не смог обнаружить ничего опасного впереди, Артур разрешил (в приказном порядке) разговаривать. Активнее всех пытался развеселить нас Неру. Лысый молодой парень с глубоко посаженными глазами-бусинками был известен разве что тем, что осиротел ещё в детстве. Я никогда особо не замечал его. Все мероприятия, сражения он как-то умудрялся оставаться в тени. Среди всех сослуживцев он же был самым… не знаю, отстранённым. Не мудрено, что я и Дорби удивились, когда в передатчиках рекой полилась речь нашего сослуживца. Всю дорогу он болтал без умолку, вовлекая нас в разговор. Я понимал, что Неру старается ради нашего блага, так что решил его поддержать. Вскоре разболтать удалось и хмурого Дорби. По пути мы успели обсудить всё, что только приходило в голову: и курьёзы на службе и новую форму и женщин и всё, что только можно было. Казалось, будто даже тэнно местами прислушивались к нашей болтовне и даже что-то хотели сказать или возразить, но не могли. Единственным, кого не коснулась общая волна подъёма, был Артур. Да, он улыбался и местами встревал в разговор, но невооружённым взглядом можно было заметить, как непросто ему давались разговоры на отвлечённые темы. Когда прозвучал сигнал о наступлении ночного времени суток, мы прошли 18 км. Что самое странное – давление давно должно было оказать на нас серьёзное воздействие, если не раздавить вовсе, однако, никакого дискомфорта члены отряда по этому поводу не испытывали. Дело было уже в другом – простое утомление. Помню, привычное тепло жидкого пайка, вливающегося в глотку через питьевой шланг, помню и бесконечный холод. Мы выставили в качестве часовых тэнно, а сами утомлённые легли спать, устроившись прямо в костюмах на каменном полу. Несмотря на усталость, уснуть не удавалось никак – отсутствие света дезориентировало и чёрным воском заливало уши, а камень будто тянул холодом, несмотря на костюм. Хотя, даже не так – казалось, будто не пол холодный, а будто он вытягивал из меня тепло и что-то ещё… что-то неощущаемое, но бесконечно важное. Это мучало меня, и я просто смотрел вверх – на манящий, еле светящийся круг далёкого неба. Пробуждение было не из приятных. Я проспал всего пару часов, хотя, точно сказать, сколько, кто спал, никто был не в состоянии – все приборы, измеряющие время вышли из строя. Цифры на часах просто сходили с ума, безостановочно генерируя случайные числа. Даже тэнно со своим варфреймом бессильно разводила руками. Решение было принято – не останавливаться. Тем более, такова была воля Орокин. Самым худшим было даже не это – поспали мы все, а вот ощущения отдыха не было никакого. Возможно, именно это выгнало Одиночку в очередную разведку. Быстро закинув жидкий паёк под прибаутки Неру, мы отправились в путь. Дорога была всё такой же монотонной и мы, свыкшись, с ощущением безопасности, не сразу поверили, что в нашу привычную шумовую обстановку вмешается новый звук. Это было пение. Тихое, умеренное пение на красивом, но столь инородном языке. Мы достали винтовки и сняли их с предохранителей, ибо знали, что нам предстоит увидеть. Во всяком случае, мы так думали. Лишь на секунду во мраке мигнули две точки холодного голубого света, но они померкли, как и весь мир, стоило мне посмотреть вверх. Вспышки света, очертания союзников - всё растворилось в свете огней десантного корабля, что парил у меня над головой, рядом же со мной стояла Ирэн в таком же костюме, как у меня, но с нашивкой «эвакуатора». Моя супруга стояла надо мной, валяющимся на земле, и что-то кричала, но я не мог понять что – я просто был рад её видеть. Удивление от того, что корабль прилетел незамеченным, пропало, как только Ирэн сказала мне, что я провалялся в бессознательном состоянии несколько часов, что мой отряд подвергся нападению Разумных, и все погибли. Я был одновременно опечален и рад. С одной стороны – мне удалось спастись, а с другой… Уже на корабле мне рассказали о всех деталях произошедшего. Затем, Ирэн обрадовала меня, что сейчас мы будем пролетать над морем и есть возможность искупаться, но медлить нельзя – море скоро закончится. В иллюминатор было видно чистое, солнечное небо и бескрайнее море, посреди которого оказался наш корабль. Мы с Ирен так крепко взялись за руки, что я почувствовал хруст её тоненькой руки – слишком сильно я желал ощутить тепло своей возлюбленной. Ирэн, улыбнувшись, тактично сделала вид, что ничего не произошло. Мы встали на край и приготовились к прыжку. Я был счастлив, даже слишком. Улыбка начала сползать с лица, когда я неожиданно вспомнил, что Ирэн никогда никаким эвакуатором не была, что она – всего лишь рядовой биолог. В следующий миг я оказался на краю пропасти. До того, как мой мозг успел сообразить что-либо ещё, меня схватил за руку Артур и рванул на себя. Тогда же по покорёженным костям Разумного, что валялись рядом со мной, стало ясно – хозяева этой чёртовой норы узнали о том, что мы здесь и мириться с этим фактом они явно не собираются.