Желание поверить

В этом мире не все дается так просто. Иногда бывает тяжело даже думать о том, что происходит, произошло и грозит произойти. Особенно когда Тобирама снова произносит имя Мадары, давно ставшее для него синонимом опасности. Мито глубоко вздыхает, оставшись одна, складывает знакомые за много лет мудры и расслабляет каждую клеточку своего тела. Всему этому ее еще в детстве научил отец - он сам начинал каждое утро с успокаивающей душу медитации, а она, подражая ему, всегда садилась рядом. Тогда она еще не понимала смысла того, что делает, но постепенно научилась медитировать по-настоящему. И теперь она так же начинала каждое утро. Вибрирующие в голове звуки мантры пробуждали силы, спящие ранее резервы, отпускали весь накопившийся стресс, страхи, волнения... Все это уносилось мощным очищающим потоком мантры. Мито всегда начинала с этого утра. Никто не смел нарушить ее одиночество в это время, когда она уединялась, чтобы настроиться на более тонкие вибрации. Грудь дышала свободно, легко, тело, казалось, было как пушинка, а на сердце танцевала пьянящая радость раскрытия своего собственного истинного бытия. - Не доверяй Мадаре. Красные глаза Тобирамы пронизывают ее насквозь. Мито отводит взгляд, чтобы не выдать больше, чем она хотела. - Ты ведь понимаешь, что его предательство - вопрос времени? Защита деревни не в его интересах. Анидзя слишком слеп, чтобы понимать, он слишком хочет верить в то лучшее, что он увидел в Мадаре. Но я знаю, к чему все идет, поэтому и говорю это тебе. Если ты скажешь, то он послушает. Мадара должен... - Тобирама. Мито закрывает глаза, одним лишь словом заставив напряженного, странно недовольного с утра Тобираму замолчать. В ее голосе льется мягкая нежность, умиротворяющая и спокойная. - Ты видел, каким был Мадара, когда в последний раз посещал Академию? Он на самом деле... на самом деле старается. Да, может, ты не поверишь, но он от души стремится быть полезным. Я видела, как он общался с детьми... Конечно, некоторых он пугает, но если посмотреть на его мотивы... Каждое утро перед ней встает выбор, не самый легкий для нее, но, как она чувствует, очень важный. Выбор лишь в одном: поверить или нет. Продолжать верить или нет? Она видит Мадару каждый день, и иногда сомнение закрадывается в сердце. В словах Тобирамы есть над чем поразмыслить, и иногда кажется, что это голос истины. Тобирама, выслушав ее, говорит, что обычно говорит и Хашираме: "Делай, что хочешь". В этот момент он выглядит растерянным и беспомощным, что совсем не похоже на него. Он не может поверить Мито, и от ее веры в Мадару ему, кажется, становится еще тяжелее. И тогда Мито вспоминает снова, на сколько лет она старше Тобирамы. Будучи женой Хаширамы, она словно старшая сестра, которая говорит с упрямым братишкой. Хочется успокоить, ласково коснуться плеча и сказать ободряюще: - Все будет хорошо, Тобирама. На секунду Тобирама, кажется, все-таки верит. От прикосновения расслабляется. А потом вздыхает и неожиданно признается впервые за все время их знакомства: - Я так устал. Потом, словно поняв, что сказал лишнее, порывисто встает, сославшись на дела. *** Мито знает, что такое усталость. Но медитация помогает обновить ощущения, сбросить с себя старое, очиститься от всего, что пугает, тревожит, раздражает. Простить тех, кто сделал что-то не так. Принять тех, кого трудно принять. Как-то ведь Хаширама смог? Впрочем, Хашираме легче. Он вообще не видит никаких тревожных признаков в поведении Мадары. Он слишком понимающий. Он слишком верит в Мадару. Он слишком входит в его положение. - Понимаешь, он потерял брата... Он хочет защитить клан... У него добрые намерения... Бла-бла-бла-бла! - раздраженно бросает Тобирама, и на секунду кажется, что ударит в стену, перед которой сжал кулак. - Анидзя слишком наивен! От этого неожиданного всплеска гнева Мито когда-то съежилась бы в испуге, но сейчас она лишь с удивлением наблюдает, как перетекают в нее эти чувства, которые Тобирама всегда держал в себе. Как много, оказывается, в нем боли. - Почему тебя так сильно беспокоит