Холод.

Джон сидел на кровати в тусклой тёмной комнате своей новой квартиры. Жалюзи были специально прикрыты, чтобы жестокий дневной свет не резал глаза, но некоторые лучи всё-таки умудрялись просачиваться сквозь небольшие лазейки, и оставляли следы на полу, на кровати. Бывший военный доктор замер, словно оцепеневший, глубоко погруженный в свои раздумья, в свои воспоминания. Он пропал в своём мире, где всё теперь потускнело. Он и не знал, что его жизнь настолько пустая, когда рядом нет Шерлока. В его голове всплывали моменты, как они вместе расследовали убийства, искали ответы, ловили преступников. Они носились по всему городу за ними, порой их заносило в глухие подворотни, а иногда и в более опасные места. Правильно про Джона говорил Майкрофт: «Когда Вы идёте по улицам с Шерлоком Холмсом, Вы видите поле боя» Но… «Вы ведь видели его раньше, доктор Ватсон?» Джон прищурился. Почему эта фраза его сейчас зацепила? Да, он был на войне в Афганистане… Мужчина насупился. Его душа постоянно в состоянии войны. А сейчас, сейчас самые труднейшие, самые жестокие её годы, самые окровавленные боевые действия разворачивались внутри него. Он чувствовал страдания каждого невидимого бойца, что погибал в окопах его души. Корчась от боли в багряных от крови лохмотьях… Грудь тяжело вздымалась, всё внутри сжалось. Но война порождает лишь войну. Злость закипала в Джоне, жгла его изнутри. Выжигала. Жестоко и без сожалений всё живое, будто бомба на Хиросиму, всё светлое было уничтожено сразу же. Кто бы мог подумать. Но у каждого свои пределы. Если бы злость была материальна, можно было бы сказать, что она - это проникновенно-синие глаза Джона Ватсона. И кто бы мог подумать… *** «-Я был солдатом, я убивал людей! -Ты же был врачом! -Бывали плохие дни!» Джон быстро прикрутил глушитель и вздохнул. Его первый контракт, всё просто как день. Как же давно Ватсон не чувствовал эту металлическую мощь у себя в руках, это неописуемое чувство было ностальгией, которую, при Шерлоке он просто и без усилий подавлял. Но это сейчас не важно, главное-цель. Шаги мужчины были осторожными и тихими, но вполне уверенными. Взгляд же был словно закован в ледяной корке, это было не присуще Ватсону раньше. Мужчина медленно прошёл через небольшую металлическую калитку к дому, находящемуся посреди малонаселённой местности, где в основном располагались загородные дома хорошо зарабатывающих людей. Джон зашёл в указанный ему заранее дом через открытую дверь кухни и прошёл в другую комнату, где на диване посапывал какой-то загорелый парень в обычной домашней одежде. «Давай, Джон, соберись. Вот твоя цель. Это твоя работа. Ведь ты и раньше убивал людей, чем он отличается от остальных? Правильно, ничем. Он никто, лишь твоя работа. Давай же!» Ватсон подошёл к дивану и, направив пистолет, уже собирался нажать на курок, как парень вдруг сонно приоткрыл глаза. Рука Джона дрогнула, но он молниеносно сконцентрировался и, глядя прямиком в глаза неизвестного ему мужчины, выстрелил. *** Этот взгляд отпечатком остался в его снах, преследуя каждую ночь. Но на утро Джон получал новое задание. Джон выслеживал новую цель. Джон убивал. И дело даже не в деньгах, а в том, что он находил в этом спасение. Эти люди, люди-контракты, не значили для него ничего… Люди вообще больше ничего не значили в жизни Джона Хэмиша Ватсона. Единственный настоящий, лучший человек теперь спит вечным сном. А остальные… его не волнуют. На мостовой повеяло холодом, неприятный ветер посвистывал по улицам. Джон, одетый полностью в новую, дорогую одежду и темную, недавно купленную куртку, остановился и, облокотившись на перила, закурил. Повсюду зажигались огни, потихоньку каждый уголок освещался, но всё равно казалось, будто сейчас темнота поглотит весь свет этих фонарей. Джон, затянувшись, тяжело выдохнул. Не любил он такие вечера. Называл их «настроение утопленника»: будто над тобой тонна воды, тяготит тебя вниз, в бездну, без света и жизни, а ты и закричать-то не можешь… Вот и сейчас мужчина, куривший на мостовой, был переполнен мыслями, которые жаждали стать словами. Да вот говорить-то было некому. *** Утро всегда вылечит от тоски. Конечно, веселей не становится, но хотя бы не умирается так сильно. Очередной, ничего не значащий для Джона, человек будет найден сегодня мёртвым. И Джон будет знать, чьих рук это дело. Но кого эта жертва чьей-то ненависти волнует? Точно не его. Солнечное утро, к