До ее смерти осталось сто дней

Метаться по комнате Гермиона не стала. Зачем? В предусмотрительности Драко она не сомневалась - он точно не оставил для нее ни единой лазейки. Грейнджер пыталась убедить себя, что ей удастся освободиться хитростью, придумать что-то, но это не особо утешало. У нее не осталось времени и ни одной - даже мало-мальски паршивой идеи! Она старалась сосредоточиться, - ведь не может же быть такого, чтобы из этой ситуации не оказалось выхода? - но боль от предательства Драко не слишком способствовала рациональному мышлению. Как так вышло, что она настолько ошиблась в нем? Она, словно одинокий ребенок, настолько нуждалась в ком-то, что создала для себя ложный образ? Наделила Драко Малфоя теми качествами, которых в нем и в помине не было? Неужто ее погубило тщеславие? Что заставило ее поверить, будто перед ней Малфой открывается, снимает маски и становится настоящим? Когда же она потеряла бдительность? Как позволила этому слизеринскому змею обвести ее вокруг пальца? Вопросы, десятки вопросов, и ни одного ответа! Гермиона тяжело вздохнула, перевела взгляд на кровать. Всего лишь несколько часов назад здесь они с Драко занимались любовью. Хотя о чем это она? Какой любовью? Он наверняка воспринимал это не так - для него Грейнджер была экспериментом, его маленькой постыдной тайной. Ему наверняка было весело, он развлекался, наблюдая, как она привязывается к нему. Злые слезы обожгли глаза, но Гермиона не позволила себе плакать. Она не доставит Малфою еще и такое удовольствие - ни за что! Вместо этого Грейнджер сдернула с кровати простыни, скинув их в углу. Предусмотрительные эльфы вскоре все уберут и заменят постельное белье - может, хоть так Гермионе удастся отвлечься от мыслей о прошлой ночи. Ей нужно было придумать, как выбраться отсюда. Нужно было предотвратить атаку Пожирателей на Хогвартс. Нужно было исправить ошибки, которые она совершила, доверившись Малфою. *** Драко не хотел, чтобы мама увидела его здесь. Сидеть на полу, возле двери в комнату Грейнджер было плохой идеей, это немного смахивало на паранойю, или одержимость, или тревогу. Что бы это ни было - это в любом случае не соответствовало правилам поведения в семье Малфоев. Но мама уже увидела его. Что теперь, убегать? Все равно этот разговор должен был состояться. - Драко? - Нарцисса, кажется, не очень удивилась и не ждала от него ответа. Она подошла ближе, встала напротив дверей в спальню Грейнджер и, помолчав, произнесла: - Уровень образования в Хогвартсе все еще высок. Ты хорошо поработал. Знать бы еще, зачем? - Я могу не отвечать? - поморщился Драко. - Можешь, - согласно кивнула Нарцисса. - Просто я думала, что тебе, вероятно, нужна помощь. Драко поднял голову, пристально вглядываясь в мамино лицо. В их семье не было принято выражать эмоции, даже в раннем детстве он обходился без родительских объятий и поцелуев. Но, вопреки всему, родители были его опорой, были на его стороне. Особенно мама. Если и мог он довериться кому-то во всем мире, так это Нарциссе. - Я просто хочу, чтобы она была здесь. До Рождества. Чтобы... - Не была в Хогвартсе, - в прозорливости маме не откажешь. По губам Нарциссы скользнула тень улыбки, а потом она и вовсе сделала нечто несусветное - приподняв подол своего темного платья, грациозно опустилась напротив Драко. Даже сидя на полу она выглядела величественно - истинная Малфой! Драко так гордился ею. - Ты же понимаешь, что она будет злиться. Очень злиться. - О, да-а-а, - засмеялся Драко. - Я даже представить боюсь. - Но ты хочешь уберечь ее. Драко пожал плечами - что ему нужно было