На дне

Макс умер счастливым. В уюте и тепле, рядом был друг, которого сам омега когда-то очень любил. После совершенного Павел не сразу пришел в себя, но ни слез, ни отчаяния не было. Все было так, как должно было быть. Он вновь и вновь смотрел на труп Макса. Когда-то омега был красивым, но не сейчас. На данный момент парень вызывал отвращение у Паши. Изуродованное тело, сбритые волосы. Кусок человека. Омегу даже не волновало, что он был живой с душой, чувствами, страхами. Но он понимал, что смерть для Макса была желанной. Мгновенно прошедший животный страх и облегчение. Грех взял Павел, но у Макса их и так достаточно. Паша решил вывезти тело к железнодорожным путям и бросить его там. Разбираться с бездомным долго не стали бы, как и устанавливать причины смерти, а к тому времени пройдет первый поезд, окончательно заметая следы. Павел завернул тело друга в простынь, а сверху надел черный пакет. Макс был очень легким. Паша буквально смог сложить его в чемодан. Омега надел черное пальто, которое носил обычно лишь за городом, когда выгуливал родительских собак, и накрыл голову капюшоном. Паша гнал по ночной дороге в сторону области. Доехав до совсем пустынного места за станцией, куда просто незачем обычному человеку, омега остановился. Он открыл багажник и расстегнул чемодан. Дальше он поволок тело Макса уже в одном черном пакете. С одной стороны был лес, а с другой огромный пустырь, за которым путей особо и не видно было. Начался сильный снегопад. Это лишь было на руку омеге, ведь в таком случае свежие следы будут заметены быстрее. Паша уложил труп на самые рельсы поперек. Он снял пакет и аккуратно сложил его в несколько раз и убрал. Страха не было. Место почти не освещалось. Паша закурил. Он не чувствовал ничего в этот момент. Пустота в голове и сердце. Тело начинало заметать снегом. До рассвета было еще далеко. — Прощай, Макс! Ведь я тебя простил. За Антона, за моего сына. С этими словами омега поспешил прочь. Уже в машине он обессилено вцепился в руль и опустил голову. Он вспомнил, как Максим рассказывал ему о своей жизни, о том, как он был счастлив, но он умолчал об одном, как он пытался украсть его сына для Рыжего. И как подбросил Егора потом под дверь детского сада. В тот день восьмимесячный Егор остался с папой Павла. Омега работал с утра. Отец вывез мальчика в санках. Зима пришла раньше обычно, и уже в ноябре было много мокроватого снега. Егор любил кататься. Омега толкал санки перед собой. Тихая аллея в парке. Ветер шатал плотные ряды деревьев вдоль дороги, осыпая снегом прохожих. Наконец поток людей, идущих навстречу кончился, омега свернул к пруду. По свежему льду ходили неуклюжие утки. Они гуляли вдоль водоёма совсем одни. Внезапно омегу сильно толкнули. Он был дезориентирован и упал, скатившись с берега на первый лед. Когда омега более менее пришел в себя и ему помогли подняться случайные прохожие, в санках никого уже не было. О похищении сразу заявили в полицию, но свидетелей не было. Кто-то из людей, постоянно следовавших этим путем, говорил, что видел, как мужчина с плачущим ребенком выбегал из парка, но ничего кроме черной куртки они не видели. Паша тогда чуть с ума не сошел. Он был уверен, что в пропаже замешан Рыжий и заявил об этом. К Сергею поехали в тот же день. Его допросили, но без участия Паши. Ребенка у альфы не нашли, да и сам Сергей показался взволнованным пропажей сына. Вечером Павлу позвонили из садика, где они с отцом работали. Охранник нашел Егора на территории сада в песочнице. Мальчик плакал. Он был напуган. Снова не было ни одного свидетеля, как ребенок попал на территорию детского сада. Спустя несколько лет Павел встретил на трассе омегу, с которым когда-то жил в одной квартире и занимался одним делом. Парень рассказал, что Макс тогда притащил ребенка к ним. Рыжий его заставил это сделать, но совесть оказалась сильнее, и ребята уговорили Максима вернуть мальчика. Сейчас Павел вспоминал об этом, оправдывая себя и свой поступок, несомненно понимая, что расплата неравноценна. *** Кирилл вновь вернулся домой под утро. Жуткая усталость, копившаяся долгое время вымотала мужчину до предела. Омега дрожащими руками открыл дверь. В комнатах было темно. В прихожей висело пальто Глеба. Кирилл обрадовался его