Луч во тьме

- Чтоб ты провалилось, мерзкое Сияющее создание! – выкрикнула Сунако, чувствуя, как перед глазами всё плывёт от набежавших слёз. Она, словно обиженная старшеклассником девочка, была готова вот-вот разреветься. Прямо перед Кёхеем, которого, бесспорно, эти слёзы только порадуют и подзадорят. Ну уж нет. Накахара скорее выжжет себе глаза вместе со слёзными железами, чем позволит своему вечному противнику наслаждаться её слабостью. - Не дождёшься, идиотина! – хихикнул Кёхей и разве что язык не показал. Сотворённое только что зло он таковым совсем не считал, а потому имел наглость вести себя как ни в чём не бывало, рискуя обзавестись новыми синяками взамен недавно сошедших. Глупое Сияющее создание! Мало того, что он заявился в её комнату без спроса – Сунако к этому уже привыкла, – так ещё умудрился разорвать её любимые непроницаемо чёрные занавески практически напополам. Смотреть надо, куда свои неприлично длинные ноги ставишь! Сунако, покраснев от злости, указала тонким пальцем с обгрызенным под корень ногтем на дверь и завопила так пронзительно, точно учуявшая чью-то смерть баньши: - Вооон из моего убежища!!! А не то... Нежеланный гость скривился. - А не то что? – осклабился молодой человек. Он выглядел так, будто происходящее доставляет ему столько же удовольствия, сколько полная тарелка нежно любимых жареных креветок. - Узнаешь... – Сунако хищно оскалилась, и наглое Сияющее создание, решив, что уже достаточно повеселилось, поспешило сбежать, пока не стало слишком поздно. Что ни говори, а жизнью своей Кёхей ещё дорожил. Оставшись одна, девушка пробормотала: «Так-то лучше», – и плотно прикрыла дверь. В носу защипало от вновь набежавших на глаза слёз, злее и упрямее предыдущих, и Сунако, всхлипнув, всё же разрыдалась. Её обитель. Её самое надёжное убежище от отвратительно яркого внешнего мира. Её прекрасное царство тьмы и сумрака. Теперь всё разрушено подчистую. Только руины, пошедшие морщинами трещин обломки камней и свет. Много, смертельно много света. И всё из-за чёртового Сияющего создания, будь оно неладно! Мало ему её разрушенной жизни – если бы не он, ей жилось бы куда как спокойнее и лучше, – так наглец решил переключиться ещё и на её единственное спасение! Ни за что и никогда она не простит его за это! «Хироси, Акира, Жозефина, простите. Он заплатит, он непременно заплатит за то, что натворил. Я вам обещаю, друзья», – мысленно произнесла Сунако. Взгляды товарищей, прежде укоризненные и даже обиженные, наполнились надеждой. Девушка подошла к испорченным шторам и вздохнула. Раньше прочная материя надёжно защищала комнату от яркого солнечного света, не пропуская внутрь ни единого лучика. Теперь дневное светило, точно решив наверстать упущенное, пыталось едва ли не утопить убежище Сунако в своих лучах. Несправедливо! Почему она должна это терпеть?! Можно подумать, ей мало Кёхея, на которого без солнечных очков и не взглянешь. Глупость должна быть наказуема. Можете быть уверены, Кёхей поплатится за то, что посмел так с ней поступить. И Сунако, довольно потерев руки, начала разрабатывать план мести. *** Вот глупая девчонка! Можно подумать, конец света настал от того, что её страшная комната лишилась этих идиотских занавесок. Понятно, когда стало светло, Накахара наконец увидела, в какой жуткой норе живёт, устыдилась и решила вытолкать Кёхея до того, как он решит высказать своё авторитетное мнение в отношении некоторых пустоголовых девиц, которым наконец-то открыли глаза на неприглядную правду. Пусть лучше спасибо скажет за его благородный поступок. И, глядишь, наконец поумнеет и хоть немного облагородит свою берлогу. И вообще, нечего было пытаться выгнать его из