Autumn

      Утро встречает не яркими солнечными лучами, а моросящим октябрьским дождем, легко накрапывающим, словно стучащимся в окна мелкими каплями. Парень сидит на кровати, а холод бежит по телу табуном мурашек, забираясь под растянутую серую футболку, заставляя ёжиться и обхватить себя руками.       Эшли встает, шлепая босыми ногами по холодному полу. Он не знает, сколько сейчас времени, совсем себя не ощущает, будто потерялся в пространстве. Пасмурная погода, затянутое тучами небо, а вокруг все настолько серо, что состояние волей неволей под стать погоде.       Кухня все такая же серая, что хочется вернуться в комнату и вновь лечь спать. Хотя когда-то Эш готов был вставать как можно раньше, чтобы под шум дождя наблюдать за готовящей что-то вкусное бабушкой. Кухня преображалась и не казалась такой мрачной и холодной, что определенно согревало изнутри, дурманя разум запахами свежей выпечки. И такое утро совсем не казалось мрачным. А сейчас… привычка осталась, но кухня уже не была заполнена теплом и приятным запахом шкварчащих на масле оладушек, не играло радио, шурша записью из-за плохого сигнала, и не было бабушки, что каждое утро, сколько бы лет ему не было, целовала в лоб.       Эшли смотрит на висящие на стене часы, что мерным тиканьем нарушают тишину. «6:05», но это мало что ему дает. Время словно растворяется в липком утреннем тумане, что почти вымылся из воздуха под постепенно усиливающимся дождем. Эш странно себя ощущает, но не двигается с места, стоя посреди кухни и оглядывая ее.       Парню приходится встать на носочки, чтобы дотянутся до верхней полки, на которой стоит баночка с ароматным чаем. Чайник, уже поставленный на плиту, медленно закипает. Вскоре кипяток льется в кружку, где уже насыпаны сушеные листья чая, а комнату наполняет аромат мяты и малины. Эшли стоит так несколько минут, вдыхая этот запах, держа горячую кружку двумя руками. И вновь из закромов памяти запах отозвался приятным воспоминанием. Когда Эша одолевала осенняя хандра, то бабушка всегда заваривала ему этот чай. И Парди усмехается, вспоминая, как она, вручая ему кружку, всегда взъерошивала его волосы, а после укутывала в теплый плед.       Отпивая из кружки чай, Эшли выходит с кухни. По телу проходит волна тепла, и парень чувствует, что будто душа отогревается. Так бабушка говорила, и он верил, ведь каким-то чудным образом, после всех ее манипуляций с чаем и пледом становилось лучше. И Эш верит сейчас, вновь делая большой глоток.       В гостиной ничего не изменилось. На спинке кресла, как и всегда, лежит большой теплый плед, и Эшли проводит по нему рукой, легко улыбаясь, но отходит, шагая дальше. Проходя мимо камина, он делает еще один глоток, а после ставит кружку на полочку рядом со статуэткой, принимаясь за розжиг огня.       Наблюдая за пламенем и слушая треск дров, Эшли кажется, что дом будто отогревается, хотя ему все также холодно. В голове появляется тысяча мыслей, и в то же время нет ни одной, они словно сжигаются, как дрова в камине.       Поднимаясь на второй этаж, Эшли чувствует, как холодный ветер треплет футболку, от чего ежится и вздрагивает. Кажется, он забыл закрыть окна, после того, как проветривал. Скорее всего, из-за этого ему и было холодно, но на первом этаже это не так сильно чувствовалось. Эш усмехается, понимая, что все это простое самоубеждение, ведь все очевидно.       Эшли скучает и очень сильно. Осознавая, что он остался один, на душе становится так же, как и на улице сейчас. Ведь его грел далеко не плед в такие дни раньше, а прикосновения бабушки, да и чай помогал только потому, что приготовлен с заботой. Парень это понимает, но все также приезжает сюда осенью, именно в октябре. Каждое утро встает в «5:45», а в «6:10» заваривает на кухне все тот же чай с мятой и малиной, а после, уходит в гостиную, чтобы разжечь камин. Он, как и всегда, забудет закрыть окна, а после будет вот так стоять посреди коридора в потрепанной футболке с кружкой еще горячего чая в руках. Он, как и всегда, придет к тому же заключению, что заставит его усмехаться. Эш и сейчас усмехается, понимая, какой дурак. Просто это все настолько неизменно, привычно и так нужно. Эшли не готов расстаться с этим, поэтому сейчас он опять здесь.       Время близится к ночи, когда Эш, кутаясь в плед, сидит в кресле у камина, вспоминая, как дед всегда рассказывал какие-то истории. Он закрывает глаза, а голос дедушки слышится слишком отчетливо, и, кажется, будто стоит только открыть глаза, и он будет сидеть в соседнем кресле, всего в паре метров, а в его покрытых морщинами руках будет книга. И Эшли поддается порыву, как и всегда, но никого в комнате нет кроме него. От этого становится слишком тоскливо, что парень сжимается в комок, смотря на фотографию на полочке на камине.       И он уже не заметит, как уснет, а теплые руки бабушки не укутают его лучше в плед, хотя во сне ему покажется, что он чувствовал это. В комнате повиснет тишина, нарушаемая лишь треском дров и шумящим за окном ливнем. Часы на стене все также будут мерно тикать, отсчитывая время до следующих «5:45».