***
… - Кстати, а почему бы тебе не свести знакомство с другими оруженосцами в замке? Лорас красноречиво поднял бровь: - Вы меня еще к пажам отправьте, лорд Ренли. О чем бы я стал с ними разговаривать? - Хороший вопрос, признаю. Но так, кажется, полагается. Как твой рыцарь, должен же я позаботиться, чтобы ты обзавелся подходящими друзьями, верно? Лорас поднял бровь выше.***
…- Послушай, Лорас, а что это? Ренли ненадолго перестал целовать впадину между ребер и заинтересованно подцепил медальон на шелковом шнурке, который все-таки мешал и лез в нос. Золото блеснуло в лунном свете. Лорас носил медальон не все время, но, как Ренли припомнил, часто надевал под доспехи – а иногда просто наматывал на латную перчатку сверху, как четки. Когда-то золоту придали форму трилистника, но это было давно, с тех пор края помялись и расплылись, да и грубо отчеканенная фигура утратила четкость. Ни семиконечной звезды, ни герба Тиреллов не было. Лорас уже начал задремывать, лениво перебирая его волосы, и Ренли пришлось повторить свой вопрос. - А, вот вы о чем. Это Мать. - Разве ты молишься не Воину? Лорас зевнул. - Да, наверное… я не задумывался, если честно. Меня учили всегда вспоминать Мать первой. В Хайгардене все так делают. Ренли кивнул и присмотрелся внимательнее. Что ж, фигура и правда была узнаваемо женской, правда, Ренли что-то не слышал, чтобы Мать изображали с нагой грудью, и тем более… - А в руках у нее что? Два топора? Лорас пожал плечами. Похоже, ему ничего не казалось странным. - Естественно, - сказал он терпеливо, как будто растолковывал ребенку, - она ведь Мать и воинов тоже. Действительно, не поспоришь. Лорас снова зевнул, очень заразительно. - Можно я буду считать это магическим амулетом из твоего Холма? Лорас что-то пробормотал, кажется, что золото Народа Холмов исчезает при свете дня, но уже не слишком разборчиво. Ренли улыбнулся и бережно пристроил медальон на место, на середину груди. Нужно будет проследить, чтобы Лорас всегда носил его под доспех, подумалось почему-то. Тот, кто подарил Лорасу эту вещь, любил его. - Это подарок твоей леди-матушки? – спросил Ренли в ухо, устраиваясь рядом и обхватывая Лораса покрепче. - М-м? - сказал Лорас уже сквозь сон. – Нет, не совсем… Наверное, сестра. Или, может быть, сама Королева Шипов. Пара топоров пошли бы ей, как родные…***
…- Почему вы мне раньше не рассказывали, что были его оруженосцем? Лорас вложил в одно слово столько благоговения, сколько замковый септон не вкладывал во всю службу. - Да мне нечего особенно рассказывать, - улыбнулся Ренли. - Вам нечего рассказать про Барристана Селми? Теперь – в два слова. - Представь себе. Не думаю, чтобы он был особенно счастлив, когда Роберт поручил ему меня («Всучил» было бы точнее»), так что он за мной присматривал, конечно, но по большей части мы занимались каждый своими делами, и почти не обращали друг на друга внимания, к обоюдному облегчению… Боги, Лорас, не смотри на меня так, я чувствую себя святотатцем, - Ренли рассмеялся. – Хорошо, хорошо, каюсь, я был юн, глуп и не способен понять, как мне повезло. - Перестаньте смеяться, - сказал Лорас спокойно. И Ренли перестал. - Я и правда не знаю, что тебе рассказать, - вздохнул он, запустив руку в волосы. – Джон Аррен сказал Роберту, что слишком стар для еще одного Баратеона, Старки оруженосцев не держат, да я и пригрозил сбежать, если он попробует отправить меня на Север. Больше Роберт никому не доверял, а Селми – знаменосцы Штормового Предела. Вот и вся история. Сир Барристан был моим рыцарем больше по названию, и едва ли сейчас очень этим гордится. Я бы на его месте не стал. Ренли виновато развел руками. Лорас кивнул, но продолжал смотреть на него с ожиданием. - Но должны же вы… - сказал он со странной улыбкой, потом, к изумлению Ренли, смущенно зарделся. – Я же не прошу, чтобы вы спели ему хвалебную песнь, я слышал их достаточно. Но вы видели его, и… Это было трогательно. И неожиданно. И еще… И еще Ренли почувствовал слабый укол ревности. - Боюсь, я не совсем тот человек, чтобы оценить его по достоинству, - мягко сказал он. Лорас смерил его взглядом, многозначительно поднял бровь и подтвердил мрачно: - Да куда уж вам. Глаза у него смеялись. Всегда с ним так, только Ренли собирался поумиляться и поопекать его… - Год назад, - сказал Лорас задумчиво, - что бы я только не отдал, чтобы оказаться оруженосцем сира Барристана Селми. - Я понимаю, почему, - сказал Ренли. Лорас кивнул. Потом посмотрел Ренли в глаза. - Сейчас я не променял бы вас ни на него, ни на кого угодно другого, - сказал он просто. Ни одно его пылкое «Я люблю вас!» не звучало так. На короткое мгновение то, что почувствовал Ренли, было почти страхом. - Обещаю представить тебя сиру Барристану, как только представится возможность, - сказал он. - Я буду рад, - серьезно ответил Лорас.***
