***
Вернувшись в подвал после дня изнурительной работы, Локи понял, что помещение пусто. Маленькая сучка где-то раздобыла гвоздь, поддела старые дверные петли и просто сбежала от него. В ярости Лео поднялся по старым и грязным бетонным ступеням, пробежал через рыжую кухоньку и выбежал на улицу. Дом был небольшим сооружением из старого дерева, с двумя комнатами, кухней, подвалом и уютной верандой, пространство в которой занимал маленький стол и два кресла-качалки. Об одно из них Локи споткнулся, выругался и чуть не упал с высокого крыльца, но всё же удержал равновесие и влетел под скудную тень деревьев, поднимая на бегу горы золотой листвы. Он был зол, как никогда: парень пытался сделать всё для своей маленькой хранительницы, но она упорно не желала быть рядом, отвергая его раз за разом, а теперь и вовсе сбежала, после всего, что он подарил ей. Уж теперь-то Дух научит эту суку, как вести себя. Лев остановился, перевёл дух и медленно втянул воздух, пытаясь уловить следы Хартфилии. «Есть!» Парень сорвался с места и побежал. Под оранжевой, в тон волосам, футболкой переливались мышцы, изо рта раз за разом вылетали струйки пара — на дворе была поздняя осень, удивительно, как этот парень не околел в такой легкой одежде. Впрочем, это становится вполне понятным, если вспомнить, что он не человек, а дух. Запах страха усиливался, и на тонких губах заиграла усмешка. Да, его цель так близка. Вот он уже видит маленькую фигурку вдалеке. Девушка не подозревает, что он так близко. Боится ли она? «Да, думаю, да», — Локи улыбнулся, оголив клыки. В глазах появился огонь. «Сегодня ты не сможешь одним своим взглядом потушить это пламя, Хартфилия». Она обернулась слишком поздно. Хотя что бы изменилось, если бы Люси увидела Льва раньше? Вокруг были одни деревья и ни единой души — уж Локи-то об этом позаботился. Кареглазый в мгновение скрутил девушку, одной рукой цепко хватая запястья Хартфилии и поднимая их над головой девушки, а второй аккуратно прикасаясь к талии Люси. Лео прижал свою добычу сильным телом к ближайшему дереву. — Зачем сбежала, хозяйка? — гневно прошипел он, наклонясь к самому лицу блондинки. — У нас всё было так хорошо, разве тебе не нравилось? — Нравилось? Ты запер меня в этом жутком подвале, держал там, не выпускал наружу! Ты спятил, Локи! — чуть не рыдала девушка, смотря огромными глазами на жесткое лицо парня и трясясь от страха. Люси не была дурой и понимала, что ждет её теперь, после побега, особенно если учитывать хаос в душе парня. Локи толкнулся вперед, снова наклонился к Люси и прошептал в самое ушко: — Я тебя берег, Люси. Как же я тебя берег. Вечно помогал и защищал, ты даже представить не можешь, сколько раз я спасал твою шкуру. Теперь ты должна отблагодарить меня, — парень нежно втянул мочку и прикусил её. Девушка оцепенела. — Из-за своей глупости... Ты сама решила страдать, Люси, — Лев потёрся твёрдым пахом о промежность, которую скрывала лишь тонкая голубая юбка, и девушку затрясло пуще прежнего. — Локи... Пожалуйста, не надо, — прошептала она, смотря в его карие, горящие желанием глаза. В другой ситуации Люси обняла бы его, положила бы свою маленькую ладошку на горящую щёку, и парня бы отпустило. Эта девушка всегда умела загнать его потаённых диких зверей обратно в клетки. Всегда, но не сегодня. Сегодня он решил, что она убегает не от оков и пут, а от самого Льва. Фантазия парня разыгралась, он поверил самому себе, решив, что эта шлюха бежит к Нацу, хотя девушка никогда не давала поводов для ревности. Это был Локи. Локи, который решил разрушить то прекрасное и невесомое, что сам не создавал и теперь не мог уберечь. Это началось давно. Вспышки ярости, грубость и пощечины, беспричинная ревность. Дошло до того, что Лев увёз Люси из города и запер в подвале старого дома, чтобы она была не досягаема для других и... И только его. Сегодня у парня совсем сорвало крышу. Лев прижался к девушке всем телом, свободной рукой сжав её щеки. Он прикоснулся, всего-лишь прикоснулся к нежным губам и долго не мигая смотрел в её карие, полные слез и страха глаза. — Почему, — выдохнул Лео, и, не дожидаясь ответа, накинулся на неё с горячим поцелуем. Терзая губы Люси, Лев повернул девушку к себе спиной, аккуратно убрал белые растрепавшиеся пряди с правого плеча и