ответить? Что привязался к Грейнджер? Что от мысли о ее возможной смерти его бросает в холодный пот? Мама и так все понимала. - Ты же знаешь, что то, что между вами происходит... - осторожно начала Нарцисса. - Невозможно? - хмыкнул Драко. - Конечно, знаю, мама... Она грязнокровка. - Да черт с ней, с этой чистотой крови! - раздраженно воскликнула Нарцисса. Ее глаза гневно сверкнули прежде, чем она вновь взяла себя в руки и уже спокойно добавила: - Не говори ЕГО словами. Думай своей головой, Драко. Между тобой и Гермионой Грейнджер война. Это страшнее, чем какая-то чистота крови. Интересно, мама всегда так считала? Или только последние годы, после того, как возродился Волдеморт, и их жизни бесповоротно изменились? Хотя, какая разница? Она поддерживала Драко, и он даже не осознавал до этого, насколько нуждается в поддержке. - Пока я просто хочу, чтобы она оставалась здесь, - устало пробормотал Драко. - Значит, она там останется, - уверенно заявила Нарцисса. - С отцом я сама поговорю. И еще кое-что... Драко наблюдал, как мама накладывает еще одно, неизвестное ему заклинание, и чувствовал такое облегчение, будто с его плеч свалилась каменная глыба. Он больше не был одинок. *** - Как ты? - осторожно поинтересовался Люциус. За створчатыми окнами светало. День обещал быть солнечным, снег лежал нетронутым полотном. В такое утро было бы здорово отправиться на прогулку, подышать морозным воздухом, избавиться от гнетущих мыслей, но у Драко не было такой возможности. Он медленно опустился в кресло, стараясь не морщиться от боли, которая заполонила каждую клетку тела. - Нормально, - произнес он, не глядя на отца. Тот в ответ только тяжело вздохнул. В руке Люциус держал стакан с виски, который, вопреки правилам, был полон почти до краев. Судя по темным теням под глазами отца, ему бы больше на пользу пошел кофе, а еще лучше - сон, но эти мысли Драко оставил при себе. Ему хватило Круцио от Темного Лорда, не стоило злить еще и отца. - И чего ты добился своим упрямством? Не ожидал от тебя, - в голосе Люциуса сквозило еще не разочарование, но уже что-то очень близкое. Драко поежился - столько лет он стремился поступать так, чтобы родители могли им гордиться! И только сейчас он подумал, действительно ли они хотели видеть его таким, каким он был? Или все это было продиктовано инстинктом самосохранения? - Я просто не хотел в этом участвовать. - Да кто тебя спрашивает?! - взорвался Люциус. Виски из стакана пролилось через край, закапало на светлый ковер. - Если Темный Лорд сказал, что ты будешь участвовать в нападении на Хогвартс, значит - будешь. - Я там учусь, отец, помнишь? Я не хочу разрушать это место. - Драко, у тебя нет выбора. Ни у кого из нас его нет, - вздохнул Люциус. Его гнев погас так же быстро, как и разгорелся. Он сделал большой глоток из своего стакана, поморщился. - Лучше выпью кофе. - Определенно, - кивнул Драко. - Я пойду, отец, хорошо? Это была долгая ночь. - Иди. Надеюсь, ты сделаешь выводы, Драко. Потому что иначе... - договаривать он не стал. Все и так было понятно. Каждый шаг для Малфоя превратился в пытку. Он действительно не должен был перечить Темному Лорду, это изначально была глупая идея. Но когда он узнал, что в Рождество его не будет здесь, рядом с Грейнджер, а вместо этого ему доведется сражаться с ее друзьями, возможно, убивать их... Он почувствовал, что окончательно теряет ее. Если свое заточение Грейнджер и могла бы ему простить - когда-нибудь, если узнает, что со стороны Драко это было не предательство, а забота, то убийство кого-то из ее друзей... Это стало бы финальной