На дне

Январь, 2008 Боль и тоска. Осознание ужаса и того, что чего-то не хватает. Не хватает конечностей. Ноги ампутированы по колено, левая рука до середины плеча, а правая по локоть. Он проснулся на восьмой день. Максим ничего не помнил, но осознание горечи и безысходности присутствовало. Он знал, что родственников у него нет, но недавние события его жизни были закрыты внутри подсознания. Он не помнил ни того, как сбежал от Ивана, ни то, как шел по трассе, как совсем замерз. Сильное охлаждение тела, падение давления и замедление дыхания, захотелось спать, и он уснул. А потом тишина, мертвая тишина и холод, темный коридор из посреди леса, деревья стеной стояли вдоль дороги. В конце стоял Антон. Но за ним не было света, наоборот, кромешная темнота. И сам Антон выглядел страшно: серый цвет кожи, худое лицо, и сам он был сухой, костлявый, безумные глаза казались черными. Он был одет по-зимнему. Максим шел навстречу Антону. Тот как будто ждал друга. За его спиной лес обрывался. Пропасть. Это была дорога в никуда. Максим неуверенно подошел к Антону. Тот строго смотрел на друга своим прожигающим взглядом, а потом резко оттолкнул Макса. В это время врачи проводили реанимационные мероприятия. Максима спасли, если это можно было так назвать. Он был физически спасен, но душу разрывало на куски. Теперь он инвалид, настоящий никому не нужный калека без опоры и поддержки близких. Макс мог бы вернуться к отцу, но немощным он ему будет не нужен. Рыжий… Надежда на альфу. Его Максим вспомнил. Почему-то сейчас он ассоциировался у Макса с чем-то родным и близким. Вместе с воспоминаниями о жизни с Сергеем всплывали обрывки его месяца жизни в доме клиента. Иван Чечеткин. Журналист, вдовец и примерный отец-одиночка. Конечно, Макса смутил тот факт, что альфа ни с того ни с сего решил поиграть с проституткой, но значения этому не предал. Он просто был счастлив. Омега проснулся посреди ночи в холодном поту, но отнюдь не из-за кошмаров, которые уже стали частью его жизни, ему приснился один из тех прекрасных вечеров нежности и любви, что устраивал ему альфа. В квартире царил полумрак. Играла легкая музыка, на столе вкусный ужин и бутылка дорогого хорошего вина. Постель была уже расстелена. Шелковые простыни… На них два переплетенных тела. Альфа лежал сверху, положив голову на грудь омеге, слушая размеренное дыхание и биение сердца. Максим прикрыл глаза. Спокойствие и уверенность. Макс лежал не шевелясь, вновь закрыв глаза, надеясь на то, что он все еще в теплой постели альфы, а все остальное страшный сон, но нет. Четвертая и третья степень обморожения тканей, общее охлаждение. Он в больнице, но скоро придет время уходить, а некуда. Рыжий так и не появился и не факт, что появится. Максим так и не уснул до утра к удивлению медбрата, что делал обход. В палате омега был один, остальных его соседей выписали, но никого так и не подселили. — Можно позвонить? -тихо попросил омега у молодого парня. — Да, я попрошу на…- омега замялся и набрал номер, продиктованный омегой, на своем мобильном телефоне. Он все понял. Разговор должен был быть очень близким.- Я пройдусь дальше, а потом вернусь за ним. — Спасибо. Редкие гудки и вот знакомый голос. Максим выложил Рыжему все. Тот слушал молча. По голосу было ясно, что Сергей не трезв, но омеге было все равно. Закончив, Максим произнес: — Ты придешь ко мне? Послышались гудки. Душу разорвало на части. Теперь он точно никому не нужен. Максим подумал о том, что смерть была бы лучшим подарком. Он скатился с кровати, упав и ударившись о пол. Перевязанные культи сильно болели. Он лежал, лбом упираясь в жестко пол, на котором быстро появились его слезы. Макс и не стремился успокаиваться. Прошло время, а истерика лишь нарастала. Он кричал: — Мне больно! Больно! Больно! На крики сбежался медперсонал. Максима накачали болеутоляющими и успокоительным. Вновь уложив на постель его пристегнули к ней, дабы избежать повторных падений. На следующий день к Максу впервые пришел посетитель. Молодой омега приветливо улыбался Максу. Его лицо было не знакомо. Одет он был в синий брючный костюм. Омега сел на стул около постели Максима. — Максим Князев? — Да. — Меня зовут Юрий Александрович Перов, я представитель дома-интерната для лиц с ограниченными возможностями. Сердце бешено заколотилось. Этого Макс боялся больше всего. Ему обещали помочь, так как родственники от него отказались. Отец прямым текстом, как и предполагал омега, заявил, что сына у него нет и никакие уговоры не помогли.  — Я здесь по запросу из больницы. Я думаю, вы сами все понимаете. С документами мы вам поможем. Дальше омега много рассказывал о самом интернате и о том, как повезло Максиму. Тот его уже не слушал. Он закрыл глаза и медленно погрузился в сон. Он стал бояться неизвестности и неопределенности своего будущего. Как он теперь будет жить без рук и без ног. Опять снился Иван. Теперь он стал лишь воспоминанием Макса. Теплым, светлым и трагическим. Максим никогда больше не видел его. *** Январь, 2007 Аномально теплая зима не могла не радовать беременного Павла. Надевать на себя много одежды ему было тяжело на шестом месяце. Паша много гулял и старался практически не сталкиваться с Рыжим после ночи работы. Он был злой и пьяный, на замечания Паши не реагировал, а омега очень хотел изменить альфу. Он жил у Сергея. Время, пока Рыжий пытался проспаться, как раз и проводилось Пашей на улице. Вот и сейчас он уже около трех часов бродил по парку. Чуть позже он как всегда зайдет к Максу и ребятам, которые всегда рады видеть омегу в их съемной квартире. Омеги нередко подкармливали друга, замечая, что тот грустный, уставший и голодный. Рыжий ограничивал Павла в финансах, а омеге приходилось чаще тратить деньги на лекарства. Стресс и бесконечные простуды подкашивали его. Врачи твердили, что он не бережет себя, а сам омега ничего не мог поделать. Бессонница. Паша чувствовал, как его клонит в сон, он решил поскорее направиться к ребятам. Он чувствовал сильную слабость. Еле добравшись до знакомого дома, Паша достал ключи. В квартире было очень тихо. — Макс? — Павел быстро сбросил куртку и перекинул с плеча длинную косу. Он прошел в комнату, внутри царил полумрак. Комната была заполнены дымом. Макс сидел сверху на Рыжем. В зубах была сигарета, но явно не простая. Приспущенные джинсы. Омега обхватил любовника за шею и размеренно двигался вверх вниз, покуривая косяк. Мелка дрожь, руки альфы гуляли по телу парня. Тихие стоны и всхлипы Максима заставили Павла покраснеть. Казалось, что проститутку не должны смущать такие сцены. Это и не было смущением, это была злость. Омега был в гневе. Паша резко подошел и силой стянул Максима с Рыжего. Оба были напуганы и растеряны. А Паша лишь зло смотрел на альфу. — Ублюдок! — прокричал омега. Павел развернулся и пошел к выходу. Рыжий вскочил с койки и побежал за ним. — Паша! Паша! Стой! Да ты чего? Омега с силой оттолкнул, повисшего на руке альфу. — Что это за ревность! Паш! — Рыжий, резко развернувшись, ударил Павла по лицу. — Ты же такая же шлюха. К чему роль святого и невинного? Паша съехал по стене на пол. Он закрыл глаза руками и заплакал. Рыжий тут же сел рядом. — Ну ты чего? Пашенька, я не хотел тебя обидеть. Ты же знаешь, ты для меня самый особенный. Ты же его копия. Когда Антоха привел тебя в бордель, я сразу почувствовал близость, родство. Егор у нас в семье был красавчиком. Он первый из дерьма вылез, а я … Я убил его. Мы с детства близки были. Пусть разные отцы, он омега, а я альфа, но он единственный жалел меня. Я втянул его в этот разврат, по моей вине чокнутый ублюдок расчленил его. Нужно было просто подождать, а я раздвинул его ноги перед клиентами и заставил зарабатывать своей красотой по-другому, не на подиуме, а на панели. Антоха тянулся за ним, хотел быть классным, но он лимита, а мы Питерские. — Зачем ты мне все это говоришь? — Ты мне нужен, Паш, с кем бы я не спал, я всегда вернусь к тебе! Рыжий поцеловал Павла, держа его за подбородок, впиваясь в губы. *** Апрель, 2007 Время шло. Рыжий пытался играть роль примерного альфы, что выходило крайне неубедительно. Он пытался уделять больше времени