Скоро и мы потеряем друг друга в этом мире иллюзий. Скоро и мы...*
*Пелагея* В общем-то на вызволении из подвала наша история не закончилась. Произошло много всего, но главное, что нам удалось понять - наша жизнь очень сильно изменилась после случившегося. У Полинки случился нервный срыв. Все мы сообща сразу же нашли ей грамотного психолога, к которому она теперь ходит чаще чем на работу. В остальном она оправилась. Ондрик так ничего и не узнал, но маме подруга всё-таки историю рассказала в усечённом, конечно же, варианте. Маме чуть не поплохело, хотя она и подозревала что-то нехорошее. Время, которое оставалось у Полинки между уходом за сыном со сломанной ногой и походами к психологу, она тратила на Григория Викторовича. Из-за его состояния Эрнст согласился подвинуть съёмки почти на три недели, хотя, конечно, и этого было мало. Певец лежал без сознания на аппаратах дольше, чем кто бы то ни было мог себе вообразить. Мы с Димкой тоже заходили к нему. Больше поддержать Полинку, чем его самого, так как певица сидела у его кровати, разогнав всех медсестёр. Вывели его из этого состояния только через неделю, когда жизни уже ничего не угрожало. Вот тогда мы и начали устраивать наши посиделки по вечерам: мы собирались вчетвером и разговаривали обо всём на свете. Когда Лепс чуть-чуть окреп, то стали ещё и играть в карты. Мужчина совсем не мог вставать, ибо ноге его очень сильно досталось. Просто повезло, что её вообще не ампутировали. Но нам это не мешало - мы обрели нового друга. Если раньше я сомневалась в том, нужен ли моей подруге этот человек, то сейчас сомнения развеялись напрочь. С убийством тоже получилось странно. Изначально мы надеялись обойтись хотя бы условкой, но Лепс, сразу как очнулся, развернул такую невероятную активность, что Полинку даже в суд не вызвали в итоге. Деньги, а особенно большое их количество, творят чудеса. Лепс взял с нас слово, что мы никогда не расскажем подруге, кто её отмазал. Полина же умоляла нас не говорить Грише про то, что она вообще кого-то убила. Ей казалось, что он ничего не слышал там, в подвале, так как был без сознания. Эти двое, будто, прятались друг от друга за одной и той же картонкой с разных сторон, но нам было не очень принципиально - не говорить так не говорить. Синяки и ссадины постепенно подживали. Нагиев ушёл-таки в запой, но не слишком долгий, так как работа ждать не будет. Саша цвела и пахла - готовилась к поединкам. Полина была в твёрдой уверенности выкинуть её из команды. А я? Я пошла к Эрнсту и подписала контракт ещё на один сезон шоу. Не знаю, было ли это правильным решением, но бросить Димку одного я не смогла. Теперь мы уже окончательно жили вместе. В одной квартире. На кухне теперь всегда была мука для блинчиков, а в холодильнике - молоко. Всё было хорошо. Я, как обычно, прошла в нашу комнату, но специально не повернула на этот раз вертушку замка, надеясь, что Димка найдёт в себе силы зайти.***
*Полина* Болезнь или нет, но съёмки всё-таки состоялись. От нас требовалось не подавать виду о том, что что-то с нами не так. Я посмотрела на Гришу, который тяжело отставил в сторону палку, на которую сейчас опирался при ходьбе, прямо перед входом в павильон. - Давай я тебя придержу, Гриш. - Не надо, Полиш, не надо. Я сам. Я, закусив губу, наблюдала за тем, как артист, довольно серьёзно хромая, пошёл к своему креслу. До сих пор не понимаю, почему зрители должны думать, что у тех, кто улыбается им с телеэкранов, всегда всё хорошо? Пережиток советского прошлого или правильное решение? Не знаю. Сейчас, например, мне хотелось наплевать на все указания Эрнста и Аксюты, который не боялся после всего случившегося смотреть нам в глаза, подбежать к Грише и подхватить