- Почему вы не спите?.. Лорас проснулся глубокой ночью, почувствовав спиной, как лорд Ренли беспокойно ворочается в постели. В камине дотлевали последние угли, и в спальне было темно. - Проклятый шторм, - ответил лорд Ренли с досадой. – Ты спи. Я не хотел тебя будить. Шторм действительно стоял прямо над замком. Окно дребезжало под ливнем, и время от времени слышался гром, приглушенный замковыми стенами. От шторма им с лордом Ренли сегодня вечером пришлось удирать галопом, и все равно уже у самых ворот на них рухнул дождь. - Я могу принести вина, – предложил Лорас. - Не надо, - лорд Ренли вздохнул и отбросил от себя подушку, - Просто… не знаю, посиди со мной, наверное. Лорас перебрался ближе, прижался плечом к плечу, поймал ответное движение. - Нелепость, - сказал лорд Ренли, - Я не могу заснуть в шторм, а ведь на самом деле я даже не помню, как они умерли. Он посмотрел вопросительно, и Лорас кивнул. Он знал, о чем речь. Корабль лорда Стеффона Баратеона и его жены Кассаны разбился в сильный шторм почти у самой гавани, и говорили – понижая голос - что со стен замка было видно, как тонула «Горделивая». Это случилось много лет назад, еще при Безумном короле, до восстания Роберта Баратеона и Старков, до всего. Лорду Ренли было… сколько, три года? - Я даже их самих не помню. Моих отца и мать, - добавил он так, словно удивлялся этим двум словам. – Это просто мое воображение не дает мне заснуть. Мне говорили, что у меня слишком беспокойное воображение. Наверное, они правы. Он говорил совсем просто. Без улыбки, спрятанной за каждым словом, без смеха, без шуток. Сейчас, когда он сидел вот так, положив подбородок на колено, он выглядел младше, чем обычно, казался почти… юным. Лорас понимал, что ему нелепо так думать, но не мог найти никакого другого слова для лорда… для Ренли. Таким Лорас любил его как-то особенно, может быть, сильнее всего. С того, самого первого раза. «Ты же видишь: я не смеюсь. А мне… нелегко это дается». - Все любили моего отца, говорят, что он был добрым господином. Сестра моей матери до сих пор носит по ней траур. А когда остов и тела вынесло на берег, живым нашли только полубезумного дурака, которого мой отец вез Станнису в подарок, шутки ради. Он и сейчас еще живет на Драконьем Камне. Зачем Боги спасли именно его? Вот мысль, от которой он не спит, вдруг понял Лорас. Есть от чего не спать. - Я не знаю, - сказал Лорас честно, хотя и не был уверен, что лорд Ренли ждал от него ответа. Лорд Ренли посмотрел на него внимательно. - Обычно на такие вопросы отвечают, что Семерым всегда виднее. - Так отвечают, - согласился Лорас. - Но я не знаю. - Правда?.. – лорд Ренли слегка улыбнулся, неровной, странной улыбкой, и почему-то у Лораса защемило в груди. – Вот и я не знаю… Он перевел взгляд на камин, где дотлевали угли, потом сказал: - Шелки пляшут и резвятся даже в самый сильный шторм – он им нипочем. А тех, кто им приглянулся, они спасают с тонущих кораблей, выносят на берег. Они любят людей веселых и добрых. Он помолчал немного, глядя на Лораса, потом его губы едва заметно дрогнули, когда он добавил: - Правда, жаль… что на самом деле… шелки не существует?.. Лорас не нашел, что ответить, и просто крепко сжал его ладонь. Угли шипели в камине, дождь стучал по стеклу, и Лорас слышал, как лорд Ренли дышит. Молчание было простым. Спустя минуту лорд Ренли тряхнул головой, потянулся и улыбнулся – своей обычной, ясной улыбкой. - А знаешь… ты, пожалуй, можешь меня усыпить, мой верный оруженосец, - сказал он. – Только не смейся. А потом попросил: - Почитай мне наизусть турнирный кодекс. Должно сморить не хуже проповеди. Следовало бы, пожалуй, оскорбиться за кодекс (не за проповедь же), хотя бы приличия ради, но почему-то совершенно не хотелось. Лорд Ренли откинулся на подушку и приглашающе раскрыл объятия. Лорас предпочел бы сделать наоборот, но лорд Ренли этого избегал. Спорить было не время, и Лорас привычно устроил голову у него на плече, только постарался обнять его покрепче. – Если мне приснится какой-нибудь ужас, например, как я выигрываю турнир, я не стану тебя винить. Он переложил руку на спине у Лораса – так, словно хотел убедиться, здесь ли он - глубоко, сладко вздохнул и закрыл глаза. - «Его величества, короля Мейекара, первого этого имени, турнирный кодекс, для разрешения всех и всяческих споров между князьями, лордами и рыцарями равно на ристалище и в судебном поединке…» Лорд Ренли заснул, когда Лорас дошел только до обязанностей герольдов. К рассвету шторм утих.