Паше. Даже пару раз сходил с ним на консультацию. С Максом Павел прекратил общение. В нем играла ревность. Да и предательство друга острым ножом упиралось в сердце, тем более, что он до сих пор винил его в смерти Антона. Весна была в самом разгаре. Апрельская теплая погода с легким дождиком, от которого уже веяло летом. Тепло пришло в город уже давно. Свежая зелень появлялась на все растениях. Павел оказался один, когда отошли воды. Состояние паники и ужаса. Он вызвал скорую. Паша мучился почти двенадцать часов прежде, чем ребенок родился. Павел был счастлив, когда на него положили маленький пищащий комочек. За время пребывания Павла в роддоме Рыжий пришел к ним с Егором лишь один раз. Он был не трезв, и Паша предпочел побыстрее спровадить его, было стыдно перед другими омегами, лежавшими с ним. Все они были из хороших семей с любящими альфами, которые каждодневно таскали им вкусности. Павла это немного огорчало, ведь в свой приход Рыжий и цветка ему не принес, но он стойко держался, тем более другие омеги его подкармливали и ободряли. Из роддома Павла встречали ребята и Макс. Рыжего среди них не было, зато приехал Заславский. Его появление было неожиданно для омеги, но щедрые подарки и внимание были сейчас необходимы ему. Возвращаться домой с ребенком было страшновато, но друзья уверили, что все в порядке. В квартире Рыжего действительно было убрано. В углу их спальни стояла старенькая кроватка, рядом небольшой столик, игравший роль пеленального, в углу набросаны разные пакеты с детскими вещами. Паша уложил Егора в кроватку, а сам принялся разбираться. Ему на помощь пришел Макс. Сейчас общество омеги было очень кстати. О старых обидах никто не вспоминал. Они вместе разложили вещи Егора по полочкам шкафа. Павел пошел на кухню разогреть детскую смесь, а Макс остался с ребенком. Он осмотрел спящего малыша. Ему он показался очень хорошеньким. — Наверно, омега, — проговорил шепотом Максим. Он поглаживал мальчика по боку, покачивая кроватку. Паша аккуратно вернулся в комнату, чтобы не нарушить идиллию, но Макс его заметил. — Как тебе повезло, Паш! Какой он классный. Так и хочется его обнимать!  — Хочешь покормить его? — Паша протянул теплую бутылочку другу. — Ты серьезно? — Вполне. Паша вытащил просыпающегося мальчика. Он положил его на руки севшему в кресло Максиму. Малыш жадно присосался к бутылочке. — Как ты его родил?! Он такой огромный. Мне кажется, живот у тебя был меньше. Паша засмеялся. Сейчас ему было хорошо и единственное, чего он боялся, это возвращения Рыжего. *** Май, 2007 Павел терпел пьяного альфу и его выходки, нередко и стали откровенные побои. Несколько раз он порывался уйти, но мольбы Рыжего его останавливали. От отца малышу досталось только отчество. С этого все и началось. Рыжий не мог поверить, что Павел так поступит, но альфа сам виноват, не явившись в ЗАГС. С Пашей они не расписаны, а только со слов омеги такие дела не делаются. Так и стал мальчик Егором Сергеевичем Пустоваловым. Малыш оказался крайне беспокойным. Это выматывало все силы из бедного Павла, а Рыжего лишь раздражало, если он находился дома. Альфа пару раз даже накрывал сына подушкой, когда Паша был вынужден оставлять ребенка с ним. Рыжий не сдерживал себя в выражениях и даже угрожал, что выкинет это крикливое исчадие на помойку, если Паша его не заткнет. Внезапно Рыжий пропал. Это были по-настоящему спокойные и счастливые дни для омеги. Паша делал что хотел, он спокойно заботился о сыне и не боялся за свою и его жизнь. Альфа объявился на пятые сутки. Грязный, вонючий и побитый. С порога, шатаясь, он отпихнул Павла и направился в комнату, где спал Егор. Паша потянул его за руку, но Рыжий грубо отпихнул омегу. Зайдя в комнату, Рыжий склонился над кроваткой. Он взял сына на руки и бросил его на постель. Мальчик тут же проснулся и закричал. Павел в ужасе вбежал в комнату. Он схватил сына на руки. — Собирай его, — альфа еле проговорил фразу. — Зачем? — Я проиграл его в покер пацанам. Собирай! — Что? Это последние, что услышал Павел. Остальные его действия были как в тумане.