Браки, рамки, братаны

Временами Артур задумывался о том, как они с Шурой вообще могли пожениться. Нет, сам брак - не проблема. Договорились, расписались, накормили друзей, споили друзей, и все - готово. Но как же чувства? Они ведь есть, эти чувства. Иначе бы не было безумной идеи вступить в брак. Только вот... Вот именно, всегда было какое-то такое "только". Через пару лет оно стало заметнее, разрасталось, распускалось, как почки по весне. Артур приходил домой с работы, мыл руки, убирал пиджак на вешалку, готовил ужин. Шура заваливалась домой, небрежно полоскала два пальца под тонкой струей воды, бросала ветровку на кровать (хорошо, что не на пол) и лопала приготовленный Артуром ужин. По утрам Энджель выключал будильник, доставал заранее поглаженную рубашку из шкафа, чинно завтракал и спешил на встречу с начальством. Киригакуре топила будильник в раковине с грязной посудой, накидывала неприлично короткую рваную курточку, закидывала в рот какие-то чипсы и с неохотой тащилась в город, зная, что сейчас придется выполнять дурацкие приказы и спорить с "кучкой старых пердунов". Каждая ссора заканчивалась словами Артура - "ты невозможна!" и ответной репликой Шуры через губу - "закрой хлебало, лысый". Как они друг друга терпели? Ну разве что чудом. В один из вечеров Энджелю удалось разговорить супругу. Просто он решил, что нужно восстановить прежние доверительные отношения, чтобы брак не походил на комедийный сериал. Просто она оказалась достаточно пьяна, чтобы не заметить, с кем разговаривает, и спокойно излить ему душу. - Да меня это за-дол-ба-ло, - развязно откинувшись на спинку стула, протянула Шура, держа в одной руке планшет с поставленной на паузу игрушкой, а в другой - кружку пива. - Каждый день одно и то же, представляешь? Два престарелых маразматика заварили кашу - пожалуйста, Киригакуре-сан, разрешите конфликт! Три маразматика? Еще лучше! - Это твоя работа, Шура, - строго осадил ее Артур, потом вздохнул и молча продолжил слушать, поняв, что от его слов сейчас не будет никакого толку. - Да ну, - скривилась женщина, махнув рукой. Со спинки стула слетела ее же куртка. - Ой. Упало... - Безнадежно потянувшись в сторону ближайшего рукава, она забила на все и уставилась в потолок. - Там все такие скучные, братан. - Братан?.. - тихо-возмущенное замечание Артура пропало в никуда. - Ну так что. Скучные, угу. Нет никого, кто бы по-настоящему жил и развлекался, понимаешь? - Киригакуре улыбнулась и с хитрым блеском в глазах подалась вперед, положив подбородок на сцепленные в замок пальцы. - Неинтересно... Вот я и развлекаюсь в одиночку. Одно нормальное дело за это время, ну с теми двумя болванчиками... Братаныыы, а не похожи вообще... - Зевнув, она сонно заморгала и в полусне договорила: - И если бы Широ тогда не сказал... Ааам... Я бы с ними и возиться не стала... Энджель продолжал какое-то время смотреть на нее, покачивающуюся в дреме над недоеденным ужином. Раньше подобные зрелища вызывали у него только отвращение и неприязнь, и чем чаще - тем больше. Только сегодня он кое-что понял, наверное, впервые за время их супружеской жизни. Верно говорят, что для полной взаимной любви нужно прощать друг другу недостатки и закрывать глаза на какие-то неисправимые привычки. Но не закрывать же глаза на целую супругу. Это решительно невозможно, иногда Шура такая шумная. Они были разные, но не противоположные. Да, со стороны Артура Шура вела себя безответственно и порою неприлично, даже не пытаясь соответствовать своему возрасту. А он был правилен до невозможного, будто выточен из твердого несгибаемого материала. На самом деле, он всегда был рамкой, а она - картиной. Киригакуре нуждалась в этих границах, чтобы совсем не терять реальность, и Энджель помогал ей так давно, что даже перестал это замечать. Утром он снова услышит стоны и жалобы на гудящую головную боль, скажет в ответ, что надо не пить и вести себя, как подобает. Затем прозвучит - "старый лысый черт", хотя не такой уж он старый и совершенно не лысый, "принеси мне воды, а то сдохнуть можно". Принося на следующее утро воду, Артур втайне надеялся - может, и Шуры коснулось его вчерашнее озарение? Может, что-то изменится? - Спасибо, - выдохнула она, возвращая стакан. Затем ухмыльнулась и игриво пробормотала: - Слушай, а ты не помнишь, что я вчера говорила? В нашей квартире совершенно точно ошивался какой-то братан. Артур почувствовал, как закипающий гнев заставляет его сжимать стакан покрепче, чтобы не разбить его об разноцветную головы жены. Может, что-то изменится. Но явно не сегодня.