Бражник

... бражник бьётся в окно неумело и обреченно - я назвал его Мишей. Он жив уже третий день. Он такой же, как я - ненароком, но заключенный. Он такой же, как я - даже в чём-то похожа тень. Я сейчас расскажу, чтобы было понятно сразу, дабы вы не клеймили меня всей толпой во лжи: я печалью своей, как канатом, надёжно связан, и вдвоём с другом Мишей не знаю порой, как жить. Я порой вижу свет, а порой - очень крепко спится; эта осень нашла в моём панцире всё же брешь. Я в душе, как и Миша - большая-большая птица. Я кормлю его джемом: давай же, дружище, ешь! А на днях Михаил отыскал для себя подругу: мотылёк рвался с улицы в дом, на тепло и свет. Миша вился и вился, спикировал мне на руку и уставился нагло, как будто не зная "нет"! Я его пожалел - ну а вдруг отыскалась пара? Вдруг он счастье найдёт, когда будет в ответ любим? Я окно распахнул. Счастье Миши накрыла кара: ибо бабочка смело спикировала в камин. Миша бился в окно обреченно, безумно, злобно. Я стыдился себя. Мне хотелось упасть без сил. Миша бился в окно. Этот звук, беспричинно дробный, будто в ухо кричал: "И зачем я тебя просил?" Вдруг затих этот гром. В доме стало безумно тихо. Только мимо меня пролетела неслышно тень. Лишь какой-то комочек в огне на секунду вспыхнул. Михаил - славный малый - прожил у меня семь дней. Мы однажды сгорим. За любовь, за печаль, за веру. К черту вкусы мои - ведь однажды мы все сгорим. Мотыльки или бражники - каждому ровно в меру; после нас будет царствовать только лишь пряный дым. Мы однажды сгорим, улетим самым лёгким пеплом, прогорим без остатка - но нам уже все равно. А сейчас я вздохну, осознаю себя несмело... И ударю, как Миша, несмело собой окно.