точкой. И Драко сказал Темному Лорду, что не хочет. Ох, он вполне осознал, что его желания не значат ровным счетом ничего! Волдеморт умел быть убедительным. Напротив спальни Грейнджер, Малфой остановился. Он регулярно узнавал у домовых эльфов о ее состоянии, и эти сведения убивали его. Она тосковала и совсем пала духом. Почти ничего не ела, целыми днями либо лежала в кровати, либо сидела на своем месте на подоконнике, смотря в окно. Глупая девчонка, что же она навыдумывала себе? Ему бы и хотелось увидеть ее, но Драко осознавал, насколько это опасно. Ему нельзя было потерять решимость, поэтому он, проведя напоследок пальцами по двери, двинулся дальше по коридору. Как говорил отец, у Драко просто не было другого выбора. *** - Вы ничего не съели, мисс, - неодобрительно произнес Вэнди. Гермиона знала, что если бы эльф захотел, то она бы даже не заметила его присутствия. Но он постоянно заговаривал с ней. То ли по своей инициативе, то ли переживая, что его накажут за плохое исполнение обязанностей, то ли по просьбе Малфоя - о его мотивах Грейнджер не спрашивала. А через какое-то время и вовсе начала видеть в этом свой единственный шанс - пускай совсем призрачный, но ведь другого плана у нее не было! И хотя Гермионе до глубины души претило лгать и вводить несчастного эльфа в заблуждение, но какой у нее был выход? Она бы никогда не простила себе, если бы преждевременно опустила руки. Почему, ну почему она не рассказала обо всем Гарри?! Доверилась Малфою, убедила себя, что хотя бы сейчас он на ее стороне... Что уж теперь сожалеть? Сделанного не изменишь. Гермиона вздохнула и отставила поднос с почти нетронутой едой. Аппетита у нее и правда не было - здесь она не лукавила. Если в чем-то она и обманывала Вэнди, так это в степени своего отчаянья: он должен был думать, что она сдалась и сломалась. И, если он передает информацию Драко, то пускай тот считает, что победил. Поэтому Гермиона не прикасалась к книгам, впервые за всю сознательную жизнь забросила учебу и проводила долгие дни то наблюдая за неизменным пейзажем за окном, то и вовсе глядя в белоснежный потолок. Как же медленно текло время! Будто вязкая патока, в которой Гермиона увязла, словно муха. - Я не хочу, Вэнди, спасибо. Посплю немного, - домовой эльф сморщился, словно намеревался зареветь. За всю жизнь в Малфой-мэноре никто не относился к нему так хорошо, как эта странная девушка. И оттого ему было так тяжело исполнять поручение молодого хозяина. Он бы и хотел ей помочь, но только как? Гермиона легла на бок, закрыла глаза и Вэнди, забрав поднос, исчез. Гермиона не стала вставать, хотя и понимала, что не заснет. По ночам было хуже всего: сон долго не шел, а если Грейнджер и удавалось заснуть на рассвете, то лишь затем, чтобы вскоре проснуться от очередного кошмара. Ей снились друзья - их неподвижные, изломанные тела под звездным небосводом столовой Хогвартса. Часто в ее видениях был и Драко: иногда он был весь в крови ее друзей, его губы кривил жестокий оскал, а иногда он тоже был мертв и тело его лежало рядом с телами ее друзей. Смерть стирала грани между бывшими врагами. Гермиона часто просыпалась в слезах, от собственного истошного крика. Сердце колотилось в груди, ей казалось, что она задыхается и заснуть больше не получалось. Иногда ей казалось, что она теряет рассудок. Ей слышались голоса, чьи-то истошные крики, и Гермиона с трудом выбиралась из объятий безумия. Интересно, какие дальнейшие планы Драко? Что он собирается делать с ней после Рождества? Просто отпустит полюбоваться на пепелище, которое будет устроено в Хогвартсе и его