его под руку, а лучше - просто наплевать на эти съёмки. Но было нельзя. Я натянула улыбку и продефилировала к себе на место. Там уже сидел радостный Вася. - Полинка, привет. Давно не виделись. Ты мне скажи, не знаешь, почему съёмки так перенесли? Мне весь концертный график пришлось перекроить. - Нет, Вась, не знаю. Может технические неполадки какие. - Ты сегодня без сына? - Ну ему со сломанной ногой не слишком удобно было бы тут передвигаться. Хотя гипс уже вот-вот снимут, но её разрабатывать ещё. Вася поохал насчёт болезни Ондрика, а я порадовалась, что мне удалось переключить его внимание. Что бы там кто ни говорил, но хоть поговорить с Лепсом то я могу? - Гриш, как ты? - Нормально. Обезболивающее действует. Ты не переживай, Полинка, прорвёмся. Я невесело улыбнулась. - Вот ведь Аксюта, да? Не боится командовать нами. - Ну он то не в курсе. - Не знаю, на его месте я бы уже уехала жить в глухую тайгу. - Полин, на его месте ты бы не оказалась, потому что честная и совестливая. - Может быть. Ты, если что, не бойся просить перерывы, ладно? Лепс прикрыл глаза в знак согласия с моими словами. Тут в общем гуле голосов я услышала до боли знакомый, не предвещавший ничего хорошего. Дима. Исхаков, а это действительно был он, был бессовестно пьян. Я вообще не поняла, как его пропустили в студию. Руки бы охране поотрывать. Шатающейся походкой мой бывший направлялся ко мне. Я инстинктивно сжала руку на плече у Лепса. - Привет, дорогая. Так вот с кем ты теперь спишь, да? - Дим, не надо. Тебе потом будет стыдно. - А тебе, шлюха, не стыдно, что ты легла под старика ради бабла? Я что мало тебе давал? Захотелось шика? Он же дряхлый совсем, ничего не может уже поди. Возвращайся ко мне. Я ж тебя любил, дура. Я ж на тебе жениться хотел, а ты мне в рожу плюнула. Диму перебил голос с кресла, возле которого я стояла. - Молодой человек, не смейте оскорблять девушку. Если Вам хочется оскорбить меня - милости прошу, но за остальные свои слова можете недосчитаться зубов. Я в ужасе посмотрела на спокойного Лепса. Какие зубы? Он еле на ногах стоит. Любой Димин удар отправит его в нокаут. Но Исхаков этого явно не знал, и немного стушевался. Я увидела охранников, которые наконец-то решили выполнить свою работу. - Не смей лезть в мою личную жизнь, Дим. Не смей. Ты теперь никакого отношения к ней не имеешь. Что и зачем я сделала тебя не касается. Диму скрутили и забрали. Он даже почти не сопротивлялся. Я выдохнула, понимая, что именно завтра, а то и сегодня напишет пресса. - Вот счастье журналистам то, да? Меня внезапно озарила классная идея. Так то они напишут про скандал. А если дать им повод поинтереснее? Я села на здоровую гришину ногу и наклонилась к его лицу в интимном жесте, давая возможность людям вокруг сделать фото. - Полин, ты чего творишь? - Тише. Если будешь продолжать сопротивляться, то ещё и поцелую. - Твоя угроза не звучит как угроза. Гриша легко выдохнул куда-то мне в шею. - Гриш, а почему бы нам не перевести наши отношения в официальный статус? - Если ты хочешь за меня замуж, то дай я хоть закажу кольцо. Я рассмеялась, объясняя, что имею в виду лишь совместное появление на публике. Гриша картинно выдохнул, мол не заставляют жениться, но я поймала его украдкой брошенный взгляд на мои пальцы. В груди мягким комочком зашевелилось тёплое счастье.***
