Они обязательно найдут его

«Я люблю тебя» Он так и не признался девочке, которую любил всем сердцем. А ведь действительно любил. Той наивной любовью, которая почти исчезла из этого мира. Эту любовь можно назвать даже немного детской. Просто он немного опоздал. Опоздал на один час, когда застал её целующейся с другим парнем из параллельного класса. Ему оставалось просто выглядывать из-за угла и тихонько вздыхать, сдерживая всхлипы. В этот момент он переступил себя и повзрослел. В этот момент его пламя вырвалось наружу, цвета угасающего на закате неба. Ровно так же угасал и он. Казалось он совсем не изменился после того, что увидел. Всё так же не выполнял домашнюю работу, а если и выполнял то вкривь и вкось — когда на тебя летят со всех сторон гранаты довольно сложно сделать что-то аккуратно. Всё так же заваливал очередные тесты, хотя темы он знал хорошо. Просто его отвлекала закусывающая губу Киоко, что строчила кому-то сообщения. Всё так же пытался угомонить слишком преданного Гокудеру и экстремального старшего брата. Всё так же поражался вечно неунывающему Ямамото. Всё так же прятал конфеты от Ламбо. Всё так же получал тумаки от Хибари. Всё так же слышал подколки от Мукуро про захват его тела. Всё так же они с Энмой попадали в разные передряги. Всё так же он мило беседовал с Юни. Всё так же он раскрывал душу перед Бьякураном. Всё так же переносил тренировки Реборна. Всё так же… Всё так же… Как-то раз Адельхейд взяла на спор Кёю, что она сильнее его и у нее больше возможностей защитить своего босса. И плевать, что она поиграла ему в битве за память прошлого. Они и дрались, показывая все свое искусство владение оружием. И соревновались в более примитивных средствах. Как итог: они теперь всегда ходили позади своих боссов и иногда, обнимая их за шею, сверлили друг друга взглядами. Энме было кайфово: большая грудь Адельейд всегда оказывалась над ним. А вот Ему было не очень: стальная хватка Хибари, который делает это только, чтобы не проиграть и не потерять свою гордость, раздражала и немного задевала. Но настроение было приподнято. Прежде, чем Он стал замечать учащенное сердцебиение после вот таких вот обнимашек. Это не правильно. Он не такой. Он нормальный. Он не интересуется парнями. Вроде уже месяц прошел, как Киоко стала встречаться с тем парнем. Вроде за целый гребанный месяц боль утихла. Но первая любовь просто так не забывается. Поэтому Он страдал, пряча эти чувства за масками. В тот день дежурил Он. Ему нужно было отнести моющие средства в чулан, что был недалеко от входа на крышу. Подходя туда, он услышал странные звуки, что доносились из кабинета по соседству. — А вдруг нас кто-нибудь услышит? А-а-а-ах-х! — Киоко простонала, когда почувствовала Махиро в себе. — Тут уже никого нет~ — он толкнулся, придерживая девушку за бедра. Тот, кто за этим наблюдал со стороны, стоял за углом, так, чтобы его не видели. Уроки Реборна о маскировке не прошли даром. — Махиро! Махиро! — она громко и протяжно стонала его имя, от чего было чертовски противно. — Тише, детка, тише. — Махиро ласково провел по ее нежной шее рукой. — Не забудь, то, о чем мы договорились. Не забудь… Что было дальше Он не услышал. Слезы застилали глаза. В последний раз Он плакал только когда Юни умерла в том будущем. Хотелось даже умереть. Нечаянно Он сбил дежурящего Кёю с ног. Быстро поднявшись и извинившись, Он рванул прочь. Хотелось немного умереть. Холодный взгляд серых глаз провожал его до того, пока Он не скрылся за поворотом соседнего дома. На крыше похолодало. Он добежал до телефонной будки и набрал до боли знакомый номер. Ему было все равно на разные часовые пояса, и то, что в Италии может быть уже ночь. Как только Тимотео ответил на звонок немного сонным голосом, Он сходу сказал: — Я стану Десятым, но без своих Хранителей. Я уже собрал у них все атрибуты, заменив на подделки. Дедушка, я скоро буду в Италии, ждите. Бросив трубку так и висеть в будке, Он побежал домой. Реборн уже ждал его там с вещами. Им оставалось только доехать до аэропорта и сесть на рейс номером US1827. Что они и сделали, никому ничего не сказав.

