Я буду в красном

      — Кот Нуар, берегись!       Голос Ледибаг эхом отдается в дальнем уголке сознания. Я чувствую, как что-то острое впивается в ногу. Дико шипя от боли, пытаюсь развернуться так, чтобы увидеть происходящее, но не могу сдвинуться ни на дюйм: тело словно окаменело, оно не подчиняется мне.       С ужасом осознаю, что свет в глазах постепенно гаснет. Неужели падаю в небытие? Только не это, не сейчас, когда я так нужен Ледибаг. Я не могу оставить её одну.       Обвожу взглядом доступное кругозору пространство и замечаю ярко-красный костюм. Ледибаг несётся в сторону врага, ловко перескакивая через препятствия. Она так грациозна, красива, прекрасна. Жаль, что у нас с ней всё никак не складывается.       Она скрывается с глаз, и я позволяю себе обессиленно смежить веки. Чувствую давящую головную боль и понимаю, что что-то идет не так. Битвы со злодеями становятся всё опаснее, всё сложнее. Недавно очередной приспешник Хищной Моли едва не ранил Ледибаг, и только чистое везение помогло ей избежать опасности. Сегодня же нашим врагом становится некто, называющий себя «Ледяным человеком». Он может создавать острые льдинки прямо в пространстве, беря для этого влагу из воздуха и преобразуя ее в лед путем заморозки. Нам с Ледибаг пришлось потрудиться, прежде чем удалось заманить злодея в ловушку. Но тут, в старом необжитом здании, единственном, пожалуй, месте во всём Париже, где он не может причинить людям вред — именно тут всё пошло наперекосяк. Мы думали, что остановили его, но не тут-то было: ему удалось выбраться из ловушки. И теперь в ловушке оказались мы с Ледибаг.       — Кот Нуар, ты как? — слышу у самого уха, открываю глаза и вижу перед собой её. Ледибаг тяжело дышит, пытаясь перевести дух; щеки раскраснелись от долгого бега, волосы растрепались и выбились прядками из хвостов. Но даже так она прекрасна. Никто не сравнится с ней, любимой.       Через силу улыбаюсь и выдавливаю, что всё в порядке. Она смотрит с неверием, слегка хмурится и говорит:       — Ты только держись. — И убегает, скрываясь из поля зрения.       Ты только держись.       Шепчу это вслух, словно пробуя фразу на вкус. Повторяю её громче, ещё громче, не думая над тем, как это глупо, должно быть, выглядит. Она волнуется за меня. Уже это заставляет сердце трепетать.       Жмурюсь. Больно. Странно, что боль пришла только сейчас. Она колющимися волнами поднимается всё выше по телу. Нога начинает ужасно зудеть. Пытаюсь опустить взгляд, но не могу разглядеть свои ноги. Плохо.       Пошевелить руками не получается, головой — тоже. Ноги полностью обездвижены. Паршиво.       Чувствую холод, начинаю замерзать. Дрожь поднимается от ног по всему телу. Дрожу.       Ледибаг, поторопись, я не хочу всю оставшуюся сознательную жизнь провести в качестве сосульки.       Боль не отступает, становится всё сильнее. Раньше мне никогда не было настолько больно. Видимо, ситуация и впрямь не супер. Жаль, что нельзя сейчас отказаться от своей геройской натуры. Как хочется вернуться в то время, когда я ничего не знал ни о Коте Нуаре, ни о Плагге!       Открываю глаза… и вижу темноту. Закрываю — всё та же тьма. Давление в висках становится ощутимее. Замечаю, что звуки вокруг затихают, и теряю сознание.