комнаты против воли, тогда ничего и не произошло бы. Нет, всё-таки Накахара на удивление недалёкая девица! Он ни в чём не виноват, она сама его спровоцировала! Кёхей, хмурясь, ходил взад-вперёд по комнате и пытался убедить собственную совесть в том, что виноваты в произошедшем все, кроме него. Совесть, совсем как Накахара, оказалась твердолоба и на уговоры не поддавалась. Но у парня был ещё целый субботний день, чтобы это исправить. Посмотрев в окно и решив, что на улице заниматься самовнушением будет сподручнее, молодой человек переоделся и, насвистывая под нос весёленький мотивчик, спустился по лестнице, а потом громко хлопнул входной дверью, извещая всех о своём уходе. Впрочем, извещать было некого – кроме разве что дующейся на него Сунако. Остальные разошлись кто в городскую библиотеку, кто на свидание, кто в кино. О том, что Накахара, стоило ему уйти, мерзко улыбаясь, вышла из своей комнаты и спустилась на первый этаж, Кёхей так и не узнал. Домой он вернулся повеселевший, с разбитой скулой – подрался с каким-то придурком – и рваными джинсами – где-то сумел найти гвоздь и зацепиться за него штаниной. Атмосфера, царившая внутри, ему не понравилась сразу, но Кёхей не стал спешить с выводами, а осторожно направился в сторону кухни, где хлопотала Сунако. Пахло креветками. Жареными креветками. Почему это так насторожило парня, он и сам не мог сказать – ну запах и запах, ничего особенного. Вот если бы воняло так, будто Накахара варит какой-нибудь декокт, это был бы тревожный знак, а так это всего лишь будущий обед. Но... креветки?!.. С чего это Сунако, с которой он здорово поссорился с утра, к полудню отошла и занялась приготовлением его любимого блюда? Отравить решила? А девушка знай себе пела, помешивала лопаточкой скворчащие на сковороде морепродукты и хлопала шкафчиками, что-то из них доставая. Идиллическая картинка. Но в чём подвох? Кёхей, в животе которого забурчало от аппетитных ароматов, поспешил скрыться в своей комнате, пока Накахара его не обнаружила. Ругаться и тем более драться с ней сейчас не хотелось. *** Месть. Сладкая, сладкая месть... Пьянящая, как хорошее вино, и ничуть не меньше вина кружащая голову. Сунако так упивалась её предвкушением, что стоило огромных трудов придать лицу бесстрастное выражение, когда настала пора накрывать на стол. Обычно она избегала обедать в компании Сияющего создания, но сегодня решила сделать исключение. Ох, как интересно будет понаблюдать за его реакцией на её маленькую шутку. Он отнял у неё нечто дорогое, она сделает то же самое. Око за око. Ничего личного. Кёхей, точно что-то почуял, осторожно уселся за стол, внимательно вглядываясь в её лицо, ища подвох, но не находя. Большое блюдо с креветками незаметно оказалось рядом с ним. - У нас какой-то праздник? – поинтересовался молодой человек. Сунако покачала головой: - Нет. Просто нашла новый рецепт и решила его попробовать. Теперь я всегда так буду готовить, – она отправила в рот креветку из загодя выложенной на тарелку горки и, зажмурившись от удовольствия, резюмировала: – Потрясающе вкусно. Попробуй. Дважды упрашивать не пришлось. Обняв миску руками, Кёхей запустил в неё пальцы и отправил в рот сразу полдюжины креветок, медленно начал жевать, прислушиваясь к вкусовым ощущениям. На его лице медленно росло удивление. - Что это, Накахара? – сквозь слёзы пробормотал он. - Островато, да? Но в этом самый смак, – она хитро улыбнулась, приканчивая свою порцию. Это было не островато. И даже не очень остро. Это было как попытаться заглотнуть лавы, зачерпнутой из недр Фудзиямы (?), позиционируя это как очень полезную для здоровья процедуру. Кажется, помимо перца Накахара не поскупилась и на