*Дима* Я нажал на "отбой", укладывая в голове произошедшее. Полина рассказала про то, что она выгнала Сашу из команды, но её забрал себе Градский. Пришлось изображать радость, хотя и не было на то никакого желания. Нагиев же, судя по её словам, пытался флиртовать с молоденькой гримёршей. Мачо возвращается на охотничью тропу. Жизнь возвращается в берега. Это хорошо. Надо, наверное, рассказать про Парамоныча. После выхода из подвала Поля почти сразу рванула к нему в больницу, естественно, прихватив с собой меня. Старичок лежал, подключённый к аппаратам и не подавал явных признаков жизни. Делом пары минут было найти его лечащего врача и выбить из него информацию о нашем новом друге. Он мог быть спасён от перспективы стать окончательно и бесповоротно овощем, но на это нужно было очень много денег и очень серьёзная терапия, а также, конечно, разрешение сына. Сына мы нашли. За сравнительно небольшую сумму разрешение он нам выдал. Вся работа по поиску хорошей клиники легла на Пелагею. Надо сказать, что она и её знакомые не подкачали. Клиника была найдена в рекордные сроки. Я оплатил счета, и теперь нам должны были позвонить, если будут хоть малейшие улучшения. За последнее время я первый раз видел у Поли такие сияющие глаза. По-моему, можно идти искать ещё таких Парамонычей, чтобы она была так счастлива постоянно. Звонил Игорь - тот мужчина, которого мы вытащили из перевёрнутой машины. Не знаю, как он нашёл номер, но благодарил. Сказал, что ребёнка удалось спасти. У него дочка. Назвал Машей в честь жены. Приглашал познакомиться со спасённой нами малышкой. Я пообещал вырваться как-нибудь. У меня у самого всё было более-менее. В больнице меня продержали лишь пару-тройку дней. Потом сказали просто не перенапрягаться, больше лежать и отдыхать. Голова теперь болела на любую перемену погоды - сказали, что этот побочный эффект сохранится на всю жизнь. Остальное со временем должно пройти. Из-за этого недуга, конечно, стало гораздо сложнее выступать. Но кто нас артистов будет спрашивать? Концертный график остался тем же. Уже вот-вот должны были начаться съёмки детского шоу "Голос", а это означало дикое нервное напряжение и встреча с Аксютой. Я не знаю, простили ли его ребята, но я точно нет. Мой мозг ещё долго будет изобретать изощрённую идею мести. Тот мужчина, который напал на девочек в подвале, не имел никакого отношения ни к Аксюте ни к его подручным. Почти. Он просто жил по-соседству и сложил два и два, наблюдая от скуки за соседним домом почти постоянно. Так что за него ненавидеть Аксюту, вроде бы, было неправильно, но кого это волновало? В общем и целом всё обошлось. Мы были живы и почти здоровы. Мы могли делать то, что нам нравится. Мы пытались переварить в себе историю с подвалом и бросить её куда-нибудь в уголок сознания. Но надо сказать, что всех нас эта история сделала сильнее, мудрее, честнее и правильнее. Открыла нам глаза на то, что мир вокруг нас далеко не всегда конфетно-мармеладный. Единственное, что меня беспокоило - Поля всё время на пару часов закрывалась в нашей спальне и что-то там делала. Я не спрашивал, что, но понимал, что вряд ли она мне там шарф вяжет. Очень важно вовремя понять, что человеку рядом с тобой требуется помощь, но она не двала мне в этом убедиться. Сегодня впервые замок не щёлкнул. Может быть забыла, а может быть это было приглашением. Я расценил это как последнее и вошёл минут через десять. Пелагея сидела на кровати, положив руки и голову на комод, стоявший рядом и следила пальцем за качающимся маятником в небольших часах, стоявших прямо перед ней. Я помню, что её это успокаивает, да. Девушка находилась ко мне спиной. Не знаю, слышала ли она, что я вошёл, но виду не подала. Я подошёл чуть ближе и услышал всхлипы. Не зная, чем помочь, я просто сел рядом, обнял её за талию и положил подбородок ей на плечо. Говорить не хотелось. Я прикрыл глаза. В тишине часы мерно отстукивали ритм нашей жизни:Тик-так, тик-так, тик-так
Тик-так. Здравствуйте, люди! В праздничный день. В праздничный день. Много людей, разных людей в мире иллюзий. Разных людей...*