* * *

      — Кот Нуар! Кот Нуар, очнись, прошу тебя!       Издаю еле слышный стон в ответ на любимый голос. Приоткрываю глаза и сквозь мутную пелену различаю скрытое красной маской лицо Ледибаг.       — Кот Нуар… ох, чёрт возьми, Кот Нуар…       Искреннее волнение в ее голосе заставляет меня полностью сбросить с себя забытье. Взгляд фокусируется, и я замечаю в её всегда жизнерадостных глазах капельки слёз.       — Все в пор… — Привстаю и тут же со стоном валюсь обратно на землю. Жгучая боль в ноге отдается во всем теле.       — Ты ранен, Кот Нуар… — произносит Ледибаг, и ее голос срывается. — Я… я не могу вылечить тебя. Моей силы не хватает. Ох…       Сжимаю зубы, чтобы не взвыть от боли. Понимаю, что так напугаю её ещё больше. Когда наиболее сильный порыв проходит, тихо спрашиваю, переходя на шепот:       — Что со злодеем?       — Я одолела его и забрала Акуму, — она пытается улыбнуться, но улыбка выходит слишком вымученной, что позволяет понять, что на самом деле Ледибаг сейчас нисколечко не весело.       Какое-то время молчу, раздумывая, потом всё же подаю голос:       — А… что со мной?       Ледибаг через силу вздыхает, интуитивно проводит ладонью по лицу, словно вытирая невидимые слёзы, и отвечает:       — У тебя рана на ноге. Глубокая. Очень. И из нее идет кровь. Я не могу ее вылечить, мне не хватает сил.       Поднимаюсь на локтях, чтобы лично взглянуть на порез, но в голову моментально приливает кровь, и я со стоном валюсь обратно. Боль, похоже, переходит в новую стадию: мне становится настолько невыносимо, что я не сдерживаюсь и издаю полустон-полурык, сильно стискивая зубы, чтобы не завопить в голос. Эту боль невозможно описать: она разрывает изнутри. Мне никогда не было так паршиво. Неправы люди, которые говорят, что душевная боль страшнее физической: никогда еще моей душе не было настолько скверно, как сейчас телу.       — Кот Нуар, — голос Ледибаг доносится словно издалека. — Тебе нужно в больницу.       С трудом открываю глаза и с удивлением смотрю на нее.       — То есть?..       — Я не смогу помочь тебе, а врачи смогут. Это единственный способ, Кот Нуар, — в полных отчаяния серо-голубых глазах мелькает надежда. — Если не успеем вовремя, то тебя будет уже не спасти.       Молчу, думая над её словами, осознавая, что она, как никогда, права. В который раз она поражает меня. Ведь даже сейчас, отчаянная и взволнованная, она находит в себе силы для поиска выхода. Такая она, Ледибаг. Таких, как она, вовек не сыщешь.       — Но как мы… — лепечу, пытаясь держать постоянную высоту голоса. — Как я…       — Мне нужно снять с тебя маску.       Несколько секунд уходит на то, чтобы до меня, наконец, дошел смысл её слов. Выдавливаю из себя что-то, подозрительно похожее на «кря», и ловлю мимолетную улыбку девушки.       — Но тогда ты узнаешь, кто я.       Она пожимает плечами.       — Может, так будет проще? — её голос звучит неуверенно, но твёрдо. — Если я буду знать, кто ты такой. Тогда я смогу связываться с тобой каждый раз, когда понадобится, и…       Очередной приступ боли охватывает меня с головой, разрушая красоту момента. Громко шиплю, жмурясь.       — Поторопись! — Сам не понимаю, когда именно произношу эту фразу. Она словно выходит сама собой.       Чувствую тёплые пальцы на своей щеке. Позволяю себе расслабиться и насладиться прикосновением. Кто знает, когда Ледибаг ещё прикоснется ко мне вот так, просто… жаль, что это не происходит чаще.       Ловкие тонкие пальцы подхватывают маску у самого края, и уже через секунду я чувствую, как тяжесть ткани пропадает с моего лица. И тут же слышу ошарашенный «ах» Ледибаг.       — Ты?.. — это звучит и как вопрос, и как утверждение. У меня нет сил размышлять, почему девушку так удивило моё настоящее лицо. Боль толчками разносится по всему телу, ускоряя сердцебиение и кровоток.       Открываю глаза, чтобы увидеть её лицо. Она смотрит на меня не просто с удивлением, а с настоящим, неподдельным шоком.       Как будто она узнала меня.       А потом происходит невероятное, то, чего я не мог предвидеть никоим образом: она наклоняется ко мне и целует. Прямо в губы. Неловко, осторожно и… неумело?       Не могу поверить в реальность происходящего. Хватаю её за плечи, притягиваю к себе и углубляю поцелуй. Как давно я мечтал об этом! О вкусе её губ, накрывающих мои… Может, мечты и правда сбываются?       Она отстраняется так же резко и неожиданно, как и начала поцелуй. Смотрю на неё ошарашенным взглядом. Даже боль отступает на второй план, когда до сознания доходит, что сейчас произошло.       Ледибаг же ахает.       — Твоя рана… она затянулась.       Сажусь, упираясь в пол руками, и смотрю на ногу. Костюм порван, и на месте дырки виднеется белая кожа, покрытая капельками засыхающей крови. Ни о какой ране не может быть и речи.       Хмыкаю, пытаясь придумать должную шутку по этому поводу, но в голову ничего не приходит, поскольку я всё ещё нахожусь в прострации.       — Мне пора идти, — заявляет Ледибаг, разрушая прекрасную тишину. Смотрю на неё с обидой, отмечая широкую улыбку на её лице, словно она искренне счастлива от того, что я спасся.       — То есть, ты не покажешься мне? — вопрошаю с укором. — Это нечестно.       Она смотрит на меня со смешинкой во взгляде, какое-то время выдерживает паузу и говорит:       — Завтра в семь на главной площади. Я буду в красном.       И, развернувшись, уносится прочь.       А мне остаётся лишь сидеть на полу и глядеть ей вслед, купаясь в мыслях и неимоверном счастье. Не могу поверить. Не могу поверить, что это произошло.       Какой же я счастливый.

* * *

      Стою около фонтана, раз за разом обводя взглядом площадь. Время уже семь. Я не спал этой ночью, представляя нашу встречу. Сегодня я узнаю, кто она.       От этого в груди начинает трепетать, но я пытаюсь заглушить наваждение. Подскакиваю на месте, услышав громкий визг и грохот. Резко разворачиваюсь и вижу одноклассниц, Алью и Маринетт. Последняя, судя по всему, врезалась в тележку с мороженым, потому что сейчас она лежит, распластавшись, на земле, и ее красный спортивный костюм заляпан белым эскимо.       Красный.       Подхожу к ним, не обращая внимания на явную неловкость ситуации. Маринетт поднимается и смотрит на меня с волнением. Тут же отводит взгляд.       — Я же говорила, что буду в красном, — пытается засмеяться, но смущение не дает ей сделать это.       Пару секунд молчим, потом она произносит:       — Ты извини, что я тут… и, возможно, ты не этого ожидал, конечно, просто…       Хватаю ее за плечи, притягиваю к себе и целую. Она замирает, а потом отвечает на поцелуй. Робко. Словно боится сделать что-то не так.       А я… а что я? Я самый счастливый парень на свете. У меня теперь есть моя Божья Коровка, а у нее — Кот. И я счастлив. Думаю, она тоже.       Оказывается, для счастья нам нужно было совсем немного. Всего лишь капельку доверия. И, конечно, геройства.