руками? Или же оставит ее здесь на веки вечные, пока она не сойдет с ума окончательно? - Вэнди, ты помнишь Добби? - тем же вечером задала вопрос Гермиона. - Да, мисс, Вэнди помнит, - часто закивал эльф, и в его огромных глазах, кажется, впервые за все время загорелось любопытство. Добби наверняка был притчей во языцах у здешних эльфов - еще бы, настоящий мятежник! - Добби - мой друг. - И друг Вэнди тоже, мисс. Гермиона улыбнулась и замолчала. Это был такой призрачный шанс, но другого у нее не было, поэтому она старалась взвешивать каждый шаг и не торопиться. Она видела, что Вэнди хочет что-то спросить, но не решается. В конце концов, робость победила, и Вэнди, щелкнув пальцами, исчез. Но Грейнджер не расстроилась: она знала, что только что зародила искру. Оставалось подбрасывать щепки, пока не вспыхнет пламя. На следующий день Вэнди заговорил сам. - Мисс Грейнджер, а Добби... он не жалеет? - внимательный взгляд темных глаз неотрывно следил за Гермионой, пока та, умышленно затянув паузу, подошла к окну. Мелькнула мысль, что она ведет себя совсем по-малфоевски - хитрит, добивается цели за счет кого-то другого. Ну, что ж, нужно же ей было хоть что-то получить от этой связи? - Нет, совершенно. Он свободен, Вэнди. Нет ничего желаннее, важнее свободы. - Служить хозяевам важно, - упрямо пробормотал заученные истины эльф. Но в голосе его не было уверенности, а вот сомнения - через край. - Думаешь? - пожала плечами Гермиона. - У него есть друзья. Ему не нужно служить, чтобы его любили. Вэнди за ее спиной судорожно втянул воздух и, щелкнув пальцами, исчез. Зерна сомнения в нем уже начали прорастать, и Гермионе оставалось только ждать. *** Канун Рождества в этом году не принес Грейнджер радости. Она не собиралась провести этот праздник ни в семейном кругу, ни с друзьями в Хогвартсе. Гермиона все еще была заперта в Малфой-мэноре, и часы на стене безжалостно отсчитывали время. Пришлось признать, она просчиталась. Подумала, что в Вэнди тоже есть бунтарский дух, что ее слова возымели действие, что ему захочется изменить что-то в своей жизни. Она вновь, как и несколько лет назад, пыталась завлечь эльфа тем, что, наверное, ему было совсем не нужно. А ведь это был ее единственный план - пускай далекий от совершенства, но ведь в какой-то момент она поверила, что все получится. После их последнего разговора Гермиона была уверена, что Вэнди либо поможет выбраться ей сам, либо свяжется с Добби, а тот, в свою очередь, с Гарри. Ей казалось, что Вэнди хочет покинуть Малфой-мэнор, была уверена, что ему претит роль ее тюремщика. И если во втором она вряд ли ошиблась, то вот в первом... После последнего разговора Вэнди больше не появлялся в ее комнате. Ему на смену пришли другие эльфы - молчаливые, робкие, угодливые. Они не отвечали на вопросы и, конечно, не могли ей помочь. Может, это гад Малфой обо всем догадался? Лишил ее последнего шанса, отобрал у утопающего соломинку? Ярость - почти погасшая - вновь вспыхнула из тлеющей искры. Когда-нибудь - пускай не сегодня! - Гермиона ему отплатит. И за эти жуткие дни, и за его бессердечную ложь, и за коварство его змеиное. - Проклятый Малфой! Ненавижу тебя! - прошептала Грейнджер, вдавливая кулак в оконное стекло. Она уже пробовала его разбить, но, конечно, не достигла успеха. А на улице медленно падал снег - ей бы туда! Как же давно она не позволяла себе беззаботной прогулки. Последний раз, кажется, с Драко... Опять этот чертов Малфой! - Мисс... - голос прозвучал настолько тихо, словно шелест книжных страниц. Гермиона даже не обернулась - мало ли что ей могло послышаться после