соль, решив быть щедрой до конца. Кёхей, чувствуя, как по щекам бегут слёзы, а из носа – сопли, всхлипнул и посмотрел на стоящее перед ним блюдо так, словно туда был добавлен цианид, а его принуждали отведать отравы и описать её вкус. - Не нравится? Тогда, если ты не хочешь... – Сунако потянулась было за добавкой, но Кёхей прижал миску к себе ещё крепче, будто она была его любимым сыном и категорично заявил: - Перетопчешься. Это моя еда. «Буду давиться, умирать, но не поделюсь!» Сунако лишь хмыкнула: именно на такую реакцию она и рассчитывала. Для себя девушка приготовила отдельную порцию и пробовать то, что было изначально предназначено для Сияющего создания, не горела желанием. Но Кёхею знать об этом не стоит. Он съел всё! Давился, бормотал под нос ругательства, но не оставил в миске даже крошек от панировки. Сунако не знала, считать это жадностью или глупостью, и не решилась останавливать Сияющее создание, лишь, приоткрыв от удивления рот, наблюдала за его здоровым аппетитом. А потом ему стало плохо. Плохо настолько, что из туалета Кёхей вышел только через несколько часов, переливаясь всеми оттенками зелёного, жёлтого и даже синего. С обеспокоенной и уже успевшей пожалеть о своей шутке Сунако он не разговаривал, лишь слабо махнул на неё рукой, прошёл в свою комнату и без сил рухнул на постель, уснув задолго до того, как его голова встретилась с подушкой. Снились ему огромные креветки, гоняющиеся за ним с палочками в одной руке и мешком с приправами – в другой. Проснулся он совершенно разбитый и пылающий желанием отомстить Накахаре за её шуточку – ведь прекрасно же знала, что креветки он съест в любом виде, даже в замороженном и нечищеном, – но во всём теле была такая слабость, что молодой человек не смог даже руку поднять. Месть Сунако удалась на ура. Теперь обоим оставалось только помириться, но Кёхей, решив, что он наиболее пострадавшая сторона, собирался бойкотировать глупую девчонку и не выходить из комнаты до понедельника. Пусть помучается угрызениями совести. Сунако же и без того за ночь вся извелась, переживая за Сияющее создание и напрочь забыв про занавески. Парни вернулись домой только вечером – Ранмару вообще под утро, – так что о произошедшей размолвке между парой упрямцев пока что не знали. В воскресный полдень за Накахарой пришла Ной, решив завлечь подругу в рейд по магазинам, и та, практически не сопротивляясь, позволила вытащить себя из дома. Кёхей, прознав об этом, разобиделся пуще прежнего – он тут лежит и страдает, а она развлекаться ушла – и попытался уснуть, но совесть, проснувшаяся вместе с ним, твердила, что следует попросить прощения за свою глупость, получить ответные извинения и успокоиться. Кёхей, грязно выругавшись, попытался затолкать назойливую мерзавку куда-нибудь в самый тёмный и глухой уголок. Безуспешно. Перевернувшись на другой бок, молодой человек накрыл голову подушкой, будто это могло избавить от неумолкающего гласа совести, и закрыл глаза. Да он сдохнет, ещё раз отравится креветками, выступит против сотни головорезов, но не станет унижаться и просить прощения! Не станет и точка! Слышишь, глупая совесть? *** Домой Сунако вернулась уже под вечер, зажимая под мышкой пакет с новыми шторами, которые так удачно удалось приобрести на распродаже. Особняк встретил её тишиной – все сидели по своим комнатам. Девушке это было даже на руку, поэтому она, перехватив свёрток поудобнее, сняла обувь и направилась в своё разрушенное убежище. Накахара боялась, что встретит Кёхея, но его, к её удивлению, не было ни видно, ни слышно. «Неужели хуже стало?» – забеспокоилась она и решила наведаться к нему сразу же после того, как примеряет обновку и приготовит