Мадара? Он же не совершает никаких преступлений. Он не делает абсолютно ничего плохого. Он так много помогает. Он настоящий шиноби Конохи. В ответ хмурый взгляд, качает головой. - Ты видишь только внешние проявления! А вот что творится в его душе... Он - Учиха, и тьма потихоньку поглощает его. Мангекье Шаринган как один из признаков... Как много в Тобираме напряжения и страха. Он соткан из них, и потому так сдержан и подозрителен. Он никогда не смягчается, твердо стоит на своем, укрытый броней нарочитой резкости и неприступности. - Шаринган не обязательно приводит к такому исходу. Ты же знаешь истории других шиноби, не все они приходили к тьме. Тебе не хватает веры, Тобирама. Я знаю, тебе тяжело поверить, но без этого ты никогда не сможешь расслабиться. Иногда стоит положиться на людей, увидеть в них то лучшее, что в них есть. И у Мадары есть лучшие качества, поверь. Он искренне стремится стать частью Конохи. Он ищет ответы на вечные вопросы, которые терзают его, поэтому с ним может быть нелегко... Лицо Тобирамы мрачнеет, он скрещивает руки на груди. - Поверить, говоришь... А что если я не могу поверить? - Можешь. Попробуй. Она смотрит на него и видит мучительную борьбу. Нахмуренные брови, поджатый рот. Все его тело, словно готовое к защите, испуганное, несчастное. Да, несчастное. Это неожиданная мысль поражает своей очевидностью. Тобирама, кажется, уже давно был несчастлив, но поняла это Мито только сейчас. Что же с ним происходит? - Тобирама... Мито хочется поделиться с Тобирамой хоть немного своей силой. Поделиться радостью, способностью доверять. Всем тем, чего ему всю жизнь не хватало, и без чего он так мучительно проживает каждый день, не находя опоры, ощущая зыбкость ненадежного мира. Он всегда ожидает нападения. Он всегда ожидает худшего. - Я не могу, Мито, не могу. Хотел бы, но... Тобирама сжимает губы в гримасе боли, опускает лицо и отворачивается. И Мито вдруг приходит осознание: он потому так крепко держит все в своих руках, потому что боится, что мир, который он пытается сдержать, однажды обрушится на него. В первые секунды Мито в ужасе цепенеет, увидев, как подрагивают плечи "младшего брата", а по искаженному лицу текут слезы. Он тут же вытирает пальцами непрошеные слезы. - И-извини. - Нет... Я же не чужой человек. Плачь, если тебе будет так легче. Тобирама замирает, словно раздумывая. Но тут всхлипывает и уже плачет, не стесняясь. Рыдания настолько переполняют его, настолько полны отчаяния, по-детски беспомощны, что вызывает острую жалость. Тобирама в своем привычном черном одеянии, обычно сдержанный и уверенный в себе, сейчас склонил низко голову, касаясь полусогнутыми руками пола. Страшные признания льются уже свободно, без стеснения, он шепчет страстно, как одержимый: - Я так хочу поверить... Как же мне поверить? Мадара... Почему именно Мадара? Почему не кто-то нормальный? Почему мне нужен был именно Мадара? Пожалуйста, Мадара... Я так хочу, чтобы все было хорошо... Мадара... Даже запнувшись, боясь того, что раскрывает перед Мито, Тобирама не смог остановиться, теперь, когда он смог сказать все прямо, рыдает, исступленно повторяя имя Мадары, впервые с такой тоской, с таким зовом, с такой нежностью, которые никогда бы не позволил себе в присутствии Мадары, что по телу Мито пробегают мурашки. Она нежно касается Тобирамы, желая унять хотя бы немного эту безумную боль, свидетелем которой она стала. - Да, просто признай свои чувства, все, как есть. И он впервые позволил ей обнять себя, просто уткнувшись лицом в плечо, как маленький мальчик, которого жалеют из-за разбитой коленки. - Что мне делать, Мито... Когда-то Мито чувствовала, что после утреннего сеанса релаксации, который давал ей силы и способность радоваться, ей становится легко верить Мадаре. Но оказалось, что эта вера была сродни равнодушию - "ладно, пусть делает, что хочет, я просто положусь на авось". Сейчас же каждый раз при мысли о Мадаре она в порыве, от всего сердца, искренне молилась, чтобы ее вера сбылась. "Пожалуйста, Мадара... Я так хочу, чтобы все было хорошо..."