***
Я вернулся как месяц назад. Не получилось остаться среди звёзд надолго. Меня завлёк этот мир и его прелести. Иногда я скучаю по небу, но выйдя на балкон ночью, и вглядываясь в непросветную тьму, моё сердце сжимается от счастья. Я радовался, как ребёнок каждому дню, проведённому со своими друзьями. Теперь вместо обжигающего пламени вокруг моей души, я чувствовал живую плоть. Я мог наконец без боязни прикоснуться к воде, стоять под успокаивающими струями душа и наслаждаться дождём. Мне отделили просторную комнату в замке. Софи и Хаул жили в соседней. Они были счастливы, да и я конечно. Но что-то жгло моё сердце изнутри, будто огонь кольцом окружил его и не собирался потухать. Мне было больно видеть Хаула рядом с Софи. Настолько больно, что я готов был выть от негодования. В какой-то мере я был несчастлив здесь, слыша каждую ночь, как они мило смеются и что-то бурно обсуждают, пока я одиноко лежу в постели своей комнаты и вытираю мокрые дорожки на своём лице.***
-Кальцифер. Я зайду? — произнёс Хаул, и дверь со скрипом приоткрылась. Милая мордочка торчала за дверью, синеватые волосы беспорядочно висели на голове юноши, а глаза искрились детским озорством. Я приподнялся с постели, протирая ещё не до конца раскрывшиеся глаза, и натягивая на себя одеяло повыше. Хаул быстрыми шагами приблизился к моей кровати и потянул за руку: -Сколько можно спать? — с задоринкой произнёс он и стянул меня с постели. Я лежал на ковре полуголый. Хаул только тихо посмеивался, а затем наклонился ко мне, проводя осторожно рукой по животу — Ты только месяц в человеческом обличии, когда ты успел накачать себе пресс? — восторженно спрашивал он меня, не отрывая взгляда от моего живота. Я лишь залился краской, в то время как голос прервал эту идиллию: -Мальчики, чем вы тут занимаетесь? — поинтересовалась Софи, выглядывая из-за двери — Завтрак уже готов. Спускайтесь — она смутилась от моего вида и тихо вышла. -Пошли — произнёс Хаул, и потрепал меня по волосам, от чего щёки опять предательски запылали. Юноша вышел из комнаты, я быстро оделся и спустился за ним. Софи во всю смеялась от очередной шутки Хаула, а моё сердце обдало холодом. Хаул сегодня был каким-то счастливым, он больше улыбался и говорил чем обычно. Даже ко мне у него сегодня совсем другое отношение, отношение, которое грело мою душу. Я хотел, что бы он оставался таким всегда. Но время не вечно… -Я тебе верил!!! — крикнул с отчаяньем Хаул, за чем последовал хлопок двери.На дворе была ночь, шёл мелкий дождь, ну куда он пошёл? Что случилось?! Я разрывался в сомнениях, и всё же, выбежав из своей комнаты, я побежал к выходу, когда увидел заплаканную Софи: -Что случилось, Софи? — с волнением в голосе и тяжёлым комом в горле спросил я. -Уходи, Кальцифер, УХОДИ! — закричала она, и новый поток слёз обрушился из красных глаз девушки. Она не хотела разговаривать со мной. Но почему? Выбегая из дома, мне с каждым шагом становилось бежать труднее. Я обежал окрестности и нигде не нашёл Хаула. Возвращаясь обратно, я услышал всхлипы в высокой траве. Быстро найдя место, откуда разносились звуки, я обнаружил Хаула, сидевшего на сырой земле. Его слёзы смешались с дождём. На ходу снимая куртку, я накрыл ею юношу и сел рядом. Он только поднял на меня до боли тоскливые глаза и положил голову на моё плечо. Я прижал его к себе, и разрешил залить свою рубашку горячими слезами.***
Прошёл ещё один месяц. Месяц без Софи. После той роковой ночи, вернувшись домой с Хаулом, мы обнаружили записку на столе прихожей, которая гласила: «Прости меня, Хаул. Прости если сможешь. Я изменила тебе и скрыла от тебя. Я понимаю, что доставила твоему сердцу огромную боль, но я люблю его. Ты должен это понять… Прости ещё раз. Твоя Софи.» Сколько слёз пролил в ту ночь, да и в последующее время Хаул. Он перестал есть, спать и вообще что-либо делать, овощем лежа в постели целыми днями. Он заметно похудел, глаза впали, а взгляд был пуст. Я ухаживал за ним около двух недель, каждый день пытаясь показать ему, что жизнь продолжается. И в одно прекрасное утро я услышал так давно забытое: -Кальцифер. Я зайду? — на лице парня вновь заиграла улыбка. Он стал хорошо кушать, щёчки его порозовели, а глаза стали приобретать живость. Я радовался этому, наверное больше самого Хаула. Он не заводил разговоров на тему Софи, и я не давил на больное. Любимый человек со мной, и я буду оберегать его всеми силами, чего бы мне это не стоило.