дней проведенных в заточении. Но ее позвали снова - на этот раз более решительно: - Мисс! Это был Вэнди. Он стоял в углу комнаты, его лицо находилось в тени, он переминался с ноги на ногу, но Гермиона чувствовала, что он уже все для себя решил. Может, решил гораздо раньше, просто набирался смелости. - Вэнди не приходил. Вэнди много думал. - И что же ты решил? - тихо спросила Гермиона. Она боялась надеяться, уж слишком горьким потом оказывалось разочарование. - Вэнди знает все. Вэнди понимает. Вэнди хочет помочь вам. Вэнди хочет... хочет свободы, - последнее слово эльф выдохнул почти беззвучно, прошептал одними губами. Еще бы - для него это так долго было чем-то жутким, даже унизительным, и если бы не Добби, не его пример... - Я заберу тебя в Хогвартс. Ты сможешь сам выбрать, где жить и чем заниматься. Но для этого мне нужно выбраться отсюда, Вэнди. Понимаешь? - Вэнди понимает, - тихо произнес эльф и, протянув худую руку, положил на кровать волшебную палочку Гермионы. Грейнджер на негнущихся ногах подошла к кровати и рухнула на колени. Пальцы ее мелко дрожали, когда она взяла палочку в руку. Она чувствовала магию, которая вновь возвращалась в ее тело и чувствовала надежду, которая из робкой искры разгоралась в яркое пламя. Она выберется отсюда, она сообщит обо всем в Хогвартс и больше никогда, никогда, никогда не станет сомневаться и искать полутона. Зло всегда остается злом - без вариантов. - Спасибо, - прошептала она, чувствуя, как подводит голос. - Я не забуду этого, Вэнди. Гермионе потребовалось еще несколько минут, чтобы взять себя в руки. Потом она глубоко вздохнула, пригладила волосы и обвела взглядом комнату. Ей предстояло много работы. *** Мэнор как будто вымер. Гермиона все равно соблюдала все меры предосторожности, но чем дальше она продвигалась к подвалу, тем хуже становилось ее предчувствие. Малфой говорил, что операция будет проводиться ночью, но то ли он солгал, то ли Гермиона слишком замешкалась, снимая заклинания, которые оказались гораздо сложнее, чем она предполагала. Она пыталась подбадривать себя, убеждать, что эта гробовая тишина может быть связана с подготовкой к атаке, но выходило откровенно плохо. Подвал, как и в прошлый раз, встретил ее темнотой и затхлым воздухом. Гермиона осторожно спустилась по ступенькам, с которых в прошлый раз упала и, прижав руку ко влажной стене, двинулась направо. Драко говорил ей, что шкаф, через который Пожиратели планируют попасть в Хогвартс, где-то здесь. Находясь в заточении, она часто думала, что и эта информация может оказаться ложной, но все же это было бы логично - если не здесь, то где? Малфой-мэнор ведь давно стал штаб-квартирой для Пожирателей. И она упрямо двигалась вперед, не замечая, что уже не одна. *** В ту ночь Драко впервые понял, что не готов. Сколько бы он ни храбрился, но от страха шла кругом голова и дрожали колени. Они выдвинулись раньше, чем планировали: покинули Мэнор, добрались до старой лавочки, в которой находился шкаф, по очереди ступили в него... И оказались в Хогвартсе. Драко никогда не воспринимал школу как второй дом, не любил большинство преподавателей, но от мысли, что они пришли сюда, чтобы разрушать, ему стало вдруг совсем тоскливо. Неужели он уже не вернется сюда? И Гермиона не вернется. Их пути разойдутся навсегда, уже разошлись. Но буквально через минуту ему стало не до раздумий. Уже потом, гораздо позже, когда горстка выживших Пожирателей обсуждала провал их операции, они пришли к выводу, что их предал кто-то из своих, но тогда Драко понял, что значит выражение "ад на земле". Их было много - Избранный мальчик, Дамблдор, некоторые преподаватели, члены Ордена Феникса, - и они были готовы. Они понимали - кто-то дал им понять! - что Волдеморт бросил на выполнение этого задания лучших своих бойцов и уничтожить их - значит ослабить врага. - Драко, справа, - крикнула Нарцисса, и Малфой в последнюю секунду успел отклониться. Тишина вокруг взорвалась криками, стонами и ругательствами. Кто-то из Пожирателей рухнул Драко под ноги, запахло обугленной плотью, на ботинки попали брызги крови. Драко переступил через мертвое тело, осмотрелся кругом - на мгновение ему показалось, что он видит себя со стороны: вчерашнего ребенка - растерянного и нелепого. А потом он заметил Дамблдора: старик все еще был хорош - ни возраст, ни иссохшая рука не мешали ему сражаться. Но силы его были на исходе, и Драко, воспользовавшись возможностью, выбил волшебную палочку из старческой руки. Дамблдор взглянул на него - сначала удивленно, а потом в его глазах появилось что-то еще. Словно он понимал, предугадал все заранее. Он отдавал чужие жизни - так просто и спокойно, словно его великая цель была для этого достаточным оправданием. Малфой стиснул зубы. Все его существо жаждало убить Дамблдора. Произнести заклинание, перейти ту черту, за которой уже не будет страшно, за которой смерть вокруг станет чем-то обыденным. Но он не мог - его губы начали мелко дрожать, как и рука. Драко не был убийцей, и ни метка на предплечье, ни фамилия, ни приказ Темного Лорда - ничего не могло сделать его им. И пока он мешкался, чье-то заклинание угодило в него. Он почувствовал сильную боль в плече, перед глазами потемнело, звуки сражения затихли. Драко упал на залитый кровью пол. Волшебная палочка Дамблдора осталась лежать возле него. *** Открыть глаза оказалось настоящим испытанием. Драко застонал, болезненно поморщился. Потом осмотрелся, пытаясь сфокусировать взгляд и побороть тошноту. - Нарцисса, он очнулся, - раздался от изголовья кровати голос Снейпа. Потом лба Драко деловито коснулась холодная, сухая рука. - С ним все будет в порядке. - Я дома? - прохрипел Драко, не узнавая собственный голос. - Что произошло? - Дома, - коротко ответил Снейп и поднес к его губам кубок с зельем. Пахло отвратительно, но Северус ловко приподнял голову Драко и вынудил того выпить все до последней капли. - Все подробности потом. Тебе нужно отдыхать. - Но... мама! - позвал Драко, чувствуя, как стремительно на него накатывает сонливость, туманя мысли. - Спи, сынок. Все хорошо, спи, - Нарцисса взяла его за руку. Сжала крепко, отчаянно. На ее скуле запеклась кровь, от такой раны навсегда останется шрам, уродующий лицо. Но Драко, взглянув в мамины глаза, понял, что не это ее тревожит, не это ранит ее сердце. Она плакала - его сильная, смелая мама плакала. А это значило, что она потеряла... Мысль оборвалась, незаконченная. Драко уснул. *** Ей бы сейчас спрятаться от всего мира. Ей бы оплакать мужчину, которого она любила не за что-то, а вопреки всему. Но разве есть у Малфоев право на тоску и горе? Это там, в Хогвартсе, они оплакивают погибших, они называют их героями, они планируют похороны, а у Нарциссы даже не будет могилы, куда она смогла бы прийти. Тело Люциуса осталось в Хогвартсе, и вряд ли они вернут его ей. Разве что попросить Снейпа... Но он и так вытащил оттуда Драко. Если бы не его помощь, то Нарцисса в одну ночь лишилась бы и мужа, и единственного сына. А еще и эта девчонка... Упрямая, ну зачем она выбралась из спальни? Драко ведь так старался сохранить ее жизнь, так переживал о ней. Мало того, что он потерял отца, так еще и ее уберечь не смог...