Наедине с собой

Он сидел в гостиной своего брата и вспоминал все те моменты, которые принадлежали им. Он вспоминал как она сказала ему «Ты мне нравишься», разразившись перед этим громкой тирадой на тему как она его «не знает». Он вспомнил как это шокировало и удивило его, но сейчас только тепло наравне с щемящей грустью разливается в груди. Он вспомнил все те аргументы, которые приводил ей и которыми оправдывался, почему они не могут быть вместе. Но аргумент был лишь один и объяснение тоже, и то нелепое. «У нас три года разницы». Да что это за разница такая?! Люди встречаются и женятся с большей разницей: 5, 10, 15, 30 лет. Три года — это же просто укус комара для слона. Не больше. Но почему-то это важно для него. Может, потому что она такая маленькая, беззащитная? Ага, беззащитная. Такой палец в рот не клади, беззащитной была его племяшка, а её лучшая подруга была та ещё танковая сила — задавит своим напором. Но это почему-то только вызывает на его лице улыбку. Он вспомнил их первую встречу, когда она ещё была ещё меньше, чем сейчас, ещё крохотней. Она тогда была совсем девочкой, а сейчас это уже привлекательная девушка, что не могло не нравиться. Он вспомнил как его путеводительница по колледжу, которая показывала окрестности, отказалася от его симпатии, свалив все на разницу в три года. Тогда он почувствовал всю боль Майи. «Разница три года, да эта не разница вовсе. Я не такой маленький!» — хотелось закричать. Но что ты мог поделать, когда эти три года портят тебе жизнь? И главное, не убрать их же, никуда не деть. Вот они в паспорте, на первой странице — корректором не замажешь ведь. А хотелось бы. Он вспомнил их Рождество. Вроде бы и не их вовсе, а семьи Меттьюз, с приглашённой гостей Майей (ну куда же без этого хвостика?), но все равно было что-то чудесное в этом Рождестве. Может быть, это была сама девчушка с белокурыми волосами. Он вспоминал как она выбирала между его братом и ним для партнёра в «Семейной Игре», и как он был рад свалить от неё в ведущие, но сейчас понимал, что будь ещё один шанс, он ни за что бы не отдал её Кори, пусть даже у того и есть Топанга. Он вспоминал как в общежитии при колледже он ей сказал: «Между нами есть понимание. Я остаюсь — ты уходишь». И уже готов был выпроводить, но что-то остановило сделать это. А затем он, наплевав на все, пошёл проводить племянницу с её подругой, потому что «так уж он сделан». Он вспомнил как на это чёртово Рождество она налетела на него с объятьями, крича «Дядя Джош», хоть это и вовсе не так. Стоял тогда, даже не потрудился обнять, но все равно было приятно ощущать её тепло тела рядом со своим. Приятно было говорить ей в макушку, которая не доставала ему даже до плеча, ероша дыханием белокурые волосы. Он вспомнил как она запрыгнула к нему на спину и как он отчаянно боролся, пытаясь скинуть с себя этого маленького чертёнка — не такого уж и маленького теперь , — но сейчас он понял: хотел бы скинуть — незамедлительно бы это сделал, а не держал бы её за ноги, боясь, что она упадёт и ушибёт своё хрупкое тельце. Вспомнил, как на радостях принятия его в колледж, хотел обнять Майю, тот единственный раз, когда её оттолкнул не он, а его племянница. Тогда он быстро забыл это, буквально в тот же миг, ведь на него напала толпа его родственников, но теперь это воспитание гложет его разум и не может отпустить. Он вспомнил как назвал её красивой, от смущения потирая затылок. Вспомнил как боковым зрением заметил её довольную мордашку, и это его улыбнуло. Ведь она действительно стала такой красивой, она выросла и теперь он не должен относиться к ней как маленькой. Именно это он ей и сказал, а она это приняла. В последнее время все изменилось. Она стала меньше уделять ему внимание, а он не может оторвать взгляда от её лица, фигуры от неё самой. И это его злит. Почему, чёрт побери, она не смотрит на него? Почему, когда он забирает Райли и Майю со школы, она не выглядит так, как будто ждёт этого? Почему она всегда ходит рядом с этим блондином, которого называет Черничкой? Она как будто клеймила его. Почему, когда он видит их вместе, хочется схватить Майю за руку и забрать подальше от этого красавчика? Почему хочется повторить Рождество, семейную игру, встречу в метро, но изменить все, что там происходило? Почему захотелось обнять её, а не просто стоять столбом? Стать её партнёром по игре, а не ведущим? Забрать Майю с собой из вагона поезда и пройтись по вечернему Нью-Йорку, когда все смеркается и зажигаются огоньки, а не выйти одному, на мгновение задерживая руку внутри вагона? Почему захотелось стань не просто Джошем, а именно её Джошем? Миллион вопросов и ни одного ответа. Или есть один, но нет, ведь разница, так? Три года, ведь так же? Чёртова разница. И вот он сидит в гостинице своего брата один-одинёшенек, вспоминая все моменты, связывающие их, прекрасно понимая — мог бы вернуться в прошлое, он все исправил бы, изменил. Но нет, возможности нет, в прошлое не вернутся и свой шанс он упустил. Упустил шанс быть с той, которую долго отвергал. Возможно, даже самая длинная игра иногда кончается, а терпения не всегда хватает дойти до конца, и ты просто сдаёшься. Сдаёшься, понимая, что подожди ещё немного и все было бы как ты хотел, но нет... Ты теряешь все, понимая, что упустил тот невероятный шанс, который так долго ждал. Ведь так, Майя?