сожалению, никак не может рассеять тьму Джона, в которой он погряз как в зыбучем песке. Вначале он ещё сопротивлялся, но тонул, неотвратимо тонул всё глубже. Ненависть и беспомощное бунтарство пускало в его сердце корни. Теперь он наплевал на всё это. Но тьма не рассеялась. Она просто стала нормальным повседневным состоянием. Так же холоден стал Ватсон и к девушкам. Секс-может быть, но любовь-«хах, не смешите меня». Кому это нужно? Непрактично. Слабость. А Джон выучился жить без слабости. Воспитал себя так. Годы шли, менялось всё внутри бывшего доктора, но снаружи всё было неизменно. *** Пухлый, растерянный и утомлённый мужчина торопливо забежал в распахнутую дверь. К его большому разочарованию, комната оказалась без окон и других выходов. Она была узкой и пыльной, здесь хранились какие то ящики с неизвестным содержимым, старое оборудование и прочий хлам. -Чёрт, тупик!-обливаясь потом, шепнул он сам себе. Теперь ему было больше некуда бежать, -Нет прошу, я ни в чём не виновен!-теперь он обращался уже к преследователю, что неторопливо зашёл в помещение. -Мне плевать. Я лишь выполняю свою работу. -Сколько они платят? Я дам вдвое…втрое больше!-пытался переубедить наёмника толстяк. Но Джон не ответил ему. Он не любил разговаривать со своими жертвами. Светловолосый парень лишь быстро поднял пистолет и сделал пару выстрелов. Когда-то Джон лечил людей от смерти. Теперь он «лечит» их от жизни. *** Грохот. Рядом резко просвистела пуля. «Да что за день сегодня такой?!» Джон вылетел из здания какого-то неизвестного заброшенного завода, придерживая багряную рану на руке. Кровавые капли оставляли след, проводили дорожку к парню, не давая оторваться от хвоста. Он резко грохнулся за контейнеры и, сделав пару глубоких вдохов, подгадав момент, выглянул и выстрелил, к его счастью, точно в голову своему преследователю. Тяжело дыша, Джон с облегчением облокотился о стальную стенку контейнера. Он понимал, что ему нужно уходить, понимал… Но он чувствовал, что сил встать нет, потеря крови была достаточно большой, даже кожа приобрела бледный оттенок. Солнце лениво скользило к горизонту. «Издеваешься что ли?» Мужчина улыбнулся. Печально улыбнулся. Он понимал, что ночью на этом богом забытом месте его точно не найдут. Некому искать. Да кто вообще его спохватится? А человек, что давал контракт и вовсе, наверное, обрадуется: вторую часть оговоренной суммы платить не придётся. Ватсон сидел и улыбался, почти смеялся, устало прикрыв глаза. Как же долго он этого ждал…именно этого. «Ты прав, Шерлок, героев не существует…больше. Мы скоро увидимся» Перед глазами мужчины всё поплыло, нагрянула беспросветная тьма. Будто Джон увидел свою собственную душу. *** В горле першило резкой болью. Глаза медленно, сонно открылись, взгляд нехотя ловил фокус. Вокруг всё белое, слепящее. Кафель, кровать, тумбочка, ваза, в ней цветы, единственное яркое пятно в комнате. «Где я? Больница?» Джон удивлённо огляделся по сторонам. «Каким образом я здесь очутился?» Он был уверен, что вот она, смерть, но такого развития событий он совсем не ожидал. Самочувствие было паршивым, но терпимым. Преследовала слабость, голова кружилась, в руке ныла боль, но, в общем, состояние было удовлетворительным. Джон, наплевав на правила, стал собираться. Он не имел ни малейшего желания здесь находиться. Но вдруг вспомнил, что вся его одежда, грязная и окровавленная, не самая подходящая для прогулки по городу. Однако, к его великому удивлению, на одном из кресел в кабинете стопочкой была сложена чистая одежда Джона. Правда старая, ещё трёхлетней давности: синие джинсы, бежевый мягкий свитер, растянувшийся от времени… Выбирать не из чего; это лучше, чем костюм киллера. Мужчина не упустил возможности поговорить с медсёстрами, его интересовало, как он здесь оказался и кто принёс одежду и цветы, но те ничего не знали и не могли ответить. Джон, наплевав на это, вышел из больницы, закурил и поплёлся сквозь ночную темноту в сторону своего дома. *** Из-за чёртовой руки он около трёх недель не мог получить нормальное задание. Это было самое скучное время за последний год. И, без сомнения, тоскливое. Почти все эти недели он был под влиянием того самого «настроения утопленника», которое упорно не хотело никуда убираться. Но вот, время прошло, и новый контракт был уже в руках наёмника. Причём - какая удача!