нежно, действительно нежно поцеловал Хартфилию в шею. Блондинка вздрогнула. Кареглазый отстранился. — Ты должна была думать раньше о том, что случится, — говорил он, стягивая с девушки белую футболку. — Ты предала меня, Люси, — горько добавил Локи. — Как ты не понимаешь! — простонала девушка, пытаясь помешать парню раздеть её, — Я боюсь тебя! Ты увёз меня, запер в темном подвале, не говоришь, как раньше... Ты стал монстром, — шёпотом добавила она, но Лев услышал. С треском разорвалась футболка — ему надоело ждать, — парень резко, чуть не уронив, повернул Хартфилию на себя, с гневом смотря в голубые глаза. — Монстр? — он сделал шаг назад и хлестко ударил Люси по щеке. Девушка не удержалась и упала в мягкую листву, пытаясь прикрыть наготу. — Ты ещё не знаешь, что такое монстр. Я покажу тебе, глупая. Я отворю твою персональную дверь в ад, — крикнул Локи и приступил к обещанию. Склонившись над девушкой, он резко развёл её руки в стороны, открывая вид на пышные груди. В штанах стало твердо, и Лев жадно облизнулся, понимая, что это всё принадлежит ему. Люси глазами размером с блюдца смотрела на хищное лицо зеленоглазого. Его черты словно бы заострились, стали более животными, в глазах, которыми когда-то любовалась девушка, кипело желание. Приглядевшись, в них можно было заметить мрак, который сейчас заполнял всё внутри парня. Блондинка буквально потеряла разум от страха, смотря, как над ней нависает Локи, как он хватает огромными сильными руками её хрупкие, готовые сломаться в любой момент запястья, разводит их, съедает Хартфилию взглядом. Люси завладели первобытные, животные инстинкты. Всё внутри кричало: «Сражайся! Беги!». Девушка отдалась на волю этих чувств. Она изо всех сил пнула рыжего в промежность, перевернулась и стала отползать. Сквозь адскую боль Лео понял, что добыча удирает от него, и в последний момент схватил блондинку за голую щиколотку и резко дёрнул на себя, отчего девушка упала в жёлто-красную листву, ткнувшись носом в холодную землю. Парень быстро залез на неё, мешая любому движению и предотвращая новые попытки бегства. Несмотря на всю злость и отголоски недавней боли, краткая битва и сопротивление добычи только усилили в нем интерес и желание охотника, и Локи больше не мог сдерживаться. Правой рукой он нашёл край синего подола юбки, задрал его, коснулся гладких трусиков. — Нет, Локи! Умоляю, — шептала Люси, моля парня о пощаде. Неужели он действительно сделает это, он, кто так заботился о ней, неужели сможет, тот, который защищал от любых бед, всегда выручал... Левая рука крепко взяла девушку за горло. — Ты виновата сама, — горько произнес Лев, потершись о щеку девушки, отодвигая белые трусики в сторону и поднося свой член к девичьей промежности сзади. «Сможет». Один толчок, и парень внутри на всю длину. Люси взвыла и зарыдала, забив кулачками по прелым листьям и вонзая коготки во влажную землю. Кровь вытекала из лона девушки вместе с семенем Локи. «Ничего, — подумал парень, — сегодня вечером, как только мы закончим, я дам ей таблетку». Он поднялся, отряхнулся, застегнул ширинку и только потом оглянулся на распластанную на земле Хартфилию. Сквозь туман боли девушка почувствовала, что ее подняли в воздух. Секундой позже в её живот уперлось что-то твёрдое — это было плечо парня. Он закинул девушку на спину, как мешок с картошкой, и понес в сторону дома. Обессилевшая блондинка видела лишь цветную листву и мускулистую спину, обтянутую оранжевой тканью футболки. Локи что-то говорил Люси, но та вдруг осознала, что неведомый туман стелется перед ней, закрывая всё, стирая и чувства, и боль, и обрывки мыслей. Девушка отключилась.***
Комната, которую создал Локи для своей хозяйки, была не так уж и плоха: он застелил помещение мягкими коврами, обставил дорогой мебелью, сделал шикарный ремонт — червячок сомнения с давних пор проедал дыру в душе парня, только всё не было повода украсть девушку для себя. Подвал стал уютным, теплым и вполне природным для обитания — многие даже позавидовали бы такому жилищу — конечно, если бы не знали о том, что творилось в нём с его обитательницей. Единственное, что было не так, это то, что в комнате не было окон. Помещение освещало несколько ламп в красивых старых канделябрах. Это и послужило источником ужаса в мыслях Люси по