возвращению. Он разулся и прошел на кухню. Во рту пересохло и от этого было ощущение стянутости. За столом сидел Михаил. Он поднял полные ужаса глаза, а затем подскочил к Кириллу, крепко обнимая его и целуя. Он нежно ласкал омегу, забираясь под кофту. Такого не было уже давно. От неожиданности Кирилл не сопротивлялся. Он поддался альфе. Михаил подхватил его и усадил на край мойки, быстро стягивая с него джинсы. За пятнадцать лет брака он ничуть не потерял форму. Стройное и сухое, с гладкой кожей, тело сводило Михаила с ума. Он крепко сжал бедра мужа, вырвав у него тихий стон. Обоим не хотелось, чтобы Глеб услышал лишнее. Михаил был нежен и аккуратен с Кириллом, как с фарфоровой куклой, боясь причинить боль, навредить, разбить его сердце. Омега обхватил его ногами за талию. Он прижимал альфу к своей груди. Временами Кирилл кусал мужа или обессиленно ронял голову на плечо альфы. Они сцепились. Неудачно откинувшись, Кирилл ударился о полку, чем вызвал улыбку на лице альфы. … Кирилл проснулся в их общей постели. Было светло и тихо. Состояние легкости переполняло его. Михаила не было рядом, да и не обязательно его присутствие. Кириллу подарили несколько часов любви, которые за последние годы были редкостью. Он приподнялся на постели, немного ломило поясницу. Захотелось вновь прикоснуться к альфе. Кирилл быстро встал. Он был в одной рубашке. Достав свою одежду, омега быстрее выскочил в коридор. Дверь в комнату Глеба была открыта, но его там не было. Он встал за углом. Оба альфы находились на кухне. Сразу Кирилл не стал заходить. Захотел послушать, о чем они говорили. — Хорошо развлеклись с утра пораньше? — Не спрашивай. Он не разговаривал со мной, а тут позвонил в самый разгар встречи с партнерами. Я просто не знал, как загладить вину. — Ну пошел бы, как всегда, снял бы шлюху. — Что ты сказал? — А что такого? Хочешь сказать, что никогда не делал этого? Тогда кем был для тебя мой отец? — Зря ты так. Я его любил. — Я тебе не верю. Если бы любил, то не предал. Бросил бы Кирилла и заботился о нем, о беременном омеге. А ты убил своего ребенка…- Глеб получил пощечину от Михаила, но это ему не помешало закончить фразу.- И моего отца… Глеб выскочил из помещения, попутно столкнувшись с расстроенным омегой. — Доброе утро, Кирилл. Альфа закрылся в своей комнате. А раздосадованный услышанным Кирилл вышел к мужу. — Привет, Кир.- улыбнулся Миша. — Привет. Значит ты просто не знал как извиниться? — Ну ты только не начинай! — взмолился Михаил. — Я не начинаю…- тихо ответил омега, вытирая тыльной стороной руки выступившие слезы. — Боже мой, Кирилл! — альфа обнял мужа, но тот отстранился. — Я пойду спать. Я очень устал. Омега медленно развернулся и направился в спальню. *** Паша вернулся домой. Было уже почти шесть утра. Нужно было ехать за сыном к родителям. Он не спал всю ночь. Павел стал собирать рюкзак Егора. Обычно сын не позволял отцу это делать, маленький альфа стремился быть самостоятельным. Пашу начинало потряхивать. Он прижался к стене и тяжело вздохнул. Омега вернулся в комнату. Он достал из шкафа бутылку виски и бокал. Налив себе спиртное, омега выпил. Ощущения были странными. Он начал прокручивать в голове все возможные варианты развития событий. Он старался не думать о плохом. Макс никому не нужен. Немного успокоившись, он поехал к родителям. Папа и Егор уже ждали его. Омега обратил внимание на внешний всегда идеально аккуратного сына. Сегодня он был немного неопрятен. — Что это ты не при параде? — вопрос прозвучал издевательски. — Устал. Ночь не спал. — Странно, обычно если ты с альфами, то всегда безупречен.- усомнился омега. — Встретил старого знакомого. Егор вышел к отцу. Павел улыбнулся и поцеловал отца в щеку, дабы скорее завершить беседу. Егор попрощался с дедом, и они с Пашей ушли, оставляя насторожившегося омегу. Уже в машине парень решился на вопрос. — Что-то случилось? У нас проблемы? — он всегда делил все радости и горе с отцом. — Все отлично. — Как хочешь, — мальчик отвернулся к окну.- Заедем домой? — Я взял твою рюкзак. — Опять? Пааап! Я же просил, - возмутился Егор. — Не время обижаться. Строгий тон Паши заставил Егора успокоиться. У отца что-то случилось. Что-то, чем поделиться он не мог с сыном, и от этого Егору было не по себе.