- без слежки. Всё просто: прийти в назначенное место и убить. Невероятно просто. *** Нет, сложно. Чёртов бассейн. Джон помнил это место, как бы он ни пытался стереть все воспоминания со своего жёсткого диска, у него он был устроен не так как у его давно ушедшего друга. Он не смог забыть всё. И этот чёртов бассейн…он помнил его. Хорошо, что Джон научился мастерски проявлять равнодушие. К чему либо, к кому либо. Хоть место и было знакомым, он подавлял нахлынувшие воспоминания. Приведя пистолет в боевую готовность, мужчина осторожно зашёл в общий зал. То, что он вначале увидел, казалось невообразимым. Джон был бы шокирован, но за эти годы его душа пришла в такое невообразимое оцепенение, его сердце так затвердело, что эмоции лишь слабо постанывали где-то глубоко внутри. Его взгляд остался неизменно холодным, даже когда встретился с удивлёнными, но такими родными глазами Шерлока. -Джон?...Какого чёрта ты... Но фраза резко оборвалась. Шерлок понимал «какого чёрта». Он не хотел этого признавать, он отрицал это, но он понимал. -Знаешь, Шерлок…-Джон направил на него пистолет, говоря ровным, чуть осипшим голосом-…последние пару лет я жил с мыслью, что если встречу тебя, то убью. Убью за всё то, что ты заставил меня почувствовать и пережить. Ты всё равно уже мёртв для меня. Достаточно давно. Если ты умрёшь на самом деле-ничего не изменится. Тем более у меня на тебя контракт. -Но…-от этих слов, всё внутри знаменитого детектива перевернулось, будто сердце сжало колючей проволокой. Даже такое ледяное сердце треснуло, не устояло. Шерлок просто не верил своим ушам-..Джон, это же я…Да что с тобой такое?Ты ведь мой…друг…Да, мне пришлось уйти на такой длинный срок, но Джон … что с тобой стало? - За последние пару лет, я понял только одно: неравнодушие — это не преимущество,-не отводя взгляда, ответил Джон. Шерлок вздрогнул. Он помнил эту фразу, которую ему когда-то сказал Майкрофт. Тогда он принял её как само собой разумеющееся. Но сейчас, только сейчас, он увидел её омерзительную истину. -Джон, все эти годы, я был рядом…Может ты меня и не видел, но я всегда был рядом с тобой: случайным прохожим или соседом в вагоне поезда. Это было безумно тяжело. Я видел твои страдания, и я знал, что ты взял эту работу. Я не мог тебя отговорить от этой идеи, я не мог сделать ничего. Так же как я и не мог вернуться пока не разберусь со всей сетью, которую оставил Мориарти… Когда ты стал таким? Это не Джон Ватсон, нет, я знаю другого Джона. Настоящего. Энергичного, оптимистичного, а главное человечного, Джона, который, признаться, порой помогал мне самому почувствовать себя человеком. Того Джона, который руководствовался честью и моралью, который верил в доброту и не сдавался. В конце концов, того Джона, который сидел за завтраком передо мной в своём полосатом свитере и попивал из любимой кружки молоко, улыбаясь мне. Я отказываюсь верить, что его больше нет. Во взгляде Шерлока читалась горькая печаль, но он не хотел сдаваться. Он все эти годы ждал встречи с ним. Но не такой. Холмс понимал всю грустную ироничность ситуации: он жив, хотя должен быть мёртв, а Джон…мёртв, хотя должен быть жив. Но что-то внутри Шерлока говорило, что всё не так; он чувствовал, что где-то под этой ледяной коркой, ставшей бронёй, ещё есть его лучший друг, Джон Ватсон. Блондин улыбнулся, но не тёплая улыбка озарила его лицо, а оскал, самый настоящий, хищный. Шерлок молча, не отрывая взгляда от глаз своего друга, медленно, но уверенно подошёл к парню. Подошёл настолько близко, что почувствовал, как холодный металл оружия упирался прямо в его грудь. Шерлок знал, точно знал… -Давай, Джон. Выполни свою работу. Ватсон попытался сохранить это самообладание, пугающая улыбка не сходила с его губ. Но выдали его не слова и не дрожь, расползающаяся по всему телу, которую он подавлял. Джон почувствовал, как холодок пробежал по его щеке, как слабый привкус соли коснулся его губ. Предательские слёзы. Но они были словно спасение для его души, что превратилась в сплошную пустошь, где всё умерло без желанной влаги. Шерлок точно знал, что Джон Ватсон жив. Что его душа-жива. Здесь великий детектив не мог ошибиться. Он легко выбил пистолет из ослабевшей руки Джона и коснулся её. Как же давно Ватсон не чувствовал этих, хоть и вечно ледяных, но самых нежных прикосновений. Шерлок, грустно, но искренне улыбнувшись, тихо произнёс: -Из-за бесчувственности, я чуть было не потерял тебя… За эти годы, Джон, я понял только одно: равнодушие — это не преимущество.