ужин – если Сияющее создание не выйдет на запах еды, тогда точно следует вызывать врачей. Комната против её ожиданий встретила хозяйку приятным полумраком. Сунако, оставлявшая свою обитель залитой ярким весенним солнцем, удивлённо нахмурилась и бросила взгляд в сторону окна: прежние, такие привычные и успевшие уже полюбиться шторы висели целые, словно и не было недавнего происшествия. Пакет выпал из рук, тихо и как-то даже обиженно прошелестев, а Сунако, забыв обо всём, стояла возле окна и щупала пальцами ткань, внимательно вглядываясь в место разрыва. Глупый мальчишка, свершено не умеющий просить прощения! Шов был неровный, словно неведомый портной впервые взял в руки иглу, очень неаккуратный и сделанный почему-то ярко-красными нитками. Сунако усмехнулась: теперь плотная ткань, продырявленная во многих местах, пропускала свет точно сито, отчего на полу образовывался узор из солнечных лучей, похожий пусть не на карту звёздного неба, но на некое подобие млечного пути. Сунако поймала себя на том, что улыбается, и тут же нахмурилась: зачем он это сделал? Решил загладить свою вину? Если не спросит, не узнает. Да и ей тоже не помешает извиниться... *** Он лежал на кровати с видом смертельно больного человека. В ответ на робкий стук Сунако позволил ей войти таким слабым голосом, будто уже готовился преставиться, а наглая девица имела глупость ему помешать. - Ты спишь, Сияющее создание? – на всякий случай спросила она. - Уже нет! – буркнул Кёхей, резко пряча руки под одеяло. Сунако успела заметить, что из всех пальцев у него нет пластыря только на правом мизинце. - Тогда хорошо... - Что хорошего? – перебил её он. – Я лежу труп трупом после твоей стряпни, чувствую, что ещё немного, и подохну на этот раз уже окончательно, и ты считаешь, что так и надо? - Но почему именно красные нитки? – невпопад поинтересовалась девушка, понимая, что так просто он не сознается. - Какие нашёл... То есть какие ещё красные нитки? – запоздало спохватился Кёхей. Сунако улыбнулась, вынуждая его покраснеть от смущения. Опустив глаза, чтобы ни в коем случае не встретиться с ним взглядом, девушка пробормотала: - Прости меня, Сияющее создание... - Что-что ты там лопочешь? – приободрился он, явно всё прекрасно расслышавший ещё в первый раз. - Я говорю, око за око, – Сунако неприятно оскалилась, заставив Кёхея побледнеть и отшатнуться. Стукнувшись головой о спинку кровати, он зашипел и сдавленно выругался. – Ты испортил жизнь мне, я – тебе. Теперь, когда ты решил выбросить белый флаг, я делаю то же самое. Приготовить тебе креветок? - Не надо! – не задумываясь, выпалил Кёхей, а потом поправился: – Только если по старому рецепту. Мне от твоих кулинарных экспериментов... дурно. На этот раз она улыбнулась открыто, будто лучик света в тёмной комнате мигнул. Кёхей отчего-то ощутил неловкость и натянул одеяло до самой шеи. - Хорошо. Но в комнату ко мне больше не заходи. - А то что? – привычно вскинулся он. - Ммм… Думаю, у меня припрятано ещё несколько экспериментальных блюд... Наблюдая за тем, как его лицо сливается по цвету с кипенно-белой наволочкой, Сунако расхохоталась не хуже злобной ведьмы из сказки и ушла в свою комнату. Временное перемирие заключено, но неизвестно, сколько оно продлится. А новые шторы с интересным дизайнерским решением, предложенным Кёхеем, ей даже нравятся. Луч во тьме смотрится гораздо ярче, оттеняя темноту, выделяясь сам. По-своему это даже красиво, чем-то напоминает вторгшееся в её замкнутый мрачный мирок Сияющее создание, появившееся там однажды, да так и оставшееся. И выгонять его почему-то совсем не хочется, так же как и вешать новые, непроницаемые, надежные, как крепкий щит, шторы...