* * *

Жизнь без него стала шоком для остальных, кого он бросил. Гокудера долго убивался, считал себя виноватым и надолго ушел в запой. Вытащили его из этой пропасти Рехей и Ямамото. Им стоило огромных усилий не скатиться туда. Хибари еще больше замкнулся и стал избивать нарушителей в два раза сильней. Адельхейд немного его понимала. Мукуро со своей бандой в Кокуе узнали обо всем самыми последними. Не то чтобы им было грустно… Скорее непривычно, когда нет того, над кем можно было бы подшучивать. Ламбо был единственным, кто заплакал. Ему было искренне больно. Но время лечит боль. И тут время лечило. Не сильно, правда, но чувства притупились. Потом они стали понимать, почему все так сложилось. Припоминали грустные взгляды, тяжелые вздохи и красные опухшие глаза. И причины они со временем тоже поняли и простили. Жить без мафии оказалось намного проще и безопаснее. По-другому и быть не могло. Никто из них из города не уехал. Здесь выучились, устроились на небольшие подработки в центре, жили, заводили отношения. У Рехея уже была годовалая дочь, хотя ему только исполнилось двадцать один. Раз в несколько недель, как выдавалась свободная минутка, они собирались все вместе и ели вкусную стряпню Наны. Она рассказывала новости о Нём, ведь только ей он звонил как можно чаще. Они и не представляли, как сильно Он скучал по ним. Как его тянуло обратно. Но он боялся, что подвергнет их всех опасности. Боялся увидеть вновь Киоко и почувствовать боль в груди. Боялся признать, что банально влюбился в одного из своих Хранителей тогда, будучи никчемным мальчишкой, что несколько раз спасал друзей. Проводя ладонью по знакомым стенам соседних домов… погладив совсем не страшную постаревшую чихуа-хуа, что тоже по нему соскучилась и радостно хрипло залаяла… Вот он здесь. Решил приехать, повидать маму, повидать свое прошлое. Саваде Тсунаёши казалось, что он видит в пустой песочнице самого себя, что плачет от одиночества. Он медленно подходит к видению из прошлого и спрашивает: «Почему ты плачешь?» Маленький Он отвечает: «Потому что у меня нет друзей! Я всегда буду одиноким!» Тсуна так хочется сказать ему, что он не прав, что это не так! Но приходится молчать и уходить обратно в свое время, потому что ничего нельзя менять в прошлом, чтобы не изменилось и будущее. Остановившись перед своим домом, Тсуна краешком губ улыбается сам себе. Волна ностальгии заставляет окунуться в непрошенные воспоминания. Боже, уже прошло пять лет. Пять долгих лет, как он вертится в кругах вне закона. Пять долгих лет, когда он в последний раз видел их, старых верных друзей. — Тсу-кун? — Нана роняет продукты, а десятилетний Ламбо кидается их поднимать, чтобы они не запачкались. Тсунаёши обнимает постаревшую мать, подросшего Ламбо. Он стискивает их в объятьях не желая их отпускать. И он бы так и стоял вечно, если бы сзади на него не напал разъяренный Хибари. Ему многое хотелось вдолбить в голову недо-босса. Жилка на щеке пульсировала, показывая крайнее недовольство бывшего главы ДК. Ведь он продолжал украдкой искать его. Хотя и не только он. Хибари оттянул от смеющегося Тсуны Ямамото, Гокудеру, кинувшегося защищать Десятого, держал подоспевший Рехей. Мукуро вальяжно шагал вокруг Тсуны, куфуфукал. В уголках его разноцветных глаз блестели слезы. Тсуна был по-настоящему счастлив оказаться дома, но… Это был лишь сон, который приснился ему после очередной тяжелой зачистки. Боль снова разъедала сердце. Он хотел домой, в Намимори, где остальным шестерым людям приснился точно такой же сон и каждый из них проснулся в слезах, на мокрой подушке. Решение к бывшим Хранителям пришло быстро — хватит терпеть разлуку по вине эгоизма во благо других. Они едут в Италию. Они найдут его.