поводу этого подвала: в первый день, как только Лео уехал по своим делам, во всём доме отключилось электричество, и бедная девушка просидела почти десять часов в непроглядном мраке. Зайдя в помещение, Локи даже не попытался починить дверь и запереть её — сейчас ему было просто не до того. Парень опустил девушку, которая до сих пор была без сознания, на великолепную огромную кровать с розовыми облаками балдахина сверху, устланную шелковым бельем, а сам полез в единственный ящик у комода, который он запирал на ключ. В идеальных мечтах предметы, что содержались в нём, Локи достал бы только тогда, когда девушка сама захотела бы поиграть. Но сейчас парень отгонял любые порывы совести: Люси была виновата сама. Лев наклонился над не подающим признаки жизни телом и произвел некоторые манипуляции, о которых мечтал далекими одинокими ночами, положив руку на пах.***
Очнувшись, девушка пришла в тихий ужас. Она снова лежала на своей кровати в том жутком подвале, но на этот раз была пристегнута обручами наручников к решетке кровати. Приподняв голову, девушка оглядела свое абсолютно нагое тело, а затем и комнату вокруг. Свет был немного приглушен, но в дальнем углу, там, где стояло кресло, Люси различила темную фигуру. Видя, что Хартфилия очнулась, силуэт пришел в движение. Когда он подошел, девушка внутренне содрогнулась, увидев дикое лицо парня. Он перестал быть ее Львом, ее героем... Он стал монстром, способным лишь разрушать то, что создать не может. И сейчас он разрушит ее. — Готова поиграть? — на губах Локи появился дьявольский оскал, глаза стали черными, как ночь. Глаза Люси становились всё больше и больше, пока она наблюдала за действиями рыжего. Тот расстегнул массивный ремень, вытянул его, сложил напополам и залихватски привиснул. — Сейчас будет больно, солнышко, — ласково произнес он, неуловимо гладя пальцами правой руки белое бедро девушки, а после со всей силы полоснул его кожаным ремешком. Люси взвыла. — Тсс... — он приложил пальцы к ее губам, с любовью проводя указательным по нижней, особо пухлой. Он оттянул синюю от страха губу вниз, изучающе смотря прямо в голубые глаза девушки. Она уже не плакала, но тело хозяйки тряслось от дикого ужаса, волнами накрывавшего Люси. Без предупреждения он ударил еще раз, и железная пряжка распорола нежную кожу. Хартфилия, пытаясь не закричать, прикусила губу а вместе с тем и палец Локи. — Ах ты стерва! — вскипел он и стал бить кожаным ремнем без разбору. Алая пелена застилала глаза, и остановился парень только через несколько минут. По нежной белой коже разливались синяки, словно неудачник-художник нечаянно выплеснул на девственно-чистую бумагу баночку с фиолетовой краской. Поняв, что сделал, Лео наклонился к щеке Люси, втянул аромат цветов и страха и зашептал, уткнувшись в нежную шею: — Прости меня, малыш. Но я обещал тебе открыть дверь в ад. Ты виновата сама, — он повторил последнее предложение несколько раз, словно бы оправдываясь перед Хартфилией, а потом продолжил.***
Лев многое совершил этой ночью — зверь, который столько времени безжалостно подрывал и без того плачевное состояние парня, наконец выбрался наружу и пустился во все тяжкие. Все тайные желания бессонных ночей, вся злость, все восхищение девушкой вывалились одним бурным потоком на Люси в эти часы. Он бил её, ласкал, душил, удовлетворял свои желания, выказывал любовь. В конце концов он разрушил девушку. В очередном приступы ярости, смешанной со страстью, когда зрачки духа расширились, а остатки разума вновь отошли на второй план, уступая место чувствам и эмоциям, Лео сжал горло Хартфилии и не отпустил вовремя. Девушка посинела, задыхаясь, в отчаянии попыталась вырваться, и... Под утро Люси стала ледяной. Локи лег рядом, безуспешно пытаясь согреть израненное тело своим теплом. Он не понимал. Не понимал, почему хозяйка так никогда и не открыла глаза. В течение многих последующих лет он будет безуспешно искать замену, кидаться и убивать похожих на ту единственную, но так никогда и не осознает, что он собственноручно погубил то, что так обожал, ту, которая готова была простить Лео многое, девушку, которая любила его всем своим прекрасным невинным существом. Он не вспомнит, что сотворил с ней. И так, наверное, даже лучше, ведь безумие — это лучший удел для убийцы.